Моя мама, очень впечатлительный и доверчивый человек, была немедленно подхвачена волной экстрасенсорики и магии. Мне было 11 лет.

Я тогда и не подозревала, что в это время в Новосибирске под руководством выпускника машиностроительного техникума Константина Руднева открылась секта, жертвой которой я стану, когда мне исполнится 19 лет. В то время мне и слово «секта» было незнакомо. Может, в этом-то и проблема: в школе не рассказывают о сектах и не преподают методы защиты от психологических манипуляций, а родители предупреждают, чтобы дети не брали в руки наркотики, даже и не подумав предупредить ребенка об опасности сект.

Истоком секты Руднева стала идея подзаработать денег на духовности. Костя Руднев со своим братом решили начать свой бизнес, и Костя предложил открывать людям третий глаз:

«Дак мы же ничего об этом не знаем!» – говорил брат Константина, Сергей.

«Ничего, другие тоже ничего об этом не знают!» – утешал его будущий гуру.

…А пока секта развивалась и поджидала меня, я боролась с другими проблемами. Переезд – это частенько довольно неприятно и приносит с собой массу переживаний и стрессов. Но для меня в 11 лет это было большое приключение. Я была добрым и наивным ребенком и радовалась переменам. Как оказалось потом, зря радовалась…

Мебель и все наши вещи мы отправили в контейнере, а сами с парочкой сумок и нашей кавказской овчаркой Любеной полетели на самолете. Не удивляйтесь странному имени собаки, мы ее уже приобрели с этим именем. Ее отца звали Лютый, мать Белла, а она получалась Любена, от первых слогов имен родителей. До сих пор вспоминаю, как тогда две мои лучшие подруги – сестры-погодки – плакали, обнимая меня на прощанье. Я не понимала, почему они плачут. В мою детскую голову просто не укладывалось то осознание, что между нами скоро будут две с половиной тысячи километров, и мы уже не сможем каждый день видеться. Я была охвачена приключением – переездом – и не думала о плохом. Я пообещала моим подругам звонить и приезжать, как будто это было так просто…

Сначала мы заселились к моим бабушке и дедушке. Это была половина двойного дома с тремя комнатами. Вшестером в трех комнатах было тесно, а если учесть характер моего деда – то жить в такой обстановке практически невозможно.

Дед всегда сидел у печки и курил в открытое поддувало. Он материл в основном бабушку, маму, политиков и весь мир. Меня дедушка никогда не материл, а добродушно вспоминал те времена, когда он был вынужден со мной водиться. Я была единственная, с кем он когда-либо водился. Он частенько выпивал и был довольно-таки вспыльчивым человеком. Но больше всех доставалось от него моей активной и впечатлительной маме. В общем, долгое время мы не могли в таких условиях жить. Мы срочно искали дом.

Найти добротный дом моим родителям на скорую руку не удалось, они купили старенький домик, чтобы уже жить отдельно от родителей. Хозяин нового дома недавно скончался от старости. Они покупали этот домик временно, благо у них было достаточно денег на счете от продажи квартиры, дачи и папиного трехколесного мотоцикла. В планах была покупка более добротного и большого дома.

Это было в 1991 году, а в 1992-м правительство перестало контролировать цены. 2500% инфляции сожрали все сбережения моих родителей, и они остались в старой, холодной халупе.

Зимой у нас в доме замерзала вода на полу, туалет был обычной дыркой в земле в будке на улице. Мама вставала в шесть утра и начинала топить большую печь, находившуюся в центре дома, иначе ни один из детей не высунул бы носа из-под одеяла.

Школа находилась далеко, а автобусы ходили редко и нерегулярно. Неуютно было в новом доме, а в новой школе было еще неуютнее.

Старорежимной директрисе я с первого взгляда понравилась, так как скромно улыбалась, на моей шее алел пионерский галстук. А вот мой брат ей не пришелся по душе, он был без галстука, и она его вскорости из ее школы выжила. Он перевелся в другую школу, которая находилась еще дальше. А меня, хорошую девочку, определила в 5 А класс, самый лучший класс в параллели, где учились дети директоров и влиятельных людей.

