— Возможно, и лучше будет, если Саруман своей силой обережет детей, — быстро сказала Галадриэль.
— Я никогда не доверял старикашке! — рявкнул Торин. — Он вечно предлагает бежать, прятаться и отступать! Что будет с женой моего племянника? Дела моей семьи и так уже стали всеобщим достоянием, но обесчещенную или нет, мы хотим ее выручить! Мы не бросаем своих!
Ветка посмотрела в пол и нащупала в мешочке на поясе угловатую бляху. Она не была больше своей в мире наугрим.
— Никто не скажет тебе, Торин Дубощит, сколь силен дух Тауриэль, чтобы принять в себя бремя разума Гортхаура… и уцелеть, — изрек Гэндальф. — Воинство Саурона придет сюда к вечеру и думаю, станет лагерем напротив нашего. Саурон хочет хвалиться своей силой. Пусть хвалится. Он не знает, что одно неосторожное слово балрога и доблесть Владыки Трандуила все меняют. Мы подумаем, как мы сумеем обхитрить Темнейшего, но и без боя, полагаю, нам не обойтись.
========== Глава 40. Лантир ==========
— Я не понимаю, — сказала Ветка. — Если Саурон может захватывать любое тело… как он захватил Тауриэль… почему он раньше не сделал этого — не взял в плен какого-либо могучего воина, достаточно красивого для него, да и не вселился…
— Не может он так, — сказал Гэндальф. Сейчас в шатре остались лишь маг, Трандуил, Элронд и Галадриэль. — Это слишком великое колдовство, переносить свой разум в иное смертное тело. Даже такой майа, как Аннатар, мудрый и по знаниям превышающий многих иных, не сможет сделать это.
— Но Тауриэль…
— Едва зачатый ребенок, видно, оказался доступен ему, — выговорила Галадриэль. — Саурон всегда желал больше сторонников, больше войск. И, конечно, телесность. После… прости, Ольва…
— После эксперимента с Анариндилом он решил продолжить научную работу в этом направлении, — сказала Ветка прохладно. — И у него получилось. В сущности, Саурон нынче не в Тауриэль как таковой, а в ее ребенке. Кто мог стать отцом? Нуменорец? Красный орк?
— Боюсь, что нет, — еле слышко прошептала Галадриэль. — Я изучала зелье, которое придумал Гортхаур. Для него нужна живая кровь… живая кровь эльфа, мужчины. В плену у Саурона, видно, много лет уже томится кто-то из эльфийских витязей… силы человека или тем более орка не хватило бы для такого, только мощь истинного эльда… светлого и неискаженного…
Ольва вздрогнула.
Темные своды, покрытые скользкой слизью… свет факелов…
Светлый силуэт с длинными волосами…
Сбитые в кровь руки, колени, поскольку встать во весь рост пленник не может…
Цепи и кандалы, удерживающие тело, но не дух…
Руки Трандуила подхватили Ольву, у которой закружилась голова. Ее затошнило, реальность поплыла; Владыка прижался губами ко лбу жены, возвращая ее.
— Кто из сильных нашего мира может томиться у Моргота столь долго? Келебримбор?.. — проговорил Элронд. — Темнейший говорил, что Келебримбор погиб после неимоверных пыток, сломивших его волю и заставивших предать тайну Колец… но… если болью и страданиями Темнейший извратил волю Келебримбора…
— Келебримбор… или, может… Финрод… в Арменелосе Саурон делал страшные вещи, — сказала Галадриэль сдавленным голосом, нервно теребя одно из своих колец. — Человеческие жертвоприношения происходили каждую полную луну. Страшные жертвоприношения, но, когда Эру пожелал уничтожить храм, Саурон уцелел… все мудрые понимали, что прячет Гортхаур нечто еще более ужасное. Его опыт, знания росли. Он погибал и расщеплялся… но, как он и сказал, вновь и вновь возрождается… иногда для этого нужно время, иногда какая-либо заимствованная сила… а я никогда не верила, сердцем не верила, что Финрода мог загрызть какой-то волк… — Галадриэль так же, как и Ветка, ослабла и осела; Элронд подхватил ее.
Ветка перестала понимать диалог, имена ей были незнакомы.
