Ну и вот как ему объяснить про этот киндер-сюрприз, который меня ждет через несколько месяцев?! Как вообще такое мужчине расскажешь?! Они же особы впечатлительные. Им даже новость о собственных детях нужно как-то аккуратно преподносить, чтобы не травмировать будущего папашу. С нашим нам с моим малышом точно не повезло. Но это был родной отец. А Степнов я даже не представляю, как отреагирует. Как-то прочно в мою память мамины слова о нём въелись. Я постоянно их вспоминаю. А с другой стороны, как мне расшифровать эти непонятные телодвижения с его стороны. Я же та ещё шифровщица. Как надумаю себе что-то. Вот иногда мне кажется, что он знает. Ну или как минимум догадывается. Должен был хотя бы догадываться. Но как я Глеба в лоб-то о таком спрошу? Особенно в моей идиотской ситуации, когда у меня везде одни нервы и никакой определённости в будущем. Чтобы последней более-менее нормальной крыши над головой лишиться, если окажется, что я ошиблась?

Хотя бы посмотреть для начала на этого маминого мужика и маму с ним. А то мало ли ей эта идея с таблетками опять в голову придёт, если я решу к ней вернуться.

Идём с Глебом к лифту. Он опять переплетает наши пальцы. Елозит большим по внутренней стороне моей ладони из-за чего меня почему-то бросает в жар. Пытаюсь вытянуть свою руку из его захвата, и Глеб поворачивается ко мне, сморщив лоб как обычно.

— Но за руку-то можно? Я же тебя этим ни к чему не принуждаю?

Можно ли ему взять меня за руку? Я выругалась про себя, потому что в его понимании в этом точно нет ничего предосудительного. Это меня колошматит от одного его прикосновения. А он без них кажется просто не может.

Я опять же не привыкла так.

Так и не дождавшись от меня внятного ответа, Глеб выходит со мной на нашем этаже, и мы застаем какую-то внеочередную серию «Санта-Барбары». Потому что прямо возле лифта мать со своим мужиком разбирается.

Мать не трезва, поэтому на появление своего пузатого хахаля реагирует довольно своеобразно. Как-то чисто по-женски пытается сделать вид, что и не очень-то его ждала, заявляя:

— Ну и чего приперся?

Глеб подводит меня к двери своей квартиры. Роется в карманах в поиске ключей. Я же молчу и надеюсь, что мама всё-таки прогонит своего этого Анатолия Николаевича. Я конечно не настолько наивная, чтобы действительно верить в это, но все-таки. Глеб открывает замки, а я слышу заискивающее сюсюканье этого мужика.

— Валюсик, ну ты же сама звала. Вот он я.

Моя мать окидывает его суровым взглядом и переводит его на меня.

— А вот дочь моя, — из-за выпитого алкоголя она с трудом на ногах стоит. Облокачивается на дверной наличник. Кивает головой в мою сторону. — Переигралось у нас всё. Решили вдвоём жить.

Икает и вспоминает об одном обстоятельстве.

— Точнее втроём.

Я в этот момент, наверное, почувствовала себя тем самым разведчиком, который как никогда оказался близок к провалу. Штирлиц в юбке, блин! Нет я конечно не думала, что эта правда о моей беременности перед Глебом откроется едва ли не перед родами, когда сам за себя уже будет говорить мой большой округлившийся живот или отошедшие воды. Но чтобы вот так, тоже не предполагала.

Чёрт!

Похоже надо было всё-таки признаваться Степнову хоть и на свой страх и риск. Ну заботился же он обо мне. Может всё же не прогнал бы беременную в ночь? Дед опять же его всё равно в курсе. Какой смысл скрывать?

Не совсем же он…

Мамин кавалер повернулся в мою сторону. Мне опять его взгляд не понравился, но по крайней мере следующим, что я от него услышала было.

— Так давай. Заживем большой дружной семьёй. Ты. Я и твоя дочь.

Что??! Довольно странное отступление. Мы с матерью обе услышали именно так. Что со мной этот мужик стремится жить гораздо больше, чем с ней. Так что я разве что скептически изогнула бровь. Стою и напряженно жду ответ матери, но в этот момент Глеб подхватывает меня под локоть, и распахнув передо мной дверь своей квартиры, бросает моей мамаше с её хахалем:

— Вот вы и живите. Своей семьёй. А Алиску я себе забираю.

