Литмир - Электронная Библиотека

Ещё одно событие произошло со мной в те годы, которое я не могу забыть. Я любил изготавливать свистки весной, когда начиналось сокодвижение. В это время кора легко стаскивалась (снималась) с молодой лозы. У нас в середине села росло старое тутовое дерево. На нём всегда было много молодых отростков. И вот я, вооружившись кухонным ножом, забрался на это дерево и стал отрезать отростки, а внизу с нетерпением ждали меня мои деревенские товарищи. Когда я отрезал три лозы, услышал голос снизу:

– А ну-ка слазь и отдай мне нож.

Это был посыльный сельсовета. Я быстро кинул нож в дупло дерева и слез. Посыльный легко достал нож, взял в одну руку три отрезанных лозы, а другой взял меня за руку и повёл меня в сельсовет. Председателем сельсовета была симпатичная женщина. Тут в сельсовете оказалась и моя мать. Перед председателем я стоял и молчал. Последовала команда председателя сельсовета:

– А ну-ка возьми эти лозы и сосчитай, сколько на них почек.

Я взял лозы и начал считать. Сколько же на них почек? Оказалось, на каждой лозе находилось 50 почек. Посчитав, я ответил, что всего почек 150 штук.

– Ну вот нам придётся удержать у твоей мамы 150 рублей. А как ты в школе учишься?

И тут раздался голос из среды присутствующих:

– Он в школе отличник.

– В таком случае не будем взыскивать 150 рублей. Можешь идти домой.

Моя мама тут же взяла меня за руку и повела домой.

Такое происшествие было связано с тем, что село должно сдать государству определённое количество коконов шелкопряда. Колхоз, то есть село, получал определённое количество червей, кормили их листьями тутового дерева до образования коконов, так что колхозу (селу) необходимо было беречь каждое тутовое дерево.

Шёл 1944-й год. Нам с Юрой не удавалось заниматься нашими делами. Получилось так, что я заболел малярией и приходилось лежать дома. Ко мне приходили многие, в том числе моя любимая учительница, а мой дядя Арменак даже умудрился принести мёд с колхозной пасеки. Приехал из районной больницы врач. Такой очаровательный седой русский доктор. Он сел рядом со мной, достал свою деревянную «флейту» и начал выслушивать сигналы моего тела. Затем выдал мне лекарства против малярии, то ли хину, то ли Хинин. Я попил это лекарство, и малярия отстала от меня навсегда.

Когда же мы всей семьёй оказались в приморском селе Лазаревке, то первое время жили на 18-ом километре Марьинского шоссе и к нам часто заходил Председатель Лазаревского Охотничьего союза, поскольку мой отец был охотником. Когда он узнал о моём страстном увлечении оружием, то пригласил к себе домой в той же Лазаревке. Когда же я пришел к нему, он показал мне кучу старого оружия, в основном одни стволы. Он мне и говорит: «Возьми, который тебе нравится». Я выбрал ствол старинного ружья (берданки). Ствол этого ружья был массивным, со ствольной коробкой. Ствольная коробка легко снималась и что было очень важно, её можно было заменить ствольной коробкой от современного ружья двадцать восьмого калибра. Что я и сделал. Я узнал, что ствольная коробка вместе с затвором имеется у токаря Судоверфи, а поскольку она ему была не нужна, то он мне отдал ее за кусок сала. Теперь осталось сделать приклад и произвести опытные стрельбы.

После проведения стрельб ружьё оказалось классным, и я с ним ходил на охоту вплоть до призыва в армию, а ружьё оставил у младшего брата Андрея. О ружье, конечно же, знали охотники, и когда я служил в Советской армии, черкесы (адыгейцы) выклянчили его у брата, и брат отдал это ружьё им. Какова дальнейшая судьба этого моего ружья, я не знаю.

Война

22-го июня 1941 года началась Великая Отечественная война. Вскоре к нам приехали из Баку бабушка вместе с младшим братом отца Арменаком. Отец вскоре был призван на фронт. А Арменак был инвалидом, поэтому его не направили на фронт. В детстве они с отцом баловались с динамитом, который взорвался у них в руках, в результате чего дядя Арменак лишился глаза. Но тем не менее его зачислили в рабочий батальон, который обслуживал важную дорогу Кафан – Горис. Колхоз поддерживал школьников питанием, чтобы они не голодали.

