– О, есть ли какие-то новости? – нетерпеливо спросила Артемис. Мэгс находилась на сносях с первым ребенком и не выходила из дома, так как время родов приближалось.

– Только о том, что она становится брюзгливой, – весело ответила Изабель. – Это очень хороший знак, указывающий, что ребенок скоро появится на свет – так мне сообщила ваша сестра, леди Феба.

Феба усмехнулась.

– Геро была в таком плохом настроении перед тем, как родился милый Уильям. Интересно, будет ли у нее точно так же с этим младенцем?

– Предполагаю, мы узнаем это через один-два месяца, – прошептала Артемис. Леди Геро должна была родить второго ребенка где-то в конце января или начале февраля.

Приветливо общаясь, они поднялись по парадным ступеням. Баттерман, дворецкий Изабель, придержал дверь и с поклоном пригласил их внутрь, а затем они оказались в просторном вестибюле. Маленький белый терьер подбежал, чтобы поприветствовать их.

Феба наклонилась, чтобы потрепать собачке уши.

– Как у тебя дела, Додо?

– Он весь день крутился от возбуждения как вихрь, – проговорила Изабель. – Пойдемте, сегодня мы устроились наверху.

Изабель повела их вверх по лестнице, Додо следовал за ними по пятам.

Золотоволосый мальчик встретил их на втором этаже.

– Миледи, мистер Мейкпис говорит, что мы скоро начинаем.

Изабель улыбнулась приемному сыну.

– Спасибо, Кристофер.

Она взяла его за руку и проводила их всех в самую большую классную комнату. На одной стороне комнаты сбились в кучу дети из приюта, возбужденно переговариваясь между собой. Нелл Джонс, незаменимая помощница в приюте, пыталась призвать детей к порядку, но, кажется, проигрывала эту битву. Напротив детей собрались члены «Дамского синдиката», вместе со своими семьями. Еще одна золовка Артемис и ее хорошая подруга леди Геро стояла вместе со своим супругом, лордом Гриффином, который с кривой улыбкой шептал что-то жене на ухо. Рядом с Геро находился маленький мальчик с ярко-рыжими волосами, рвавшийся с помочей, которые крепко держал в кулаке его отец. Милый Уильям нахмурил бровки, когда предпринял решительную попытку добраться до постоянного обитателя приюта, кота по кличке Сажа. Тот сидел у камина, как раз вне досягаемости карапуза, наблюдая за ним с отменным презрением.

Старшая леди Кэр, элегантная седовласая дама, стояла вместе с невесткой, Темперанс и сыном, весьма пугающим лордом Кэром. Сейчас он выглядел менее устрашающим, чем обычно, потому что держал на руках годовалую дочь, Аннализу. На маленькой девочке был изящно отделанный кружевной чепчик, и она уже крепко спала на плече отца. Рядом с ними стояла темноволосая девушка, робко разглядывавшая членов «Дамского синдиката». Артемис понадобилось некоторое время, чтобы узнать Мэри Уитсан, бывшую сироту из приюта, а теперь горничную на службе у Темперанс. А возле них располагались…

– О Боже мой! – прошептала Артемис на ухо Фебе.

– Что? Что? – немедленно спросила Феба.

– Здесь Сайленс.

Красивые карие глаза Фебы расширились.

– А он тоже здесь?

– Да. – Артемис сглотнула, и обе леди повернули головы в сторону капитана Тревельяна.

Капитан прищурился и уставился на мужчину, который стоял рядом с бывшей Сайленс Холлингбрук, покровительственно положив руку на ее округлившийся живот. Ходили слухи, что этот муж Сайленс, таинственный мистер Риверс, когда-то был кровожадным пиратом, которого боялись все, кто знал его… хотя Артемис вынуждена была признаться, что в настоящий момент в это трудно поверить. Мистер Риверс носил сдержанный белый парик и великолепный темно-синий камзол, а к его ноге прислонилась очаровательная маленькая девочка, сжимая в кулачке его полу этого камзола. Ее темные кудри были странным образом острижены.

– О Господи, – прошептала Изабель. – Я не подумала.

Неожиданно перед ними появился Уинтер Мейкпис.

– Ваша светлость, миледи. – Он поклонился и повернулся к капитану Тревельяну. – Надеюсь, сэр, что не возникнет никакой необходимости расстраивать леди.

