— Нет, не был! — чуть покраснел кудрявый бастард. — Что мне делать в храме бога, которому я не поклоняюсь?

— Да-а? Удобная отговорка, — протянул юный дракон. — А может, ты просто боишься туда зайти? Кудрявому зайке страшно, да? — сюсюкающе произнес он.

Детрарио побагровел. Он ненавидел, когда его называли «зайкой» — дурацким домашним прозвищем, которое дала ему мать, и которое подлый Таргариен как-то раз услышал, проходя мимо его дома! Впрочем, он прекрасно знал, чем задеть платиноволосого в ответ.

— А ты у нас, получается, великий воин и храбрец, каких поискать, да? — усмехнулся он. — Конечно, так удобно быть храбрым, когда прячешься за спиной здоровенной няньки! Скажи, а он всегда тебе сопли вытирает, или когда ты сам прибежишь к нему плакаться?

Намек на сира Виллема, который однажды, в самом начале их «дружбы», увидев двух мальчишек дерущимися на улице близ своего поместья, вмешался и разнял их, попал точно в цель. Тогда Детрарио досталась увесистая оплеуха, Визерис же на первый взгляд отделался сравнительно легко.

Кто мог знать, что потом, за закрытыми дверями, юному королю знатно прилетело — старый рыцарь считал, что розги еще никому никогда не вредили. Даже королям. Особенно королям.

Но в глазах сына браво выглядело все так, будто здоровенный воин не разнял драку, а защитил «свою деточку». И Визерис понимал, что никакие оправдания, никакие объяснения не подействуют — в глазах проклятого бастарда все останется так, как выглядело в тот момент!

Виллем Дарри был суровым наставником! Он постоянно твердил, что юный король должен быть готов к войне с узурпатором, а потому Визерис с восьми лет — с того самого момента, как они с сестрой поселились в доме с красной дверью — не знал покоя и отдыха, постоянно тренируясь, учась и выслушивая многочисленные наставления!

И получая свою порцию розог, конечно.

Для принца, что восемь лет своей жизни не знал ничего, кроме постоянной заботы и потакания любому его капризу — первый год жизни в Браавосе оказался крайне тяжел! Но потом он втянулся. И даже начал с гордостью думать, что, пожалуй, ни один король никогда не проходил такой тяжелой школы жизни, как он! Лишь спустя много лет он поймет, что не так уж сурова была его жизнь, и было множество правителей в прошлом и настоящем, кому пришлось куда солонее, чем ему самому. Не говоря уж о простых людях.

Но это будет еще через много лет. Сейчас же намек на то, что он — всего лишь слабак, прячущийся за спиной опекуна, был как кинжал в сердце!

Визерис, побледнев, резко шагнул вплотную к своему сопернику, так, что между их лицами осталось всего-то несколько дюймов.

— Мне показалось, или ты назвал меня трусом? Ты, illegitus*? — последнее слово он специально произнес на валирийском — на этом языке любое слово, особенно ругательное, приобретало особенную контрастность. И Визерис не сомневался, что Детрарио прекрасно понял, КАК Трагариен его назвал!

И быть бы на набережной возле Моста Богов безобразной драке, как от дверей трактира, в тени второго этажа которого все и происходило, раздался недовольный голос:

— А ну пошли отсюда, шпана! А не то я вас так отделаю — живо поймете, где стоит шариться, а где нет! — рявкнул дюжий трактирщик с объемным пивным пузом, для острастки поигрывая деревянной дубинкой.

Вся компания, тут же забыв про разногласия, прыснула в разные стороны. И двое вожаков очухались, только когда поняли, что перебежали через Мост на Остров Богов.

— Пекло! — выругался Визерис, поняв, что компания малышни, что неизменно сопровождала его и Детрарио, распалась на мелкие группки, и парочка плащей, под которыми прятались его «вассалы», то ли остались у трактира, то ли были унесены бегущей в другую сторону ребятней.

Те же проблемы вырисовывались и у его соперника — бастард браво тоже мрачно глядел в ту сторону, откуда они все прибежали.

С ними остались только несколько мальчишек и девчонок — те, кто ринулся не в разные стороны, а за своими вожаками.

