— Трандуил узнал лорда Гротмора довольно близко, — сказал старый маг, улыбаясь. — Будем надеяться, интуиция и сила мага не изменила лихолесскому правителю, и все будет хорошо.

И верно, когда из Ворот вышли последние гномы, за ними, спустя некоторое время, последовали и Галадриэль с Транудилом. Видно было, что, несмотря на внешнюю легкость переговоров, обоим пришлось несладко.

— Теперь, — сказала Галадриль, — балрог требует закрыть его пещеру и обещает карать каждого, кто нарушит его покой. Также он сказал, что обрушит камни вокруг врат изнутри, чтобы более никто не проникал сюда.

— Сказать — не значит сделать, — выговорил маг, и лицо его разбежалось морщинками улыбки.

Трандуил обнял Ольву за плечи.

— Наши дела тут завершены. Гномы уже собрали свои обозы с золотом и мифрилом. Они готовятся выступать. Соберемся и мы.

— А Лориен отправит великое посольство в Рохан, — сказал Келеборн. — Мы отдали гномам и… прочим гостям всех наших лошадей. Требуется пополнить табуны. Да и золото, долю, назначенную Тенгелю, надо сопроводить с должной охраной.

— Рохан! — с завистью сказал Анариндил, высовываясь из складки мантии отца.

— Сперва, — спокойно проговорил Трандуил, — мы отправляемся в Сумеречные чертоги. Нам надо убедиться, что в нашей вотчине все спокойно.

— А потом? Ада, а потом?..

— А потом будет видно, — рассмеялась Ольва. — Но мы же не говорим «нет», верно, Трандуил?

— Ну разумеется, я бы сказал «нет», — проворчал Владыка Лихолесья. — Но что теперь поделаешь. Ослаб магический оберег, укрывавший мой лес. Мы словно опять приблизились к Средиземью и всем его делам, от которых так старательно отдалились.

— И это не так плохо, сосед, — сказал Бард. — Мы тоже отбываем. Я подошел попрощаться. Очень хочу видеть вас в моем городе и буду с надеждой ожидать. Я забираю новобрачных?

— Забирай. Пусть проведут медовый месяц у тебя. Роль телохранителя Ольвы Льюэнь я возьму на себя на какое-то время, — спокойно проговорил Трандуил. — А далее мы решим, как нам следует поступить.

Эйтар, уже в дорожном, подошел к владыкам и преклонил колено. Ветка положила руку ему на голову.

— Спасибо за службу, лаиквенди. Я надеюсь, мы еще увидимся.

Эйтар коснулся губами пальцев Ольвы и ушел.

— Остался один вопрос, — проговорила Галадриэль. — Один маленький вопросик.

Бард, Трандуил, Келеборн — все присутствующие вопросительно поглядели на Леди Золотого Леса.

— Кто же подал знак Саурону для нападения на обоз?

— Я думал об этом, — медленно сказал Трандуил. — Приходится решить, что это была Фириэль, возможно, невольно. Пустив зло, сомнения и предательство в свою душу, она сделалась маяком для Темнейшего. Такие вещи ценны и зримы для него. Да и его явления прекратились с ее гибелью… и с гибелью Тауриэль.

— Сомневаюсь, — выговорила Синувирстивиэль. — Фириэль почти всю дорогу сидела с Мэглином, исполняла мои указания. Ставила припарки, массировала ногу. Но вроде как думать более и не на кого. Это были дети, раненые и наугрим.

— И Саруман, — сказал Гэндальф. — Великий маг, член Белого совета. Неужто он не укрыл бы беглецов от злого глаза? Само его присутствие могло бы сделать нападение орков Саурона невозможным.

— А может, — произнес Келеборн, — как раз Саруман и стал слишком ярким огнем, который заметило Око? Может, магу следовало путешествовать отдельно, не привлекая к себе внимания?

— О, магия истари весьма сильна и многообразна, — выговорил Гэндальф. — Если бы Саруман предполагал, что будет нападение, он, конечно, использовал бы ее, чтобы защититься от такового… но мы так хорошо убедили всех, что повозкам не грозит опасность, а Золотой Лес так близко…

— В любом случае, иных предположений пока что нет, — подытожил Трандуил. — мы запомним эту засаду и всех, кто был в повозках…

— Прости, Трандуил. Кто-то должен сказать, — выговорил Элронд. — Там был…

— Даниил Анариндил, — упавшим тоном произнесла Ветка, отвлекаясь от созерцания отъезжающих гномов. — Там был Даня. Темнейший может чуять его, как хищник… добычу.