Ледяные голубые глаза капитана переместились на хозяина дома, и на мгновение показалось, что все затаили дыхание.

Затем капитан Тревельян наклонил голову.

– Так случилось, что я больше не состою на службе у короля.

– Отлично. – Мистер Мейкпис кивнул в сторону стола. – Я надеюсь, что вы отведаете нашего угощения. Девочки провели большую часть дня за его приготовлением.

– О, я надеюсь, что есть лимонные корзиночки, – проговорила Феба, втягивая носом воздух. – Думаю, что когда мы в прошлый раз навещали приют, они были вполне сносными, не так ли, Артемис?

Артемис спас от необходимости отвечать звук шагов на лестнице позади них. Мистер Мейкпис рванулся вперед с напряженным выражением на лице, затем остановился, его взгляд стал невыразительным. Изабель положила ладонь на руку мужу и очень тихо прошептала:

– Он скоро будет здесь. Пожалуйста, не беспокойся.

Артемис повернулась и увидела леди Пенелопу, драматично застывшую в дверном проеме. На ней было восхитительное платье из золотой парчи с алой нижней юбкой и корсажем, с алыми лентами на рукавах и лифе. Рядом с ней стоял герцог Скарборо, доброжелательный мужчина старше шестидесяти лет, и жених Пенелопы.

Пенелопа величественно улыбнулась собравшимся, но когда она заметила Артемис, ее улыбка застыла. Конечно же, она посетила свадьбу Артемис – они были кузинами – но на самом деле Пенелопа не разговаривала с Артемис после их ужасной ссоры.

Теперь Пенелопа заметно сглотнула и, после толчка со стороны герцога, сделала шаг вперед.

– Ваша светлость. – Она присела в низком и совершенно приличном реверансе, а когда она поднималась, то Артемис увидела неуверенность в ее глазах. – Я… то есть… кузина, я скучала по тебе.

Артемис заморгала.

– И я скучала по тебе, кузина, – искренне ответила она.

А затем Артемис оказалась в крепких объятиях и обнаружила, что смаргивает слезы от импульсивного поступка кузины. Возможно, Пенелопа наконец-то научилась смотреть дальше собственного носа.

Пенелопа, улыбаясь, отодвинулась назад и заметила Фебу, все еще стоящую рядом с Артемис.

– Леди Феба! – воскликнула она, чересчур громким и замедленным голосом. – Как мило, что Артемис привезла вас послушать детское пение.

Артемис поморщилась, когда лицо Фебы исказилось. Некоторые вещи просто не меняются.

К счастью, перед тем, как Пенелопа смогла произнести что-то еще, Уинтер Мейкпис объявил, что дети готовы петь. Артемис торопливо подвела Фебу к двойному ряду стульев, установленных для аудитории. Стулья были повернуты к освобожденной части классной комнаты, где в четыре неровных ряда расположились дети: самые маленькие, едва научившиеся ходить – впереди, а старшие мальчики и девочки, девяти-десяти лет – позади. Артемис усадила Фебу по одну сторону от себя, а леди Геро села с другой стороны.

Когда все уселись, ее старшая золовка наклонилась ближе и прошипела:

– Где мой брат?

– Максимус сказал, что у него есть дело, которым нужно заняться, – чопорно ответила Артемис.

– Скотина, – прошептала Геро и отвернулась, чтобы сердито уставиться на собственного супруга, который с озадаченным видом приподнял бровь.

Лорд Гриффин наклонился к Геро и зашептал ей что-то на ухо, от чего ее щеки порозовели.

Артемис отвела взгляд, подавив завистливый вздох.

Дети внезапно запели. Пение оказалось очень громким и очень энергичным.

После нескольких тактов Феба ткнула Артемис локтем.

– «Да возрадует вас Бог, люди добрые», как ты думаешь?

Артемис прищурилась.

– Вероятно.

Геро наклонилась вперед, чтобы обратиться к сестре через Артемис.

– «Динг-донг, весело звонят на небесах»[1].

Феба выглядела потрясенной.

– Конечно же, нет. Артемис?

– Я… – Артемис вздрогнула, когда кто-то из детей визгливо протянул ноту. Одна из самых маленьких девочек в первом ряду совсем бросила петь и вместо этого сосала палец, мечтательно уставившись на аудиторию. – Это довольно необычное переложение гимна.