— Ой, а где это мы? — пискнула одна из них — чернявая девочка лет семи — испуганно оглядываясь. Они свернули куда-то не туда, и теперь стояли на небольшой пустынной площади, окруженной несколькими храмами. Визерис уже четыре года проходил обучение у лучших учителей, которых мог найти старый сир Виллем, но даже он не мог определить, каким богам они были посвящены!

Хотя, резьба на двустворчатой двери одного из храмов была чем-то ему знакома. Что-то там один из его наемных учителей, квохорец Хотеро Годо, говорил про Богов его мрачной Родины — и гравюры, которые он при этом показывал, были очень похожи на те изображения, что сейчас увидел юный Таргариен.

У Визериса зачесался нос — и мальчик уже знал, что это явный признак приближающихся неприятностей! Он мог не верить незнакомцам, слугам, даже сиру Виллему — но своему носу он доверял целиком и полностью. Если он чешется — значит судьба готовит опальному королю какую-то пакость!

Дубовые створки были испещрены изображениями каких-то сцен с участием людей, животных и их жутковатых помесей, причем все это сопровождалось одним и тем же символом — выкрашенной в красную краску головой быка.

— Пойдемте-ка отсюда, — проговорил Детрарио, потянув несколько мелких ребятишек за собой. Его порыв был понятен: несмотря на юный возраст, он чувствовал некоторую ответственность за доверившуюся ему малышню. И молодой дракон в каком-то смысле его понимал — плох тот вождь, что не заботится о своих подданных. Тем более таких несмышленых.

Но он просто не мог не воспользоваться случаем поддеть кудрявого бастарда:

— Что, уже струсил? Тебе ли тогда называть трусами тех, в чьих жилах течет кровь поблагороднее твоей?

— Ах ты!… — взвился сын браво. — Да ты сам, уверен, побоишься сделать хоть шаг дальше!

— А вот и не побоюсь! — яростно прошипел Таргариен, стремительно развернулся и подошел к дверям, что приметил ранее — тем самым, с изображением странных зверолюдов и красных бычьих голов — и взялся за одно из массивных металлических колец. На мгновение он замер, а потом решительно потянул дверь на себя!

Внутри обнаружилось полутемное помещение, с мрачным алтарем из черного камня в дальнем конце и дымом благовоний, витающим под потолком. По столбам, что поддерживали высокую кровлю, были развешаны бычьи черепа, выкрашенные в красный цвет, подобно своим деревянным подобиям, вырезанным на дверях.

«Храм Алого Тура» — всплыло в памяти Визериса название, заставив его нервно сглотнуть. Мастер Годо отзывался о богах своего народа, как о довольно мрачных и недобрых существах, требующих от своих последователей кровавых жертв в обмен на благосклонность. Алый Тур, он же Кровавое Копыто, он же Трубный Глас Леса — был одним из них.

Нервно выдохнув, юный дракон все же двинулся вперед, к алтарю. Еще не хватало отступить на глазах своего недруга и кучки малолеток!

Когда факелы по сторонам алтаря вспыхнули сами собой, он все же невольно вздрогнул. Надеясь, что со спины этого не было заметно.

Таргариен понял, что его пробирает предательская дрожь, только когда он почти вплотную подошел к алтарю — будто какая-то неведомая сила тащила! И только когда его запястье крепко ухватила чья-то ладонь, он очнулся и вскрикнул!

— Визерис… — пробормотал бледный, будто смерть, Детрарио Этраис, его соперник и недруг на протяжении двух лет. Который крайне редко называл молодого дракона по имени. Как, впрочем, и сам дракон, редко называл по имени сына браво. — Визерис, пошли отсюда!

Визерис как-то отрешенно отметил, что руки самого Детрарио немилосердно дрожали. И тем не менее…

Тем не менее, он был кровь от крови дракона! Чудовищным усилием подавив полыхающий в душе ужас, беловолосый произнес:

— Если боишься — вали! Не держу, — после чего он повернулся к алтарю и сделал несколько размашистых шагов, с полубезумной улыбкой занося руку над алтарем…

И в тот момент, когда он вот-вот должен был коснуться шершавого камня, Детрарио одернул его: