— Сюда! — Йозеф остановился рядом с двухэтажным домом с потрескавшейся штукатуркой. Окна первого этажа находились достаточно низко, чтобы можно было забраться. У двери стоял большой пустой цветочный горшок.

Йозеф и белобрысый подтащили горшок к окну, а затем путеводчик разбил набалдашником пистолетной рукояти стекло, просунул руку внутрь и открыл раму. Вскоре мы оказались в доме, после чего подтащили к окну стол и перевернули на бок, чтобы он закрыл половину проёма. Подпёрли его тяжеленной чугунной плитой, которую вчетвером еле сдвинули.

Поднялись на второй этаж. Тут оказались спальня и комната со столом. Люди расселись кто на стулья, кто на полу. Йозеф встал рядом с окном так, чтобы из-за занавесок видеть происходящее на улице. Пищаль он держал в руках. Мою фузею прислонил к стене. Белобрысый указал мне на угол, чтоб я туда садился, а сам придвинул табурет и устроился напротив, уставив мне в лицо мушкетон, и это меня заставляло нервничать, поскольку курок был взведён.

— Страшно, — бормотал большеносый малый придурковатого вида, — я тут на ночь не останусь. Нельзя тут на ночь оставаться.

Парень выглядел напуганным, он вращал глазами и то и дело косился на окно. Остальные мужики были молчаливы и угрюмы.

— Замолкни уже, Прошка, — шикнул на него Йозеф. — Я тебя взял сюда, штоб ты нюни разводил? Первый раз что ли? Никто не останется на ночь.

— Может это… хватит меня в меня стволом тыкать? — просил я. — Сами же хотите, чтоб я помогал вам.

— Ага, а ты на нас чары свои напустишь, — хмыкнул белобрысый.

— Хотел бы, напустил бы уже давно, так не считаешь? — попытался я воззвать к рассудку.

Старик сидел за столом, его пищаль была прислонена к краю столешницы.

— Оставь его, — проговорил он и обратился ко мне. — Не серчай шибко. Мы все тут на взводе. Сам видишь, что творится. Поможешь нам, мы поможем тебе. Сколько ночей ты здесь провёл? Ты спал вообще?

— Две ночи, — ответил я. — Естественно, спал, как иначе-то? Последнюю ночь, правда, в лесу пришлось заночевать. Там толком не получилось. Слушайте, может, и оружие моё тогда вернёте? Я что, с пустыми руками помогать вам буду?

— Мору же ты убил с пустыми руками? — посмотрел на меня Йозеф. — Ну вот.

Старик окликнул его и кивком указал на лестницу:

— Пошли побалакаем.

Они спустились и минут пять о чём-то разговаривали. О чём именно — я не расслышал, хоть и прислушивался изо всех сил.

Они мне не верили, и это — плохо. Да и не было оснований верить. Но сейчас я с этой компанией оказался в одной лодке. Что они сделают со мной потом, когда минует опасность? Непонятно. Попытаются убить? Это, конечно, возможно. Однако, старик, судя по всему, настроен ко мне благожелательно. Или просто делает вид? Снова непонятно.

Йозеф и старик вернулись и заняли прежние позиции: один — у окна, другой — за столом.

— Верните ему оружие, — обратился старик к мужику в длинном выцветшем кафтане некогда красного цвета и к носатому.

Те вопросительно посмотрел на Йозефа.

— Давайте, давайте, — подтвердил тот.

— Да он же светлейший, — в недоумении произнёс длинноносый.

— И что? — строго посмотрел на него старик. — Мы двоих потеряли уже. Хочешь вообще тут подохнуть?

— Нет, я подохнуть не хочу, — испуганно замотал головой парень.

— Вот и отдавай.

Я получил назад все три пистолета и саблю, и теперь чувствовал себя гораздо спокойнее.

Некоторое время мы сидели и молчали. Белобрысый уже не держал меня на мушке. Он подошёл к другому окну и тоже смотрел на улицу. Оттуда доносились вой и рычание: моры были уже тут, они караулили нас внизу.

— Тошно на душе, — нарушил молчание кудрявый парень. — Зачем мы это сделали?

— Сам знаешь, — ответил белобрысый, не оборачиваясь. — Она утратила человечность.

— Эх, а ведь даже года же не прошло… — вздохнул кудрявый. — Кто бы знал, а? Зачем она сделал это?

— Дура баба, — заключил старик.

— А почему она обратилась? — спросил кудрявый, уставившись с осуждением на старика. — Ты же всё знаешь, Томаш. Почему? Фрейя не приняла жертву? Она разгневалась на нас? Может, не стоило это делать?

