Откровенно говоря, «для храбрости» хотелось что-нибудь употребить. Даже Кошмарово пойло сейчас подошло бы, честное слово… В сущности, Сумрак не питал склонности к столь радикальным мерам, но уж слишком непривычная складывалась ситуация, даже, скорее, неловкая… Короче говоря, как проделать все то, что он собирался проделать, на трезвую голову, сын Грозы реально не представлял. Но понимал, что придется, ибо церемония требовала трезвости и предельно серьезного отношения. Хотя, вот как к такому вообще относиться серьезно?
Подобными вопросами он, конечно, мог задаваться бесконечно, тем не менее, они все равно остались бы второстепенными, ибо ритуал был важен для Осени, а хороший супруг всегда со своими женами солидарен, в особенности, если дело касается воспроизводства потомства. Да, предложенный метод был странный и варварский, но лишь таким способом средней дочери Свободы позволял размножаться ее духовный сан. Извращенцы чертовы… Ведь придумали же, а! Но саму Жрицу обряд, похоже, смущал гораздо меньше, чем Сумрака, стало быть, и ему не следовало демонстрировать слабость духа.
В чем состоит суть ритуала самцу объяснили весьма поверхностно, так что он знал лишь время, место и то, что ему предстоит до наступления рассвета четырежды спариться с Осенью, посвятив каждый акт одной из четырех верховных богинь. О том, что происходить все будет на глазах у служителей Храма и всей паствы, женушка, спасибо, тоже заранее предупредила. Хотя, это было и логично — кто бы ради них стал закрывать Храм от прихожан, да еще в такой большой праздник как Короткая Ночь? Когда Сумрак осведомился, есть ли еще что-то, о чем ему следует знать, Жрица сказала, что остальное - мелочи, которыми не нужно заранее забивать голову, а вот подготовиться в духовном плане не помешает. Сие, как оказалось, значило, что целые сутки перед сакральным действом воин обязан голодать и воздерживаться от контактов со своими супругами. С этой целью Сумраку пришлось временно переселиться на окраину угодий, точно мальку, которому еще не положено знать о таинствах Сезона — иначе бы точно где-то не сдержался. Впрочем, один плюс здесь все-таки имелся и состоял в том, что сын Грозы наконец-то вдоволь отоспался. Ну, и бус женам нанизал заодно.
Непосредственно перед церемонией ритуального слияния ему также было велено отловить в лесу Шипуна и обязательно приволочь живьем — видимо, как жертву. Шипуны в пищу не использовались из-за скверного на вкус мяса, так что охотились на них, в основном, тренирующиеся подростки, для которых эти юркие хищные твари действительно представляли собой достойных соперников. После первого убитого Жесткача подобная добыча не вызывала у нормальных охотников никакой другой реакции, кроме смеха, однако Сумраку пришлось в который раз плюнуть на стереотипы и отправиться ловить Шипуна, а потом, сгорая со стыда, волочь дергающуюся и отчаянно желающую жить, но заведомо обреченную тварь в Храм…
Но этим его бедственное положение не ограничилось. Когда пришло время собираться, самец с изумлением обнаружил, что все его благоверные вырядились в лучшие одежды и намереваются его сопровождать.
— А вы-то куда? — ничего уже не понимая, рыкнул он на них.
— С тобой на церемонию, куда ж еще? — как само собой разумеющееся, ответила Прорва.
— Так мы ж там, вроде как, только с Осенью должны… — подозрительно поглядев на самок, усомнился сын Грозы. Сама Осень, к слову, при сборах не присутствовала, так как давным-давно находилась в Храме, поджидая супруга.
— А мы для моральной поддержки, — с энтузиазмом объяснила Греза. — Займем передний ряд, чтобы всякие посторонние любопытные близко не лезли.
Отлично. Теперь все это безумие еще и остальным его самкам предстояло лицезреть… Отговаривать их было бесполезно, так что сын Грозы просто рукой махнул: хотят идти и смотреть, пусть идут и смотрят, в конце концов, каждая из них уже и так во всех мыслимых позах его видела. К тому же, в чем-то они, возможно, были правы. Как знать, вдруг в какой-то тяжелый момент их присутствие и впрямь придало бы уверенности?
