- Ты здесь? - шепотом повторил Самохин.

  - Я спряталась, - издевательски ответила русалка. - Ты меня не видишь, я в домике, от глаз твоих сокрыта.

  Самохину было не до шуток.

  - Вы правда людоеды? - выпалил он.

  - Кто это - "мы", Ванечка? - задумчиво произнесла русалка, на секунду погружаясь в воду, словно для дыхания. - Я одна такая, других нету. Не создал Бог ваш христианский пару для меня - решил, видимо, что одной такой твари на земле предостаточно.

  Она улыбнулась, будто пошутила.

  А затем, зачерпнув воду маленькими красивыми ладонями, вдруг плеснула ему в глаза.

  - Ты чего? - воскликнул Самохин, морщаясь и фыркая.

  Русалка звонко расхохоталась и подмигнула ему.

  - Уж больно ты серьезным стал! Ладно. А теперь говори, Ванюш - я красивая или нет? - в ее голосе вдруг мелькнули голодные нотки.

  - У тебя волосы зеленые, - растерялся Самохин, не зная, что ответить. - И ты - рыба.

  - Это плохо?

  - Наверное, - ответил Самохин.

  Русалка рассмеялась.

  - Не так надо отвечать, дурень! Сразу видно, что ты девок не щупал толком.

  Самохин оскорбился.

  - Много ты обо мне знаешь!

  - Много, - охотно подтвердила она. - Несчастный ты. Хочешь, я тебе воду живую дам? Выпьешь, и я сразу тебе красивой казаться начну.

  Самохин задумался.

  - Не надо. Водки я и сам купить смогу.

  - Водки?! Ахахаха!

  Русалка в восторге шлепнула хвостом по воде.

  - Водка! Подумать только!.. Ну-ка, наклонись. Да смелее.

  Самохин автоматически наклонился.

  Русалка вынула из воды мутную бутылку из-под кока-колы, запечатанную илом, и вложила ему в руки. При этом ладони их соприкоснулись, и Самохин заметил, что кожа у русалки ледяная. Горячих артерий не было - одни лишь вены. Русалка была холоднокровной, как рыбы. Липкой и слизистой.

  Огромными усилиями Самохин удержался от гримасы.

  Русалка все это время смотрела ему прямо в лицо - будто выискивая в нем любые признаки отвращения - и в конечном итоге не найдя их, с ранящим сердце облегчением вздохнула.

  Ее когтистые лапы разжались.

  Освобожденный, Самохин выпрямился и подставил голову подступающему дождю. Его коленки дрожали. В одной руке была зажата бутылка с мутной жидкостью.

  - Выпей, Ванюшка, - зашептала русалка из колодца. - Ты не дождь внимания не обращай. Пей и на меня гляди...

  - Холодно, - шмыгнул носом Самохин. - Пойду я пока.

  - Куда?!

  - Домой.

  - А как же я? - обиделась русалка. - Я же тебя соблазняю, сил столько трачу, представление целое устраиваю. А ты уходишь? До конца хоть дотерпи.

  - Я еще вернусь, - булькнул Самохин. - Вернусь. Я только домой схожу. Дождь все-таки.

  Русалка издала разочарованный стон, но все-таки кивнула и помахала ему рукой.

  Почти не чувствуя ног, Самохин побежал домой. Бутылка болталась в его правой руке.

  Посёлок будто был укрыт тёмной, неприятной пеленой. Самохин шагал по улице, разбитой трактором, и оборачивался, страшась, что его сейчас спросят - что там? Что там он и сам не мог сказать, но боялся, что его спросят. На улицу перед ним выбежала грязная, прихрамывающая собака и залаяла, сильно и громко. Самохин протянул ей раскрытую руку, но собака всё лаяла. Тогда он замахнулся.

  Собака убежала, и Самохину стало плоше. Он понял, что никого больше на улице не было. Даже детей, которые обычно матерились и курили рядом с клубом.

  Самохин подошёл к продуктовому магазину. Дверь висела на петлях, будто приоткрытая губа, показывающая темноту глотки и блестящие, словно зубы витрины. Внутри стояла Надежда Теляшка.

  Она гладила замороженную рыбу. Всем телом она пыталась это скрыть, локтями закрывала обзор, и украдкой пальцами проводила по камбале, застыв с умилением и стыдом на лице. Но при этом она стояла за витриной, прямо по центру, и это сочетание открытости и стыда в ней испугало Самохина, он соскочил со ступенек и двинулся к дому, потом замер и обернулся.

  "Страшно, - подумал он. - Все ведь ей, наверное, напились".

  Он стоял рядом с магазином, рядом с табличкой с адресом, и крутил головой, стараясь понять, что именно его так пугает. А потом понял.

  Собак было не слышно.

  После того, как на него выбежала та, лохматая, в посёлке стояла полная тишина. Да и лохматая уже пропала.

  Собакам воду ведь тоже льют из её бассейна.

  Дома, наверное, бабка и Тёть Надя напились уже вдоволь, и теперь, может, гладят рыб, а может, ещё чего.

  Самохин вдруг пожалел, очень пожалел, что вообще находился здесь, на виду. Он подумал, что надо спрятаться - но не мог понять, от кого.