Меня представили в новом классе, и я по-доброму улыбнулась новым одноклассникам. Я не замечала, что меня недовольно и оценивающе разглядывали. Это был урок литературы и русского. Мы написали сочинение. К моему несчастью, я написала сочинение хорошо. И к еще большему несчастью, учительница поставила мне лучшую оценку, а затем зачитала мое сочинение и похвалила меня. Это был мой конец, началась откровенная травля. Сынки директоров с этого дня с утра до вечера дразнили и высмеивали меня. На вечере танцев никто со мной не танцевал, даже девочки не хотели дружить со мной, опасаясь насмешек. Им играло на руку то, что мои родители были бедны, я всегда одевалась немодно и у меня не было карманных денег.

Внезапно весь мир был против меня. Это было шоком. Как же так, думала я? Ведь раньше меня все любили. Я ничего не понимала. Каждую ночь мне снились кошмары, и я боялась засыпать, в слезах я забиралась в кровать родителей, но они посылали меня в мою кровать. Я говорила, что происходит, но мама говорила: не обращай на дураков внимания.

А я не могла не обращать, и мне становилось все хуже и хуже. Я стала чувствовать слабость и не могла справляться с делами. Мама называла меня ленивицей. Под конец я и в самом деле заболела, была апатичной, слабой, мама испугалась и повела меня к врачу. Все в порядке, сказал врач. Но мне было все так же плохо, кошмары все усиливались, я уже днем стала всего пугаться. Мне мерещились злые духи и домовые. Обстановка в школе становилась все хуже и хуже. Даже те девочки, которые ко мне, как я думала, хорошо относились, предали меня, высмеяв перед всеми. Я не знаю, как я тогда не сошла с ума.

Мама уже сходила с ума от беспокойства за меня, но я больше не рассказывала про травлю в школе, и она решила, что я просто больна. Она таскала меня по колдунам и экстрасенсам всех мастей. Мне давали какие-то чудо-лекарства: вытяжку из пантов марала, сок хвои, кололи АТФ. Надо мною махали руками и выгоняли злых духов. Ничего не помогало, но зато я стала увлекаться оккультизмом, так же, как и моя мама.

Я читала газетки, в которых были изображены злые инопланетяне, и, закрывая глаза, совершала «астральные путешествия», а потом зарисовывала то, что я себе нафантазировала. Маги и экстрасенсы, с которыми общалась мама, наперебой хвалили меня за это и говорили, что у меня дар.

Спасло меня то, что я через четыре года психопыток в школе поступила в СУНЦ УрГУ, а попросту лицей при Уральском государственном университете. Туда поступали одаренные дети со всей области и учились там в десятом и одиннадцатом классах или только в одиннадцатом. Все были там новички и неглупые, поэтому травли как таковой вообще не было, напротив, все были дружелюбны и веселы.

В лицее я оттаяла, нашла друзей и даже встретила мою первую любовь. В мои пятнадцать я стала самостоятельной, но к этой самостоятельности я не была готова. Чего я только не попробовала: начала курить, пить алкоголь, по ночам мы сбегали на рок-дискотеки. Это было невероятно весело, но мой организм не справлялся. Четыре года травли в школе нанесли удар по моему здоровью и иммунитету. У меня просто не было ресурсов для моего нездорового образа жизни в лицее. Я начала болеть. Вроде бы это были просто простуды, ангины и гриппы, но я слишком часто лежала в постели с температурой под сорок и не могла быть с моими друзьями. Слабость, которая началась в школе, еще усилилась в лицее.

Но я все равно была счастлива, хоть я подсознательно и думала, что я недостойна хороших друзей. Друзья меня не оставляли, я больше не была изгоем, а частью коллектива. Внутренний надрыв и неуверенность в себе иногда выходили наружу, но Сергей и друзья снова заставляли меня чувствовать себя нужной и важной. Внутренние установки, что я их не заслуживаю, все же заставят меня позже отдалиться от моих друзей, но об этом в следующей главе.