Гизатулин встречал экипаж около самолёта, видя подсвеченные двумя фонариками довольные лица Гарбуза и Ларина, пригласил всех в землянку, с нами зашли и командиры экипажей звена Гарбуза.
Уже в землянке Гарбуз подробно доложил о налёте на порт Киркенеса, о каждом сбросе авиабомб.
Контр-адмирал вопросительно посмотрел на меня.
- В три точно было попадание, - подтвердил я, - хотя ни один из них не взорвался, но навряд ли, все они смогут в ближайшее время выйти в море.
Ещё на подлёте к аэродрому мы попросили, чтобы нам организовали перекус, и сейчас сидя за столом, и поедая банку тушёнки, я понял, что такой же зверский аппетит не у меня одного, а и Гарбуза и Ларина тоже.
Когда самолёт оторвался от земли и стал набирать высоту, я глянул на часы 00.26. первые полчаса-час полёта, прошли в разговорах ни о чём с Лариным, к нам в разговор изредка вмешивался капитан Гарбуз, я постоянно отслеживал по своей виртуальной карте в голове береговую линию. Когда до выхода на порт Киркенеса оставалось примерно полчаса, я почувствовал необъяснимую тревогу, которая стала нарастать с каждой минутой. Такое со мной за время скитаний по мирам было не раз, означало оно только одно, что если я не сверну сейчас в сторону со своего пути, то меня ждёт очередное перерождение. И это было не чувство тревоги или опасности, как было при потоплении первой подводной лодки немцев ранее, это было нечто большее, которое невозможно описать словами.
Отступать от своих принципов и разворачивать самолёт, только потому, что мне "что-то показалось" я и не думал.
Перерождение так перерождение, не первый и не последний раз, - подумал я, усмехаясь про себя, вспоминая как это было последний раз, а боль во время неё можно и перетерпеть - всего-то минут десять.
- Внимание, значит так, - начал говорить я, - то, что я вам сейчас скажу, я воспринимаю очень серьёзно, и это касается нашей дальнейшей роботы в порту Киркенес, поэтому отнеситесь к моим словам очень серьёзно. Первое, у меня очень нехорошие предчувствия, а своим предчувствиям я доверяю и они меня ещё не подводили. От вас я ничего не скрываю, но скорее всего это наш последний вылет, поэтому хочу у вас спросить - идём до конца и возьмём по максимуму или будь, что будет, а там посмотрим? От вашего ответа зависит, как мы будем действовать, лично я готов идти до конца по максимуму.
- Что ты имеешь в виду - идём до конца и возьмём по максимуму? - тут же спросил Гарбуз.
- Немцы хоть и стреляют вслепую, но у них есть шанс всё-таки попасть в нас, в таком случае я считаю правильным не пытаться спастись, а используя обстановку направить самолёт на ближайший корабль, такой размен мне больше подходит - взять с немцев по максимуму.
- А второй вариант - "а там посмотрим?" - тут же уточнил Ларин, - не думай ничего плохого, но пока есть время хотелось бы рассмотреть все варианты.
- А второй вариант, как раз покидаем самолёт и надеемся, что немцы будут к нам лояльны после нашей "ПРОДУКТИВНОЙ" (слово выделил интонацией, со смешком), за ночь роботы - ответил я, - как-то так.
- Мда, - задумчиво произнёс Ларин, - нарисовал ты перспективы, чёт мне всё больше и больше охота отказаться от гостеприимства немцев, как-то первый вариант выглядит более приличный.
- Я тоже поддерживаю, - сообщил Гарбуз, - чёт не хочется проверять гостеприимство немцев.
- Тогда, действуем так, - подвёл итоги разговора я, - работаем как обычно, если возникнет экстренная ситуация - направляем самолёт в ближайший корабль, я буду рядом с Гарбузом, за спинкой его кресла, если надо подправлю, куда надо вслепую.
- Будем надеяться, что немцы дадут нам возможность сбросить хотя бы пару авиабомб, - добавил Ларин.
На этом разговор прекратился, экипаж по всей видимости стал обдумывать мои слова.
Ну вот, наконец, согласно, моей внутренней в голове визуальной карты, показался порт Киркенеса, первый заход мы сделали на один из двух кораблей, которые до этого не подвергались бомбёжке, согласно засветкам количества жизней на моей внутренней визуальной карте. В него мы попали, но авиабомба пробив корму, взорвалась от удара о грунт (впоследствии выяснилось, что попадание пришлось в эсминец Z-15 "Эрих Стейнбринк", удар авиабомбы пришёлся в корму корабля за несколько метров до кормового орудия, она пробила своим весом корабль насквозь, сорвала один из винтов и взорвалась от удара о грунт, корабль принял более 500 тонн воды, просел на корму, но тонуть не собирался).
Во время пролёта над кораблём в нас таки попали из зенитного орудия в правый мотор, выведя его из строя, загруженный в тот момент ещё тремя авиабомбами, самолёт сильно повело вправо со снижением, всё, что мы смогли сделать с капитаном Гарбузом, так это подправить подбитый самолёт в ближайший корабль. Это оказался тяжёлый крейсер "Лютцов", удар самолёта пришёлся в борт сразу же за носовой башней. Взрыву самолёта сопутствовала и детонация трёх оставшихся авиабомб, этого вполне хватило, чтобы взрыв добрался до артиллерийского погреба носовой башни. Подрыв, которого разнёс весь корабль, при всём этом большая часть мачты корабля, пролетев по воздуху метров 200, приземлилась как раз на Z-24, на котором, только что экипаж закончил латание дыр от предыдущего налёта и откачку воды.
Эпизод 51
18 мая 1942 года вице-адмирал Оскар Кумметц (нем. Oskar Kummetz), в 10.50 находился в приёмной вице-адмирала Отто Цилиакса, командующего адмирала в Норвегии (kommandierender admiral norwegen).
Причину, неожиданного вызова он не знал, хотя, скорее всего по его разумению, этот вызов был связан с событиями, происходившими на Севере Норвегии, а точнее между Киркенесом и Петсамо. События там, нарастали за последние полгода как снежный ком, и всё не в лучшую сторону для них.
Громадные потери кригсмарине понесло за последние полгода - как в кораблях, так и в подводных лодках, квалифицированных экипажах. Постоянные захваты транспортных, да и чего греха таить и боевых кораблей приводило командование кригсмарине здесь, на Севере в бешенство, за это были сняты с занимаемой должности не только вице-адмирал Отто Шенк (вместо него на должность командующего адмирала на Полярном побережье Норвегии назначен вице-адмирал Гейнц Нордман), но и генерал-адмирал Герман Бём,
