– Пожалуйста, пусть это сработает…

Выйдя наружу, я замерла на тротуаре под навесом, чтобы пропустить коляску шерифа Лофтиса. Рядом с ним ехала темноволосая девушка моего возраста. Шериф меня проигнорировал, а вот его спутница незаметно помахала. Я кивнула ей и перешла дорогу к церкви, возле которой суетилась мисс Пимслер.

Она посмотрела на меня с легким раздражением.

– Верити, где ты пропадала? Свободных семей осталось не так уж много, а найти людей, которые возьмут взрослого ребенка, и без того тяжело! – Она поджала губы. – Особенно тогда, когда он даже не пытается им понравиться.

– В таком случае прошу меня извинить, – я присела в реверансе. – Мне нужно пообщаться со славными жителями Уилера и найти того, кому по душе противные девицы.

Я вернулась на главную площадь и поискала людей с пачкой документов, рядом с которыми еще не стояли пассажиры с моего поезда.

Судя по всему, осталась только одна свободная пара: тощая женщина с глубокими морщинами на лбу и огромный мужчина с густыми седыми усами. Женщина сняла соломинку с бретели его полукомбинезона и заговорила взволнованным голосом. Я подошла ближе и уловила обрывок фразы.

– …Думали, что будут постарше. В объявлении говорилось о мальчиках и девочках всех возрастов. Если бы мы увидели тот список с именами и возрастом раньше, то не тратили бы время на поездку.

Я остановилась в паре шагов от них и прочистила горло. Женщина обернулась и скрестила руки.

– Тебе чем-нибудь помочь?

Значит, она прямолинейная дама. Что ж, с этим можно смириться.

– Похоже, я последыш из помета – никто не захотел забрать меня домой. – Женщина угрюмо поджала губы. – Я – Верити Прюитт, и мне нужно где-то остановиться.

– Хэтти Везерингтон. А это мой муж – Большой Том.

Они молча переглянулись. Наконец, великан произнес плавным и глубоким голосом:

– Мы всегда можем нанять кого-то в помощь из соседнего округа.

Все коляски укатились, оставив меня наедине с последней надеждой – парой, которая, судя по всему, не хотела меня брать.

– Нет, прошу вас! – Я подошла ближе и, подняв голову, посмотрела рослому фермеру в глаза. Его кустистые седые брови поползли вверх от удивления. – С чем бы вам ни требовалась помощь, я справлюсь, только дайте мне шанс.

Да я превращу солому в золото, если это поможет уцепиться за возможность остаться с Лайлой.

Хэтти покосилась на Большого Тома.

– Что думаешь?

Тот медленно пожал плечом.

– Полагаю, это никому не навредит, – протянул он с деревенским акцентом.

– Ты производишь впечатление целеустремленной девушки. – Хэтти затянула потуже седеющие волосы на затылке и протянула мне жилистую руку. Я постаралась не скривиться от ее хватки. Она была невысокой и худой, но при этом довольно сильной.

– Учти, мы возьмем тебя в качестве рабочих рук и на испытательный срок. Через месяц, если нас все устроит, ты начнешь получать плату за свой труд. Не так много, как наемный работник, но это лучше, чем ничего.

И я надеялась, что этого хватит, чтобы вернуться домой, когда придет время.

– Спасибо. Вы об этом не пожалеете.

Хэтти кивнула, хоть и с сомнением на лице.

– Скажи той женщине, что мы берем ее, – обратилась она к мужу. Усы Большого Тома поползли вверх, скрывая улыбку, и он пошел выполнять приказ жены.

Через минуту он вернулся с мисс Пимслер, семенившей за ним, как буксир за пароходом.

– Я искренне верю, что жизнь на ферме придется тебе по вкусу куда больше, чем ты думаешь, Верити, – сказала она, потирая усталые глаза. – Упорный труд и свежий воздух очень бодрят!

Внезапно женщина поникла, словно утомилась от своего бесконечного оптимизма. Большой Том протянул ей договор. Нам говорили, что взрослых детей могут взять в качестве работников, а не новых членов семьи, поскольку мы близки к совершеннолетию и, в теории, к независимости. Если бы Детское благотворительное общество подождало еще пару месяцев, Лайла могла бы остаться со мной, и во всей этой сумятице не было бы необходимости. Наклонившись, я положила бумаги на сундук, хранивший остатки моей былой жизни, и решительно поставила размашистую подпись, прежде чем вернуть документы мисс Пимслер.

