– Шляпу? – Алекс не сразу вспомнил, что Джо почти всегда видел его исключительно вместе с головным убором. – Ах, ну да, Джо. Потерял.

– Обидно… добрый вечер, страж.

Грибовский шумно сглотнул и промямлил:

– Вечер, Джо.

Великан удовлетворенно кивнул, после чего повернулся к Алексу.

– Не могу сказать, что это доставит мне удовольствие, Алекс. Ты мне всегда нравился чуть больше, чем все остальные. Будет неприятно ломать тебе позвоночник.

– Знаешь, Джо, пожалуй, мне тоже будет неприятно.

– Тогда, может, развернешься в обратном направлении? – Джо закрыл книгу. Он всегда читал. Кажется, на этот раз что-то из трудов Джека Лондона. – Слышал, сегодня открывают замечательный стейк-хаус на пересечении Иглсонг и Двенадцатой. Я бы хотел послушать, насколько там вкусное делают мясо.

– А откуда ты знаешь, что он замечательный? – спросил Алекс и тут же пожалел, получив ответ.

– Запах, Алекс… уже неделю его чувствую.

Джо никогда не покидал пределов клуба. А еще – Иглсонг находился отсюда в получасе езды на метро. Но в том, что гигант действительно чувствовал запах нового стейк-хауса, не возникало никаких сомнений.

Так же, как в том, что перед Алексом с Грибовским сидел отнюдь не человек.

Кто же это был?

Джо.

Просто Джо.

И никто никогда не хотел знать о нем никаких подробностей. Вот только, увы, у Алекса не было выбора.

Опять…

– Что же, – кивнул Джо, – я обещаю, что постараюсь сделать все максимально быстро и безболезненно, Алекс.

– Спасибо, Джо, – откровенно и от чистого сердца поблагодарил Дум, после чего швырнул в Джо моток ниток.

Тот самый моток ниток, который забрал из ячейки.

Когда он был еще совсем молод и зелен, то сам факт существования Джо стал вызовом его интеллекту. Он провел почти три бессонных месяца в попытках не только узнать, что это за существо, которое не могут распознать ни одни линзы – ни гражданские, ни военные, но, что самое важное, как его нейтрализовать.

Ведь на Джо не действовала магия. Словно он был ожившим адамантием.

Ответом для Алекса стало простое – “никак”. В этом мире не существовало способа, которым можно было бы убить Джо.

Но его можно было… задержать.

Моток белых ниток постепенно разворачивался, раскручивался, пока не стал опутывать Джо непроницаемым коконом, постепенно закрывая руки, ноги, туловище, подбираясь все выше и выше к голове.

– Нить Ариадны? – все так же спокойно, будто не происходило ничего необычного, произнес Джо. – Давно уже не слышал о ней… дорого тебе обошлась?

Алекс скривился от неприятных воспоминаний.

– В несколько не самых приятных услуг.

– Непл…

Остаток фразы потонул внутри кокона из белой нити.

– Поторопимся, – Алекс поспешил к винтовой лестнице, ведущей в клуб, – это задержит его минут на пять.

Когда они с Грибовским поднимались наверх, то краем глаза Алекс увидел, как один очень жилистый палец пронзил кокон и начал постепенно расширять отверстие.

– Или меньше… – добавил он, после чего они с Грибовским перешли с шага на бег.

Остановившись перед люком, закрывавшим колодец из того самого японского фильма ужасов, Грибовский с Алексом переглянулись.

– Сейчас будет жарко, Грибовский, – предупредил Дум.

– А то я этого не понимаю, дорогуша. – Поляк достал свой магический револьвер и крутанул барабан.

Если в прошлый раз, когда они посещали клуб “Бездна”, все прошло относительно гладко (если не считать того, что Грибовского едва не отправили на тот свет), то теперь… Теперь годовщина пожара в “Фаллене” была уже позади, ну или впереди – смотря с какой стороны посмотреть, так что…

Так что Алекс оказался один на один с немалым количеством темных существ, которым он успел за свою не самую длинную жизнь перейти весьма узкую дорожку.

Не считая Фаруха ибн Амир Шаха. Этого лощеного араба он вообще дважды обставил и один раз подставил. А Пустынный Шакал заживо освежевывал магов и смертных за куда меньшие промахи в свой адрес.

