Как они здесь живут?

У нужной двери, у которой изрезан или изорван дерматин с перевернутой цифрой девять. Нажимаю на звонок. Но тот от моего касания тут же отваливается, разлетаясь на части.

Сплевываю в сторону от досады.

Стучу. Но в ответ тишина. Еще раз стучу и наконец, слышу шаркающие шаги.

Щелчок и дверь распахивает, предъявляя непонятное существо.

– А ты кто? – тут же обдало стойким перегаром.

На меня смотрело…нечто. Баба-мужик. Или наоборот.

– А ты кто? – отвечаю и делаю шаг вглубь квартиры или судя по коридору, подобию жилья.

На полу валяются пустые бутылки, мусор под ногами. Линолеум на полу давно истерт и кое-где видны дыры. На потолке болтается на проводе лампочка. Даже плафона нет. Дальше даже боюсь представить, в каком состоянии находится остальная часть квартиры.

– Где дети? – спрашиваю эту пьянь, что оперлась плечом о стену и пялится на меня.

– А ты к кому? К Янке? Чо, хахаль ее? – пока она несет этот пьяный бред, иду на поиски комнат, где могут жить ребята, и натыкаюсь на дверь, в другую комнату ее просто нет.

Открываю и вхожу в светлое помещение. Уютное. Что даже странно на фоне общего состояния.

– Янка, к тебе твой приперся. Пусть проставляется, – мямлит баба, а я выставляю ее за дверь и закрываю ее.

– Кто здесь?

– Я привез пару тростей. Мало ли, может, у тебя больше нет, – подхожу чуть ближе к ней и замечаю следы от слез на щеках, но все же передаю трости в ее руку. – Вот, держи.

– А вы? Тот самый, кто нам вчера помог?

От слов “тот самый” аж сердце встало, а потом пустилось в пляс. И мысль резанула, не уж то узнала. По голосу? Но тут же отпустило. И я не понял, разочарование или облегчение меня накрыло.

– Тот самый, – киваю я и все еще нахожусь в замешательстве. Но девушка нервно выдыхает и смахивает пару слезинок с глаз.

– Чего ревешь? Что случилось?

– Да иди ты лесом, – в комнату влетает парень и закрывает за собой дверь. – О, вы тут что делаете? – настороженно пялится на меня и кидает взгляд на зареванную сестру.

– Чего сестра плачет?

– Янка ты чего? – тут же оборачивается он на нее и кидает на кровать рюкзак. – Ты все еще из-за компа? Я почти нашел, не реви.

– Что происходит? Объясните? – подаю голос, наблюдая за братско-сестринской любовью, аж зубы сводит.

– Да тетка комп за бутылку загнала, а Яна работает на нем, вот и…

– Ты слишком много говоришь, – шикнула на брата.

Я улыбаюсь от знакомой фразы.

Я обвожу взглядом комнату. Чисто. Но что-то не увязывается. Словно порядок был наведен на скорую руку. У стены рядом с окном стоит письменный стол еще советских времен. Видимо ее рабочее место. Было.

Возвращаю свой взгляд к девушке. Теперь понятно, почему она не работает. А я ведь совсем измучил себя мыслями.

Худенькая и стройненькая как тростинка. Волосы с рыжиной собраны в пучок. Она не просто красивая или симпатичная. Она красавица. Не любил рыжих. Ну, ведь ведьмы. А эта, совсем нежная. На фото совсем другая. Видимо не одного года давности.

– И часто бухает ваша? – запнулся.

– Тетка? – тут же вставляет свое слово пацан. – Да вы присаживайтесь, – пододвигает табуретку, сев на которую та жалобно скрипнула. – Бывает в загулы уходит. Вот как сейчас. Зарплату получила. Но через неделю будет как огурец, – усмехается он.

Не по годам уже взрослый парень. Защитник сестры. Молодец.

– Ладно, дела у меня. Поеду, – открываю дверь и выхожу, как вслед доносится мягкое “Спасибо”.

Вернувшись в машину, отвлекает телефонный звонок. Петрович.

– Ну, ты как там, Бо? – раздается голос старика.

– Ты прям как чувствуешь, когда звонить надо, – усмехаюсь и завожу тачку, страгиваясь с места.

– Так заинтриговал же. Сказал «А», а про «Б» помалкиваешь, да Большой БО? – слышу по дыханию, снова смолит.