— Наш сын не добыча и никогда ею не будет, — спокойно сказал Владыка. — Но мы учтем и это.

— Что еще нужно, — проворчал Элронд. — Фириэль глупая девчонка, которая сполна заплатила за свою ошибку. Саруман слишком могучий маг, чтобы подставиться под Око. Саурону нужен Волчий принц. За ним орки и пришли, его и требовали. Его и почуяли.

— Остановимся на этом, — с достоинством сказал Трандуил. — Очевидное не всегда истина. В моем сыне нет зла и не может быть, слишком много света, любви и надежд было вложено в его рождение и воспитание в укрытом Сумеречье. Притягательность его для Темнейшего не могу отрицать — но именно поэтому, потому что он, словно драгоценный камень, собрал в себя слишком много света. Именно поэтому был защищен от сторонних глаз столько, сколько оказалось возможным. А теперь мы тоже собираемся в дорогу. Нам остается лишь поблагодарить Лориен, чья щедрость подверглась изрядной проверке, и отправиться в путь. В любой момент ждем Владык эльфийских земель и короля Дейла в гости. Теперь рубежи Сумеречья открыты.

— О какой щедрости ты говоришь? — усмехнулась Галадриэль. — Благодаря пещере с золотом, мы сможем купить себе лучших лошадей хоть в Рохане, хоть в Гондоре. Этот поход обогатил все наши королевства. И самих гномов, конечно. Они идут в свои Синие горы с огромным богатством на повозках.

— Может, — сказала Ветка, провожая взглядом последнюю повозку наугрим, тщательно укрытую кожами, — их следовало бы проводить? Защитить?

— Нет. Гномы — сильные бойцы. Это их путь, — выговорил Трандуил. — И их судьба. Настает момент расставания. Он всегда настает. Но какое-то время с гномами пойдут Леголас и Арагорн, послужат им разведчиками — пока их пути следуют в одну сторону.

— Я так и не добралась до Шира, — прошептала Ветка.

— Я думал о хоббитах, когда пустился вслед за тобой, — улыбнулся Трандуил. — Но все же решил, что гномы тебе… интереснее.

Вдоль обоза гномов скакал Торин на вороном жеребце.

— Анари, — проговорил Владыка. — Пойди с Гэндальфом. Нам надо попрощаться с узбадом.

Бард, Элронд, Галадриэль, Келеборн и старый маг — все отошли прочь, а Трандуил, взяв Ветку за руку, сделал несколько шагов навстречу Серебряной Длани.

— Как твоя рука, брат? — спросил эльф, когда Торин подъехал.

— Как родная. Служит не хуже. Балрог держит свое слово, — усмехнулся Торин. Жеребец под ним горячился, ронял пену, а длинная волнистая грива лежала, как волосы самого узбада — разве что серебра седины в ней не было. — Я прощаюсь с вами. Ольва, ты знаешь и без того. Я люблю тебя. И я правда думал, всем сердцем верил, что ты заблуждаешься. Не понимал эльфов, живущих без страсти, без огня. Не видел я этого огня, пока не побывал в бездне Мории. Ждал я, пока морок с тебя спадет и ты очнешься. Но… понял я, что твои чувства ко мне… они как мечта, как поцелуй на льду, Ольва. Есть-то есть, а взять нельзя. Посмотрел и на Кили с Тауриэль. Свои должны держаться своих, Ольва. Бард, кажется, говаривал тебе это… и был он прав. Дай тебе Эру все же никогда не разочароваться в твоем выборе. И я свой сделал. Я соскучился по морскому ветру, по дому, который не унаследовал от пращуров, а создал своими руками, по Чертогам Торина в Синих горах. Я боролся за наш народ, пока Таркун не отдал ключа и карты. Но проклятое злато Смауга не приносит блага. В добрый час я ушел из Эребора и освободился, а власть злата охватила Даина… Эребор заперт от орков и от глаза Саурона, все, как хотел Таркун. Они, эти мудрые, изрядные хитрецы. Я же принял решение и сделал свой выбор свободно, хоть и по пожеланию Балина. Всем своим сердцем я попробую принять Келлис — может, без страсти, но как преданный супруг.

— Счастья тебе, — тихо произнесла Ольва.

— А ты, брат, — Торин обратился к Трандуилу. — Хоть и невольным было наше побратимство, но мы оба признали его. Да, ваш союз с Ольвой теперь священен для меня. Я никогда не нарушил бы закона чести. Прости за… фею. И балрог с тобой, зануда лихолесский!