Успела разве что запротестовать под недоуменными взглядами матери с её возможным сожителем. Этим своим привычным:

— Ну, Глеб!

Что он несёт вообще? Что значит забирает? Что я вещь ему что ли, чтобы меня куда-то там забирать? Только больно он слушает, что я ему там вякаю. Завел в квартиру, если не сказать внёс, подхватив подмышки и с грохотом захлопнул за нами дверь.

Упираю кулаки в бока, стоило ему убрать от меня руки. Смотрю на него, ещё больше подстегнутая этим грохотом. Возмущенно раздуваю ноздри.

— С моим мнением, что уже считаться не надо?!

— А тебе обратно захотелось? Теперь ещё и к этому мужику, который на тебя облизывается? — сморщив лоб гармошкой спрашивает меня Степнов. Я честно говоря думала, что он вообще ничего не заметил. А вот нет. Оказалось, со зрением у Глебушки никаких проблем нет. Как и со смекалкой.

— Алис, я не знаю, что у вас там с твоей матерью случилось. Но ясно же, что ты не от хорошей жизни к соседям жить перешла. Тем более что я прекрасно знаю, как ты ко мне и к деду моему относишься…

Что это ещё за намёки такие?!

— Хорошо я к вам отношусь! — вспылила, хотя будь он неправ, то сделать это я должна была гораздо раньше.

— Ладно. Как раньше относилась. В общем это неважно. Важно то, что ну не надо тебе туда сейчас.

— Глеб, давай я сама разберусь куда мне надо, а куда нет?!

— Да ёлки-палки! Какая ты упрямая! Но ведь ты кажется наразбиралась уже. Сколько можно?! Самой не надоело по одним и тем же граблям ходить? Я тебе предложил всё, что мог! Просто бери и живи! Так нет же! Рвёшься обратно, хотя там никому не нужна! Ещё и вечно то одного дрыща найдёшь, то второго! — Глеб и сам начал закипать, высказывая мне всё. Что у него накипело. Особенно о моем поразительном неумении разбираться в парнях. А я не люблю, когда на меня кричат.

— Да, ты прав! Я действительно совсем в мужчинах не разбираюсь! И мало того, я ещё и беременна от одного из них! Доволен?! И что мне теперь делать с твоей правотой?!

Глеб замер. И я резко заткнулась. Хотела с этим подождать, но на эмоциях сдуру ляпнула. Конечно я не смогла бы от него долго всё скрывать, да и в глаза его деду мне было бы стыдно смотреть. Но всё равно вот кто меня дёрнул так резко правду на мужика вываливать? Надо же было как-то по-другому, наверное.

И он тоже хорош! Сразу же повел себя ровно так, как и предрекала мне мать. У него тут же такой взгляд потухший стал.

— От одного из них? — повторил на автомате. Как будто я одновременно с двумя была. И теперь сама не знаю, кому своего ребёнка приписать. Выругался. Сморщил лоб по привычке, прошелся по нему рукой и хмыкнул. — Ну, да. С чего бы у тебя так быстро жених-то появился? Развестись же ещё даже не успела. И тут я ещё как дурак к тебе лезу…

Вот к интересным выводам он пришёл.

— Глеб, — я так часто произношу его имя, что уже саму раздражает. Разве что у меня интонации меняются. Хотя Степнову в этот момент очевидно не до них.

— Извини, Карамелька. Я как-то не подумал, что у тебя всё так сложно.

И вот сейчас развернись и уйди ещё от меня как обиженная баба! Стою, растерянно смотрю на его реакцию, и мне уже хочется топнуть ногой от досады. А потому что Степнов действительно сбрасывает обувь и уходит от меня в комнату. Вот пойди разберись, это он так отреагировал в целом на новость, что я ребёнка жду? Или на то, что он там обо мне подумал? Хотя какого хрена? Я что в сериале живу? Будем тут ещё несколько лет мучиться вопросами, гадая что же конкретно он обо мне подумал? Да «щас»! Как Степан Георгиевич говорит. Резко дернула ручку двери его комнаты и вошла.

Закрыла эту дверь за собой. Степнов обернувшись ко мне от окна смотрит на меня с удивлением. Комнату тусклым светом освещает ночник на тумбочке возле кровати. А меня уже достало это чувство недосказанности. Главное-то всё равно уже открылось!