– А что рассказывать то, Петрович? Нашел свою потеряшку. Спасибо за помощь. Все, поехал домой, – вклиниваюсь в поток машины и направляюсь на выезд из городка.

– Свою, говоришь? – снова хмыкает. – Это хорошо, – тянет последние буквы. – Давай, не пропадай. Жду в гости, с потеряшкой твоей.

– Да, не так все понял ты, старый. Да и моя она. Не моя. Так что ты там себе не придумывай. Ерунда все это, – сбрасываю звонок и откидываю телефон на пассажирское сиденье, включаясь в дорогу.

Яна

Голос. Этот голос звучит в моей голове даже после его ухода. Но он немного не такой. Я конечно понимаю, что могу ошибаться…но, сомнения роятся в моей голове и не дают покоя.

– Странный мужик, – в мои мысли влезает брат. – Но он принес тебе трости.

– Он вчера помог разогнать тех ребят? – стараюсь говорить отвлеченно, но разве это возможно?

– Помог-помог, – пробубнил Ярик. – Только странный он, больше на тебя смотрит, словно знаком с тобой. Ты же не видишь? – воскликнул он и прикусил язык.

– Не вижу, – согласилась с ним и забралась под одеяло.

Я до самого вечера не могу прийти в себя. По сути, я теперь безработная. Но я собираюсь исправить это в ближайшие пару дней. Мы с Ярком подали заявку на восстановление точки для работы. Надеюсь, что я им еще нужна. И в ближайшее время до меня доберутся их специалисты.

К вечеру Ярик приготовил что-то поесть, но у меня совсем пропал аппетит. Я впервые после аварии чувствовала себя разбито, без сил.

– Яныч, ты чего не ешь? – рядом приседает на постель брат. – Я что, зря старался? Меня там пару раз чуть не огрели ковшом металлическим, – усмехается он.

– Спасибо, ты ложись, я обязательно поем.

– Ни фига ты не поешь. Я все понял. Ты все расстраиваешься по поводу своего анонима?

– Он не аноним. Его зовут Богдан. Если бы он не хотел называть своего имени, вряд ли сказал бы настоящее.

– Я с тебя валяюсь, сестричка. С чего ты взяла, что оно настоящее?

– Я чувствую и тебе не понять. А теперь ложись. Завтра в школу.

– Завтра суббота и ты меня не выгонишь в такой день в школу. Я буду спать и пошло оно все лесом.

Ругаться нет смысла. Да и настроения нет. Он все равно сделает по-своему. И мне с ним не тягаться. Он чувствует себя главнее, ответственность за меня. Кто бы мне сказал пару лет назад, что такое будет. Когда я гуляла с ним, приходилось отказываться от дискотек и тусовок, чтобы помочь маме. А теперь вот как.

… – Я вас слушаю, – снова говорю в тишину. – Богдан?

– Здравствуйте, Яна.

– Почему вы все время молчите?

– Слушаю ваш голос. Вы, наверное, считаете меня больным?

– Нет, что вы. Больные не позвонят. Скорее всего, вам просто нужна помощь, только не бросайте трубку, я вас прошу, – взмолилась я, понимая, что он снова спасует и уже готова была к поражению, но надеялась на лучший исход разговора.

– Я вас достал, верно? Это какой по счету звонок?

– Седьмой, – отвечаю уверенно. – И вы, надеюсь, в этот раз поведете себя как взрослый человек.

Он тяжело вздыхает. Выдыхает воздух. Я слышу шуршание в трубке.

– Расскажите о себе, – вдруг просит он.

– Но ведь это…

– Я прошу.

– Хорошо. А что именно рассказать?

– Сказку на ночь, ха-ха, – рассмеялся он. – Я чувствую себя идиотом и это самый адекватный эпитет, что могу применить, – его голос не возможен. Он пропитан чем-то по-мужски сильным и будоражащим. Я каждый раз ловлю себя на мысли что снова ни о чем не думаю, а просто слушаю его голос, от которого мурашки бегут по телу.

– Я не знаю сказок. Настоящих. Обычно я рассказывала что-то брату, чтобы он заснул, когда мама была на смене, а папа на дежурстве. И я никогда в жизни не смогу вспомнить тот бред сумасшедшего. Он смеется глубоко и раскатисто, что вызывает улыбку и у меня. Представляю его в расслабленной позе. Возможно, сидит на чем-то мягком. – Поэтому лучше вы расскажите о себе. Мне кажется у вас море историй, – он тут же замолкает.