Я встала с земли и посмотрела на ноги. Тонкой струйкой из раны сочилась кровь, стекала вниз по новым велосипедкам, хаотично капала на обувь. Если бы я была обычным ребенком, не запуганным грубым словом “разочарование”, то непременно упала бы в обморок от боли и испуга. Или начала бы плакать. Но факт того, что мама моей подруги спит за стеной, на которую я облокотилась, не позволили предаться детским порывам заявить о себе. Удивительно, но боль стерлась из памяти в этот же миг. Единственное чувство, которое мне удалось испытать – страх. Я боялась, что дома меня будут ругать за испачканную вещь, потому что одежда окрасилась багровым цветом.

Истекая кровью под неожиданные насмешки мальчишек, я вышла за ограду и осталась ждать Светку. Все произошло за несколько секунд, но по ощущениям это было сродни бэдтрипу – бесконечно долго и со звоном в ушах. В голове была только одна мысль – не попасться на глаза бабушке. Не попасться на глаза бабушке. Не попасться на глаза бабушке.

Если бы я могла телепортироваться, то отправилась бы в начало дня, когда мне настоятельно рекомендовали не пачкаться. Вместо велосипедок были бы джинсы или спортивные штаны. А может, я бы даже предпочла остаться дома, но это не точно.

– Все нормально?

Я подняла голову вверх, оторвав взгляд от гинотизирующих капель крови. Это была моя подруга Светка. Собравшись с силами, я утвердительно кивнула и даже выдавила улыбку.

И мы пошли гулять. Подальше от места, где лаял пес, который прокусил мой живот.

Мне было 6 лет. А может 5 или 8. Дети удивительно быстро восстанавливаются от травм. Вспомните свои чудесные годы: синяки, ссадины и прочие ранения заживали через 5 минут. Так случилось и с укусом. За какой-то час рана затянулась и покрылась корочкой-коростой. Ух, люблю коросты! Отрывать их одно удовольствие. Поэтому, когда мы со Светкой бродили по пустынному двору школьного стадиона и говорили о чем-то важном, я ковыряла засыхающий укус Мухтара.

Голова предательски кружилась, состояние шока отступало и с каждой минутой «Главное – не попасться на глаза бабушке» в голове звучало все громче. Еще и ручейки из крови засохли на ногах, некрасиво трескались на коже и вообще выглядели жутковато. В какой-то момент пришло осознание, что произошедшее в ограде дома подруги – не рядовая ситуация, поэтому, наверное, следует обратиться за помощью.

– А давай дойдем до дедушки? Может, он нас конфетами угостит.

Я пыталась не показывать подруге свой страх и боль. Мне казалось, что это стыдно и Светка прекратит всякое общение с плаксой и страдалицей.

А вот дедушке на ухо я бы пожаловалась, пока никто не видит. Он добрый, много смеется и никогда меня не наказывал. Часто повторяет, что я его любимая внучка и втайне от бабушки наполняет карманы моей одежды вкусными конфетами. А еще он живет недалеко от школьного стадиона – буквально 3 минуты пешком. И ругаться уж точно не будет.

Но вдруг появилась бабушка.

В деревне невозможно что-то утаить от вездесущих глаз и длинных языков. Стоит только изменить своему мужу, который уехал на сенокос, так уже через 15 минут он схватит ружье и прыгнет за руль своей “ласточки”, чтобы наказать неверную. Современные технологии и рядом не стояли со скоростью передачи информации в таежных глубинках.

Выяснилось, что маленькую городскую девчушку в велосипедках и с кровоточащей раной увидел кто-то из местных пьяниц. Он почесал голову, зашел в магазин и поведал историю продавщице, а та пустила по сплетневой сети “горячую” новость, которая через несколько минут была доставлена моей бабушке.

К слову, в тот день бабушка была на работе. Занималась она не чем-то там, а была настоящим директором клуба. Не того, где играет техно, а ДК – все важные и не очень события происходили в стенах этого мрачного здания. Когда ее внучка пыталась прийти в себя, облокотившись о стену Светкиного дома, бабушка следила за тем, чтобы бюллетени были заполнены и брошены в избирательные урны – выборы проводила. Когда я решила идти к дедушке, чтобы заручиться помощью, моя ба, узнав о случившемся, схватила сумку и побежала искать “умирающего ребенка”.

Это потом я узнаю, что испугалась она куда больше, чем я. Тогда же мне казалось, что бабушка просто рассержена. На меня, Мухтара, на то, что я испачкала велосипедки. Да на что угодно, кто же этих взрослых разберет?

Немая сцена. Ба переводит взгляд на живот, а я, пытаясь разрядить обстановку, выдаю:

– Смотри, кровь!

Показываю на живот и улыбаюсь во все молочные зубы. Ответ был молниеносным – удар по заднице. Да такой, что в ушах звенело. Следом свое наказание получила Светка. Затем бабушка схватила меня за руку и быстрым шагом повела домой. Я обернулась, чтобы прокричать подруге о своем намерении завтра наведаться к ней в гости. Она была слегка ошарашена то ли шлепком, то ли непониманием масштаба трагедии, но кивнула. А бабушка прокричала мне прямо в лицо: “Больше ты с ней дружить не будешь!”.

Ба всегда была категорична в вопросе дружбы.

Со Светкой мы познакомились примерно в 1995 году. Это из тех времен, которые отпечатались в памяти как первые воспоминания. Вот мы с папой стоим на остановке и щелкаем семечки, подъезжает его друг-бандит, мы садимся в «Жигули». На торпеде корона, а в салоне запах пыли. Водитель, который по совместительству был и другом, и бандитом, и владельцем крутой кожаной куртки, спросил сколько мне лет. Я честно и гордо заявила о своих целых четырех годах жизни, а он протянул жвачку и с наигранным удивлением воскликнул: “Какая взрослая!”. Помню, что к жвачке прилагалась наклейка, которую папа приклеил на свою пачку LM, а я грустила, потому что именно ее не хватало для коллекции.

Грустила я очень часто. Не из-за наклеек от жвачек, а потому что хотела дружить хоть с кем-нибудь. Дети боялись общаться с девочкой, кожа которой на 90% состояла из диатеза. Если вдруг Вы не знаете, что это, то представьте одну большую коросту, которая медленно приближается к вам и говорит: “Давай дружить?”. Неприятно, правда? На мои попытки завязать знакомство с милыми ребятишками слышала: “Фу, заразная”, но заразными были только их выкрики, которые подхватывали все дети в радиусе нескольких километров. Защищалась я, согласно их же методам – обзывательства. Причем матерные.

Мне кажется, что в 90-е дети росли сами по себе. Оно и понятно – взрослые либо вкалывали на заводах и страдали от инфляций, либо были бандитами и затевали бизнес. Их милые отпрыски выходили во дворы своих панелек и, объединившись в группировки, развлекались: прыгали по гаражам, нюхали клей, поджигали коробки на мусорках и всякое такое. Но деревня, где прошло мое детство – это своего рода Ватикан. Там про бандитские разборки никто не слыхал, все рубили дрова, разъезжали на тракторах и рыбачили. И дети в том числе. Эксплуатация труда несовершеннолетних или своеобразная подготовка ко взрослой жизни? Вопрос философский. Но в 1995 я размышляла о других не менее важных вещах: как перепрыгнуть лужу, чтобы не поскользнуться и не уронить буханку хлеба в мутные воды. Если уроню, то бабушка будет ругать, и никаких мне мультиков. А если таки допрыгну, вооружившись веткой, прям как Зена, то куда девать буханку хлеба? Это как “Быть или не быть”, только намного хуже.