– Нет, я серьезно, Грибовский. – Алекс мысленно активировал кольцо-накопитель и поймал появившийся из воздуха гвардейский посох черной магии.

Почти полтора метра дерева, выдержанного тринадцать месяцев в крови невинно убиенной, изрезанный самыми разными пентаграммами и символами.

Объект: информация засекречена.

Каламбур, однако.

Дум располагал довольно мощным накопителем черной магии, выданным им самой Гвардией, но при этом та отказывалась расщедриться на военные линзы с расширенным доступом к сети, так что Алекс все еще щеголял в гражданских. А они, в свою очередь, не могли просканировать этот клятый посох.

– Будет жарко.

И в подтверждение своих слов Алекс ударил посохом о землю. Он мысленно потянулся к одному из источников магии, спрятанных где-то внутри его души.

Каждый маг всегда представляет себе это по-разному. Дум слышал от одной ведьмочки, что та видит свою душу как огромную мятую постель.

Нимфоманка… чуть ногтями кожу с Дума тогда не сняла.

В случае с Алексом в роли “кровати” выступала тривиальная темнота, внутри которой горело два огонька. Один темно-фиолетовый с лиловыми оттенками – магия тьмы. А второй – одновременно всех оттенков радуги и при этом багряно-красный. Магия хаоса.

Именно ее Дум зачерпнул и направил сквозь себя и посох.

– Лампочка ходячая, – проскрипел Грибовский и сделал шаг назад.

Учитывая, что вокруг ног Алекса пылало демоническое пламя, это было весьма благоразумное решение.

– Ну, – Алекс выдохнул. Над ним вспыхнула черно-магическая печать. – Понеслась!

Мощный поток тьмы выбил люк, и одновременно с этим Алекс буквально впрыгнул внутрь клуба.

По ушам тут же ударили низкие басы, а ритмичная, стучащая и скользящая музыка тронула ненадолго его ритм бешено стучащего сердца.

Атмосфера здесь была такой же, как и всегда.

Приглушенный свет, создавший мираж едкого полусумрака, который лишь усугублялся дымом от сигарет, кальянов, сигар и трубок, вместе с дым-машинами и прочей атрибутикой.

Свет красных, розоватых и алых софитов пронзал мрак подсводного пространства, но не достигал пола, а застывал где-то посередине, трансформируясь в плывущие над головами танцующих около сцены или пилонов, на танцполах в некие иллюзии самого разнообразного содержания.

От сексуально приоткрывшей рот вампирши до бутылки с дорогим вином, в которой на самом деле плескался вовсе не алкоголь, а сама она при этом больше походила на гитару.

У самих же пилонов, застывших в столбах даже не белого, а серебряного цвета, крутились обнаженные танцовщицы такой красоты и сексапильности, что у неопытного посетителя любого пола могло стать очень жарко в штанах.

И всю эту красоту бескомпромиссной свободы и тьмы вдребезги разбило появление Алекса. С Уилсоном-младшим в правой руке, черным посохом в левой, окруженный пламенем хаоса, он направил первое заклинание в сторону диджейского пульта.

В конечном счете даже сейчас он не мог позволить себе повредить любимое место в этом заведении – дубовую, обшарпанную поверхность стойки бара; высокие стулья на деревянных ножках, несколько автоматов для разливного пива, пару пилонов, суетящихся барменш и барменов, а позади огромное зеркало, заставленное полками с разнообразными бутылками.

Костяной череп, окутанный черным туманом, врезался в стойку с пультами и отбросил в сторону едва успевшего защититься молодого черного мага.

Алекс не обращал внимания на сообщения линз о примененном заклинании. Он и так знал, что это было и сколько УЕМ потребляло.

– СТОЯТЬ! – взревел за спиной Грибовский, обнажая свой гигантский адамантиевый меч и беря на прицел группу оборотней, решивших обойти Алекса с фланга.

– Светр-р-рый! – прорычал один из них. – В пр-рошлый р-р-раз нам помешали.

– Пасть закрой, шпиц-переросток.

Кажется, это был Клайв О’Шонесси – любитель фланелевых рубах и потертых джинсов. Оборотень, которого в прошлый раз Грибовский кинул с прогиба и сломал последнему хребет. А оборотни очень любят свой хребет… и очень не любят, когда смертный светлый швыряет их как щенят.