Тем не менее, стоило всей компании двинуться по направлению к центру поселения, где высился Храм, Сумрака вновь одолело смущение. Самки обступили его весьма плотно, то и дело дергая, спрашивая о чем-то и всеми силами отвлекая от любых мыслей. И все это, естественно, происходило, на глазах других яутжей! Со стороны складывалось впечатление, что своим фамильярным поведением супруги как бы намеренно демонстрируют всем окружающим, что этот самец С НИМИ, и они его ведут, куда следует. Да они его, разве что, только за руки не тащили! В результате, у Сумрака очень скоро появилось подозрение, что никакая это не моральная поддержка, а самый настоящий конвой, призванный следить за тем, чтобы драгоценный осеменитель в последний момент не передумал и не сбежал… Право, более удивительных существ, чем самки, в мире было не сыскать: споря за внимание своего самца, они временами готовы были друг друга живьем съесть из ревности, но потом вдруг снова становились закадычными подружками, которым нечего делить. И особенно некстати эта дружба проявлялась в те моменты, когда была наименее выгодна самому предмету спора.
На закате развеселое семейство достигло-таки Храма, застав перед ним весьма приличное скопление народа. Сборище это одним своим видом сразу же вогнало охотника в глубокое уныние, ибо все это были потенциальные зрители предстоящего обряда. Вернее, зрительницы: в преддверии Короткой Ночи к внушительному культовому сооружению массово стекались прихожанки. Самцы бабий праздник не отмечали, так что Сумрак, похоже, был единственным представителем мужского пола среди присутствующих. Не удивительно, что, стоило ему и супругам погрузиться в толпу и начать пробираться к воротам Храма, как на сына Грозы устремилось множество изумленных и заинтересованных взглядов. На всякий случай он решил держаться поближе к Прорве, та же, выйдя вперед, принялась без всякого стеснения орудовать локтями. Так и шли: Глава гарема прокладывала дорогу, ее самец, безуспешно борясь с чувством неловкости, пытался поспеть следом, а три младшие самки семенили за ним, с переменным успехом пытаясь заключить воина в кольцо. Последнее не особенно удавалось, так как в образовавшейся толкучке даже по одному было сложно идти и не потеряться. Толпа смыкалась с поразительной быстротой, стоило кому-то хоть немного отстать. Прорве-то было хорошо: она могла с окружающими не церемониться, а вот Сумраку приходилось вести себя крайне осторожно, дабы не задеть ненароком какую-нибудь из чужих самок — и это та еще была задача. Сложнее, пожалуй, казалось только удержаться от соблазна задеть их специально…
Сбивающий с толку, дурманящий запах десятков собравшихся вместе половозрелых женских особей немало осложнял и без того незавидное положение воина. Пожалуй, никогда прежде его инстинкты не подвергались столь жестокому искушению… Коварные самки как будто бы специально напирали со всех сторон, и каждая посылала беззвучный сигнал, который мозг самца расшифровывал просто и без изысков: «Трахни меня прямо здесь! И прямо сейчас!» Но приходилось усилием воли отгонять это наваждение, сжимать зубы и шагать. Проблемы сегодня были не нужны. Стараясь дышать как можно реже, Сумрак концентрировался на мускулистой спине своей старшей супруги, победоносно шествующей перед ним, и стоически игнорировал соблазны, чувствуя тем не менее, что поначалу достаточно свободно обернутая на нем набедренная повязка с каждой секундой жмет все сильнее.
Наконец, Храмовая площадь оказалась позади, и сын Грозы в сопровождении своих верных жен взошел по высоким ступеням под мрачные своды божественной обители. С порога его сразу же окутал привычный запах Осени, безжалостно вытеснив посторонние ароматы и принеся тем самым немалое облегчение. Конечно, он принадлежал не самой самке, а благовониям, которыми за годы служения крепко пропиталась ее шкура, но у Сумрака, бывающего в святилищах нечасто, этот шлейф так прочно ассоциировался с второй по старшинству супругой, что стал почти неотделим от ее природного горьковато-острого запаха.
