Камень впитал кровь и начал наливаться слабым, едва заметным розовым свечением. Да, да, да! Давай, миленький! Свет в камне слегка запульсировал и… погас.

- И что это было? – после недоуменной паузы спросил Йен.

- Не сработало, - хриплым голосом Квентин озвучил очевидное.

- Может, мало крови? – неуверенно предположила Джен.

- Вряд ли, - сказал Хавсан.

- Подождите! Давайте попробуем, - Джен зацепилась за свою идею. – Ведь реакция есть, просто мы что-то делаем не так.

- Дочка, не в этом дело, – слабо возразил Хавсан.

Но Джен уже выхватила у него нож и полоснула себе по запястью.

- Ай! – от боли она затрясла рукой.

Кровь ручейком потекла из раны, и Джен приложила руку к камню. Все опять замерли. На этот раз камень засиял ярче и пульсировал сильнее и дольше, но через несколько мгновений опять потух.

Квентин переглянулся с Хавсаном.

- Это то, о чем я думаю?

Старый колдун мрачно кивнул.

- Вайгры! – Квентин зло пнул ногой ненавистный ключ. – Вайгры раздери Вартана!

- Так. Я чего-то не знаю, да? – Джен ощущала себя полной дурой.

Опять все понимают, что происходит, одна она, как обычно, не в курсе. Квентин перестал расхаживать взад-вперед.

- Мы не сможем его разрушить, - он развел руками. - Для этого нужна жертва. Очень сильная жертва. Но светлая магия не принимает смерть. А что по своей мощности может сравниться с убийством невинного существа, а, Джен?

Час от часу не легче! Какая еще жертва и где ее взять? Если только…

- Лишение девственности? – еле слышно выдохнула она, пораженная легкостью и очевидностью своей догадки.

Квентин согласно кивнул.

- Верно. Неплохо придумано, - он похлопал ладонью по камню. – Пошли отсюда пока еще есть шанс выбраться.

Джен переводила взгляд с одного колдуна на другого. Квентин горько усмехался, отец хмуро смотрел на ключ, такой близкий и неприступный.

- Стойте, - вдруг сказал Йен. – Зачем нам уходить? Мы здесь, мы можем уничтожить ключ, у нас все есть для этого! – Он подошел к Джен, взял ее за руку и обратился к Хавсану: – Я люблю Дженнифер и просил ее стать моей женой.

- Мы не будем это обсуждать, – с угрозой в голосе произнес Квентин, но Йен не обратил на него внимания.

- Она еще не ответила, - продолжал он, обращаясь к одному Хавсану. – Но я надеюсь, что…

Он вопросительно посмотрел на Джен.

- Заткнись, - грубо оборвал его Квентин. – Джен не будет этого делать!

- Почему ты решаешь за нее?! – вскипел Йен.

- Потому что пока она моя… - Квентин осекся. – Потому что это правильно.

Джен в отчаянии посмотрела на отца. Почему он молчит, не вмешивается? Ведь Йен прав, глупо уходить, когда они уже у цели и есть шанс, реальный шанс завершить этот кошмар.

- Папа, скажи ему!

Хавсан обнял ее, прижал к себе.

- Дочка, - слова давались ему с трудом, - ты не должна это делать. Поверь мне, ни одна империя не стоит твоего счастья. Мы думали, что потребуется всего пара капель твоей крови. Но … мы ошиблись.

- Все равно это когда-нибудь случиться, - пробормотала она отцу в плечо.

- Ты выйдешь замуж и сделаешь это не по принуждению, с тем, кого по-настоящему полюбишь. Это очень важно. Так было у нас с твоей мамой.

- Но ведь может случиться так, - тихонько всхлипнула Джен, - что тот, кого я полюблю, не ответит мне взаимностью. Так тоже часто бывает.

Хавсан поднял ее лицо за подбородок и заглянул в глаза. Наверное, он прочитал все, что творилось в душе дочери, потому что нежно поцеловал ее в лоб и прошептал:

- Я тебя очень люблю.

- Я тебя тоже люблю.

Хавсан отпустил Джен и подошел к Квентину, похлопал его по плечу.

- Позаботься о ней.

- Но… - растеряно пробормотал Йен.

- Так надо, - ответил Хавсан. – Пойдем, надо подготовиться к бою.

Он увел Йена. Тот шел неохотно, постоянно оборачиваясь, не веря в то, что происходит. Закрылись тяжелые двери, оставив Джен и Квентина одних в пустом зале. Повисла тишина. Джен не решалась взглянуть на Квентина.

