– Необычно плохое, – протянул мужской голос позади нее и был немедленно утихомирен приглушенными женскими голосами.

– Тем не менее, я совершенно уверена, что… – начала Геро, когда одна из старших девочек закричала.

Даже для подобного выступления это было удивительно.

Девочка – темноволосая и смуглолицая – нарушила строй и побежала к двери.

Артемис, вместе с остальными гостями, поднялась, чтобы посмотреть, в чем дело.

Девочка, казалось, атаковала молодого моряка в форменной одежде. У юноши были рыжие волосы и веснушчатое лицо над накрахмаленным белым мундиром. Однако он улыбался, пока девочка чуть ли не душила его, обхватив руками за шею, а Додо прыгал вверх-вниз вокруг его ног. Остальные дети бросились вперед и окружили их, пытаясь добраться до юноши, а затем Уинтер Мейкпис зашагал к нему и дети расступились, словно Красное море перед Моисеем.

Он остановился перед юношей.

– Джозеф Тинбокс.

Юноша мягко оттолкнул руки девочки и принял положение «смирно».

– Сэр.

Мистер Мейкпис протянул ему руку.

– Добро пожаловать домой, Джозеф.

Юноша улыбнулся и пожал управляющему руку.

– Благодарю вас, сэр. Счастливого Рождества, сэр.

Мистер Мейкпис встряхнул руку юноши, а затем притянул его к себе и крепко обнял. Юноша был почти таким же высоким, как и Уинтер.

– В самом деле, Джозеф. Очень счастливого Рождества.

– Слава Богу, – прошептал кто-то рядом с Артемис, и, обернувшись, она увидела Изабель рядом с собой. Женщина встретилась с ней взглядом и Артемис увидела слезы в ее глазах.

– Джозеф провел в море два года. Несколько месяцев назад мы получили письмо, в котором говорилось, что он будет дома на Рождество, а после – ничего. Боюсь, что в последнюю неделю мой муж был просто вне себя от беспокойства. Я так рада, что Джозеф Тинбокс в целости и сохранности вернулся домой.

Артемис импульсивно сжала руку Изабель.

– И я тоже рада.

– Дети! – Мистер Мейкпис отступил на шаг от Джозефа. – Полагаю, теперь мы можем продолжить наш концерт. Пожалуйста, займите свои места, а после у нас будет вдоволь пунша и имбирных пряников перед тем, как наступит время ложиться спать.

При таком поощрении дети толпой направились на свои места, хотя и возникло некоторое замешательство, когда они снова выстаивались по рядам.

Артемис с грустной улыбкой наблюдала за этой суматохой, пока не почувствовала, что на ее руки легли мужские ладони и не услышала низкий голос.

– Сожалею, что я опоздал.

Она обернулась и увидела Максимуса, покрытый снегом плащ все еще облегал его широкие плечи.

– Как тебе и должно быть, – довольно язвительно проговорила Геро.

Герцог бросил взгляд на сестру перед тем, как взять Артемис за руку.

– Не уделите ли вы мне пару минут, ваша светлость?

– Конечно, ваша светлость, – прошептала она, просто радуясь тому, что он здесь, с ней.

Артемис поднялась и последовала за ним на другой конец комнаты, где был разожжен камин и стоял стол, заставленный угощениями.

Герцог остановился, держа ее за руки, и замешкался, нахмурившись.

– Я знаю, что с моей стороны это дурно сделано, но я хотел, чтобы ты надела это на Рождество.

Она стряхнула тающий снег с его плеча.

– О чем ты говоришь?

– Об этом, – ответил Максимус, и вытащил из кармана камзола изумруды Уэкфилдов.

– Максимус, – благоговейно прошептала она. – Я думала, ювелир говорил, что уйдет несколько месяцев на то, чтобы снова собрать их вместе?

Ее муж изначально надеялся, что ожерелье будет готово ко дню их свадьбы, но дизайн оказался слишком сложным, а Артемис не захотела ждать несколько месяцев, чтобы выйти за него замуж.

– Я сказал ему, что моя герцогиня должна получить его на Рождество, – ответил герцог, как всегда надменный. – Он закончил ожерелье всего лишь час назад. Я мчался через весь Лондон. Повернись.

Артемис повернулась и ощутила, как тяжелые камни ложатся ей на грудь, когда герцог застегнул ожерелье на ее шее.

– Жаль, что я не знала об этом. Я надела бы новое пурпурное платье. Это голубое совсем неподходящий фон для них.

Максимус повернул ее обратно и посмотрел на жену темными глазами.

– Изумруды – это фон для тебя, моя Диана, моя герцогиня, и никогда не забывай об этом.

– О, Максимус, – выдохнула она, ее сердце переполнилось чувствами. – Я люблю тебя.

Он наклонил голову к ней, и Артемис приняла горячее и властное прикосновение его губ, как раз в тот момент, когда детские голоса снова фальшиво затянули песню. Все ее существо вибрировало от радости, потому что он был здесь, с нею, на Рождество.

Вот это было самым лучшим подарком, а не изумруды или что-то иное.

[1] В оригинале «God Rest Ye Merry Gentlemen», «Ding Dong Merrily on High» – известные рождественские гимны.