Победа!!!

В центре села на телефонном столбе висел «Колокольчик» (громкоговоритель), через который всё село узнало о нашей Победе. Мы победили!!!

После Победы отец в сентябре демобилизовался и приехал в село. Здесь он побыл месяц, забрал меня с собой, и мы поехали в Лазаревку. Отец хотел работать на судостроительном заводе, который он защищал во время войны. В Лазаревке мы остановились у знакомых отца, пока он устраивался на завод. Место работы отца оказалось на 18-ом километре Марьинского шоссе.

Здесь проживало несколько семей, которые приняли нас. Работа отца заключалась в заготовке леса для постройки шлюпок, которые очень были нужны кораблям.

Осталась ещё одна важная проблема. Это – моя учёба. Я ведь учился в армянской школе, где русскому языку начинали обучать с четвёртого класса. Я совсем не знал русский язык. Знал только одно слово «волк» (дело в том, что в окрестностях села было очень много волков. Они прямо из села таскали барашек, коз, собак). Решили, что я вместе с местными детьми пойду в школу, в которой они учатся.

Со школой была такая ситуация: вдоль Марьинского шоссе и берега реки Псезуапсе находились сёла: Алексеевка, Татьяновка, аул имени Кирова и Марьино. Ближе всего к нам находился аул имени Кирова, но здесь вели занятия на адыгейском (черкесском) языке. Оставалась только Татьяновка, а она располагалась на расстоянии шести километров от нас. Школа находилась не в самой Татьяновке, а на расстоянии 0,5 км от села. В школе учителем был Степан Петрович. Он учил детей от первого до четвёртого класса. Когда мы пришли в школу, мои спутники рассказали Степану Петровичу обо мне. Я же как мог, тоже рассказал о себе. Он меня выслушал и определил в 3-й класс. Самым трудным для меня был русский язык. Особенно диктант. А когда я читал рассказы по Букварю, то весь класс «падал» от смеха (Лягушка путешес-с-т-в-ё-н-н-н-н-ц-а). Степан Петрович требовал, чтобы я рассказы по книге читал вслух. Закончил 3-й класс. А 4-й, поскольку он был выпускной, то мы должны были сдать экзамены в Алексеевской школе. Экзамены были сданы. Теперь я имел начальное образование. Учиться в пятом классе мне не пришлось. Дело в том, что десятилетка находилась в Лазаревке, а у нас в Лазаревке на тот момент не было жилья.

Пятый класс

Когда дядя Андрюша узнал о том, что я не стал учиться в пятом классе из-за отсутствия жилья, то он отругал отца, и сказал, что заберёт меня, и что я буду жить с ним и его женой тётей Марусей, и учиться дальше в школе. Так я стал жить у дяди Андрюши с тётей Марусей, у которых был свой дом в Лазаревке, на первом километре Марьинского шоссе, и учиться в пятом классе.

Ребята 5-го класса (и не только) помимо учёбы увлекались самыми разными делами, такими, как футбол, изготовление самокатов (тачанки), изготовление поджига (нагана)…

В школе я подружился с Михаилом Южаковым, и мы вместе были в поиске, чем заняться помимо учёбы в школе. Играли в футбол. Кстати, в центре Лазаревки находилось Судоверфенское футбольное поле, где мы и играли в футбол. Но вот мы загорелись желанием сделать самокат (то есть, тачанку). Самым трудным было найти колёса, но только такие, чтобы они не тарахтели при езде. Мы нашли такие четыре колеса. Это были подшипники достаточно большого диаметра, но самое главное – у подшипников обода были резиновые, и это позволяло нам кататься без шума. Таким образом в конечном итоге у нас полнилась классная тачанка. На нём мы с Мишей с ветерком спускались с достаточно большой высоты до моста через реку Пзезуапсе.

Но однажды мы с Мишей добрались до места, откуда дорога спускалась вниз в сторону Сочи, а нам надо было в сторону Лазаревки. Мы нагрузили тачанку сеном доверху, я забрался наверх, а Миша, как всегда, был управляющим, и мы поехали. Мы ехали с ветерком и были счастливы. На самом последнем повороте перед мостом Миша как-то замешкался и наша тачанка вместе с нами оказалась лежащей на боку. Короче, наша тачанка перевернулась. Всё обошлось, травм никаких мы не получили.

2
{"b":"709513","o":1}