- Не правильно все это, - глухо проговорил он.

Джен сгорала от стыда. Окажись на месте Квентина Йен, было бы куда как проще. Она бы просто сделала то, что должна, спасла Фалихат и даже, возможно, гордилась собой. А сейчас все мысли о благородстве и самопожертвовании вдруг улетучились, их заменило невыносимое, щемящее чувство, будто Джен силой выдирает у судьбы кусочек незаслуженного счастья, которое ей совсем не предназначалось. Действительно, не правильно все это.

- Если не хочешь, пусть это сделает Йен, - пробормотала она.

Квентин покачал головой.

- Я уж как-нибудь выдержу эти нечеловеческие страдания, - зло съязвил он и тут же пожалел об этом. - Прости. Хавсан прав, Йен не сможет тебя вытащить отсюда. – Рабовладелец замешкался. – Но если ты хочешь, чтобы он…

- Нет! – поспешно оборвала его Джен. – Нет, ведь … это ради дела.

- Хорошо, - задумчиво одобрил Квентин. Он медленно приблизился к Джен, обнял ее за талию, притянул к себе и прошептал в ухо: - Я бы все равно не позволил ему к тебе прикоснуться.

Джен закрыла глаза, вдохнула, а выдохнуть забыла. И в животе вдруг что-то защекотало, словно там поселились мотыльки и сейчас разом решили взлететь.

- Почему?

- Темные маги, знаешь ли, страшные собственники.

Джен отпрянула от Квентина, заглянула ему в лицо.

- Ты же сказал, что темные маги не придают значения таким вещам, - подозрительно сказала она.

- Нуу, - протянул Квентин, разглядывая потолок, - я несколько преувеличил.

Джен так и вспыхнула.

- Квентин Торнштольдт, ты самый большой обманщик, какого я встречала в жизни!

Квентин посмотрел на нее, улыбнулся своей самой умопомрачительной улыбкой, обнял крепче. И Джен тут же забыла на него сердиться, а подумала, что прямо сейчас произойдет нечто решающее, то, что перевернет всю ее жизнь.

- Это ты настоящих обманщиков не видела, - прошептал Квентин и поцеловал ее в губы.

Джен хотела было еще подумать, что вот оно и случилось, то самое важное. Но все мысли до единой мгновенно выветрились из головы, и Джен не стала их останавливать.

*

В холодном мрачном подземелье Джен отдавалась любимому мужчине в первый и последний раз в своей жизни. Ледяной камень был мягче пуховой перины, шум битвы за закрытыми дверями звучал романтической музыкой, а нарастающие вибрации ключа, которые передавались стенам крепости, казались естественным продолжением движений двух тел, сливающихся в единое целое.

Джен знала, что они умрут. Когда ключ разрушится, высвободится столько энергии, что вся крепость взлетит на воздух. И потому отдавалась Квентину с неистовой страстью, желая впитать его в себя всего целиком, без остатка, раствориться в нем и так единым целым отправиться к матери Зернире. Наверное, потом о них сложат легенды и баллады, и даже назовут национальными героями, но Джен было плевать на всю империю и ее жителей, которых они так отчаянно спасали.

Все, что она хотела - это быть с ним. Он - ее жизнь, ее воздух, ее естество, ее бог и хозяин, ее ненаглядный, единственный, умереть в объятьях которого уже счастье. Она и умирала. Медленно и блаженно. Горела от поцелуев, извивалась под нежными пальцами, обжигалась горячим дыханием, дрожала от соприкосновения с его телом. У

Джен кружилась голова от его шепота, а Квентин шептал о свой любви, о том как мечтал о ней почти с первых дней знакомства и сдерживался, считая себя ответственным перед Хавсаном, как долго он терпел, и как жалел, что в тот дурацкий день, когда Джен напилась и они целовались как сумасшедшие, он не довел начатое до конца.

- Значит, это был не сон?

Счастье переполняло Джен. Разве можно вместить в себя столько счастья за раз?

- Детка, ты - мой сон.

Камень вибрировал все сильнее в такт их движениям, по потолку пошли трещины, с колонн осыпались осколки. Нарастал гул, за дверьми слышались крики и шум битвы. И в тот миг, когда Джен совсем уже перестала различать, где явь, а где волшебное марево, и не удержала в себе протяжный грудной стон, она увидала, как сверху на нее летит каменная глыба.