— Никто всего не знает, Вторак, — ответил старик Томаш, — и я не знаю. Никогда такого не случалось на моём веку. Может, и прогневили чем. Так просто, что ли, второй год неурожай?

— Да чем же? И что делать теперь?

— Надеяться на милость богов, — с фатализмом в голосе ответил Томаш.

— Как этот чародей убил мору? — спросил вдруг носатый, ткнув в меня пальцем.

— А действительно, как? — обратился ко мне старик. — Может, расскажешь нам, какими силами владеешь? Что за чары у тебя?

— Ледяные, — ответил я.

— Таких не бывает, — буркнул Йозеф, продолжая таращиться в окно. — А этих убьёшь? Которые тут шастают?

— Не знаю, — пожал я плечами. — С одной справлюсь. С несколькими — без понятия.

Я и правда, не знал, насколько мне хватит сил. Бесконечна ли моя способность или всё-таки она имеет ограниченный ресурс. И проверять это в схватке с монстрами не очень-то и хотелось.

— С одной любой дурак справиться, коли пистоль дать, — хмыкнул белобрысый.

Некоторое время мы снова сидели молча. Мужики замерли, прислушиваясь к звукам снаружи. Время тянулось утомительно нудно.

— Негоже так сидеть, — пробормотал вполголоса упитанный мужик с большим пузом и длинной бородой. Он был в армяке, подпоясанном узорчатым кушаком, из-за которого торчала рукоять пистолета. — Иначе до вечера не поспеем.

— Сам знаю, — огрызнулся Йозеф. — Не учи учёного.

— Ну и? Чего делать-то будем?

— Думаю.

— А я думаю, надо пострелять их к едрени фени, — предложил мужик в кушаке. — Из окна пошмаляем и пойдём. Всегда так делали.

— Правильно Савва рассудил, — согласился белобрысый. — Так и надо. Не тупи, Йозя. А то вечность можем просидеть. Если моры и уйдут, то не раньше ночи. До ночи что ли сидеть будем?

— Что, умные все такие? — буркнул Йозеф. — Маловато нас.

— Можно попробовать, — старик Томаш встал со стула и подошёл к окну. — Шестеро, кажись, околачиваются. Это — не ерунда.

— Начнём палить, другие причапают, — буркнул Йозеф.

— И тех постреляем, — сказал белобрысый. — Пуль на всех хватит. Но до вечера сидеть я тут не собираюсь.

— Ладно, — согласился Йозеф. — Тогда к окнам. Ваня, Вторак, Томаш и ты, малой, — он указал на меня, — на первый. Остальные тут. Всё как полагается: вначале мы стреляем, потом — вы. Плохо, окна внизу низко. Смотрите там, не пущайте тварей.

— Не пустим, — заверил Томаш.

Мы со стариком, кучерявым парнем и белобрысым (это его звали Ваней) спустились вниз.

Перед домом бродили существа, напоминающие огромных тощих собак с облезлой шерстью. Морды их были не очень похожи на собачьи: длинные, уродливые, а в глазах, как обычно — тьма. Они вертелись у стен и царапали дверь, чуя добычу. Когда мы спустились, рычание, возня за окнами усилились.

— Почуяли твари, — буркнул Ваня.

— К окнам, мужики, — проговорил Томаш. — Только осторожнее будьте. И так двоих потеряли.

Наверху послышался звук разбитых стёкол, а потом — выстрелы. Вторак пристроился у окна, наполовину закрытого столом, мы с Томашем и белобрысым — у двух окон в соседнем помещении.

Собакоподобные моры заметались, когда по ним открыли огонь. Одна упала, потом — вторая, издав душераздирающий вопль. Я выбил стекло, прицелился и разрядил пистолет в огромную тварь, что плясала под окном. Окно располагалось низко, и монстр вполне мог заскочить сюда, выломав раму своей тушей.

Однако я промазал. Тварь метнулась в сторону. Я выстрелил из второго пистолета, почти не целясь. Зверь завопил и, опрокинувшись в снег, задёргался в предсмертной агонии. Ваня зарядом дроби скосил ещё одну «собаку», которая ломанулась к окну. Вторая последовала её примеру и тоже ринулась на нас. Я и Томаш отскочили вглубь помещения, когда морщинистая зубастая пасть пролезла меж перекладин рамы, которые затрещали под напором. Старик поднял ствол пищали и почти в упор выстрелил твари в голову — мора обмякла и свалилась в снег под окном.