Невзирая на мою неприязнь к этой женщине, в глубине души я понимала, что она поступала так, как считала лучше для нас. Просто так уж случилось, что она ошибалась.

– Прощайте, мисс Пимслер. Счастливого вам пути обратно в Нью-Йорк.

– Мы еще увидимся осенью, когда я вернусь, чтобы проверить ваше благосостояние, – ответила она и неожиданно посерьезнела. – Верити, дай этому началу заслуженный шанс. Постарайся прижиться на новой почве и расцвести.

Следуя за Везерингтонами, я думала о том, до чего глупо было бы пустить тут корни, учитывая, что я скоро уеду.

Я потащила сундук к бричке Большого Тома, оставляя неглубокие борозды на пыльной земле. Погрузив его, запрыгнула сама и прислонилась к боковому поручню из потрескавшейся древесины. Усталость накатывала волнами. Я зевнула и даже не потрудилась прикрыть рот. Если Большой Том и Хэтти хотели посмотреть на мои коренные зубы, чтобы понять, хороша ли их новая рабочая лошадка, то им выпала прекрасная возможность.

Большой Том сел, и тележка покатилась вперед. Хэтти передала мне свернутый платок и баночку с водой.

– Ты наверняка проголодалась.

Она прихватила кусочек засоленного мяса и толстый ломоть свежего хлеба для мальчика, с которым планировала вернуться домой. Мне стало грустно, что я не могла разделить этот обед с Лайлой. Интересно, она уже поела? Я медленно жевала и изо всех сил пыталась не сомкнуть глаз, наблюдая, как крошечный городок Уилер становился все меньше и меньше, пока его не поглотило безграничное небо.

Грязная дорога, испещренная колеями от колес, вела к лесу, который я приметила раньше. Но стоило нам приблизиться к линии деревьев, как дорога резко оборвалась и пошла параллельно лесу в обоих направлениях. Я смутно задалась вопросом, почему тропа огибала его, вместо того чтобы идти насквозь. Возможно, жизнь тут была такой неспешной, что это едва ли имело значение.

Путь от города в неторопливом темпе лошади занял полчаса. Мы прибыли к ферме Везерингтонов, как раз когда сгустились сумерки. Низко над травой порхали светлячки, мигая зеленовато-желтым сиянием.

Большой Том остановил бричку перед выцветшим белым двухэтажным домом. В дороге у меня затекли ноги, и я неуклюже последовала за Хэтти по выжженной лужайке.

– Твоя комната на чердаке, – сказала она, открывая сетчатую дверь, и та недовольно заскрежетала на петлях.

Я пробормотала слова благодарности и поднялась за ней по скрипучим ступенькам в комнату с наклонным потолком. Хэтти вручила мне горящую свечу и пожелала доброй ночи.

– Хорошенько отоспись, девочка, – сказала она не терпящим возражений голосом, но при этом с ласковыми нотками. – А то ты с ног валишься.

Я кивнула, и она ушла. Тревога за Лайлу забрала всю мою оставшуюся энергию. Вдруг суровый мистер Либранд будет жесток к ней? Хватит ли мисс Мэйв храбрости защитить Лайлу от своего дяди?

Но даже мои переживания не могли выстоять под напором усталости, и я плюхнулась на кровать. Мое сознание быстро угасло, как огоньки светлячков в поле.

Воздух в темной комнате прорезал исполненный боли вой. Я села по струнке на кровати, адреналин стремительно растекся по телу.

На секунду я растерялась и не поняла, где я. Затем воспоминания о последних нескольких днях хлынули волной: я в Арканзасе, на ферме, куда меня взяли в качестве работницы. И судя по топоту на лестнице на чердак, у меня вот-вот начнется неожиданный обряд посвящения в новую работу.

Хэтти ворвалась в комнату как раз в тот момент, когда я вылезала из-под одеяла. Женщина хмуро посмотрела на огарок свечи, которая по-прежнему слабо горела на прикроватной тумбочке. Я забыла потушить ее перед сном.

– У нашей коровы начались роды, – Хэтти кинула сверток на кровать. – Тут рабочая одежда и сапоги. Одевайся как можно быстрее и беги в сарай.