А думала Ольва свое.
— Не простив Лютиэнь, впервые лишившей его телесности, — с гневом сказал полуэльф, — Саурон и до сих пор ненавидит женщин и мстит им. Бедная Тауриэль, плен у орков и насилие сломило, исказило ее, и она сама отправилась навстречу такой страшной участи…
Ветка пришла в себя и выпрямилась.
— Ри, я хочу догнать Келеборна. Хочу быть с Даней в Лориене. Вы с Торином здесь разберетесь сами.
— Они уже давно в пути, а гончего листа не осталось. Я не позволю тебе ехать, тем более, что и воинов я не смогу тебе дать. Ни я, ни Галадриэль. Ослабив здесь стан, мы поставим под угрозу всех, и тех, кто уехал, тоже. Очень скоро Келеборн въедет в Золотой Лес и все они будут в безопасности.
— Послушай… — быстро зашептала Ветка, — я понимаю его, его мотивы, его поступки. Он хочет показать себя. По-своему он нуждается в обществе… если угодно… нормальных существ, не искаженных. Орки — они же как муравьи при матке. Идут только за тем, кто управляет, сами по себе, без предводителей, они туповаты. Они не понимают прекрасное, не способны оценить все мастерство, пусть и темное, Гортхаура… он готовится к ужину, он хочет потрясти и очаровать вас… нас. Он не будет заниматься мной. До Лориена рукой подать. Балрог — хорошая ставка, особенно если он смекнет, что Даниил недостижим. Ну и я быстренько доскачу и тоже в Лес спрячусь. Что плохого?
— Едва Ольва въедет в Золотой Лес, она будет в безопасности, — подтвердила Галадриэль. — И даже без листа добрый конь донесет ее туда довольно скоро, по крайней мере, она догонит Келеборна и его отряд.
— Давайте не будем тратить время, — Ветка встала. — Я заберу Лантира. Я в кольчуге. У нас будут Гест и роханский Серый. Это добрые кони. Я не хочу больше видеться с Сауроном, я хочу быть со своим сыном. Зря я с ним не поехала сразу…
Трандуил покачал головой.
— Не могу решиться. Мне что-то не нравится.
— Мы просто сядем и поскачем, — сказала Ветка. — Орки все равно подходят с другой стороны. И морн улетел на восток, а мы поедем на запад. Они попросту не могут оказаться возле Лориена с той стороны. Отпусти. Пожалуйста.
— Что же, — медленно проговорил Владыка. — На моей памяти ты впервые хочешь уехать оттуда, где грядет сражение, туда, где безопасно. Скорее всего, это правильно. Сердце мое неспокойно, но — ради нашего сына — поезжай.
Ольву сдуло во мгновение ока.
Она выскочила наружу… затем вернулась, на миг повисла на шее своего Владыки с поцелуем и вышла уже окончательно.
— Лантир, готовь коней. Мы едем следом за Келеборном.
***
От Мэглина или Эйтара всегда исходило тепло.
Лантир же, несмотря на уникальную даже для нолдо красоту, все время выглядел так, как будто у него во рту находилась живая лягушка. И от него веяло холодом.
Ветка скакала и думала о том, что могла бы выбрать вот хоть Иллуира, хоть самого Иргиля, но что-то в тот момент, когда она приняла решение отпустить Эйтара с Тиллинель и детьми, ей никто больше не пришел на ум. Да и Лантир там околачивался рядом, просто подвернулся под руку.
С Лантиром она не чувствовала свободы. А ну как надо будет остановиться и пойти в кустики? С лаиквенди такие фокусы происходили вообще без какого-либо внимания к событию. А Лантир, казалось ей, будет осуждать все — неуместность момента, неподходящую высоту куста, недостойное жены Трандуила направление ветра, не ту звезду на горизонте и сам факт наличия естественных потребностей тела…
Как рассчитывала Ольва, с переходами на рысь и отдыхом для лошадей, они нагонят Келеборна и всех тех, кого он защищал, часа через три, может, четыре. А к закату, когда Саурон обещался прибыть к ужину, все, уехавшие с лордом Золотого Леса будут уже в Лориене. Там стража, там защита доброй магии.
Лантир, неодобрительно сверкающий всеми деталями доспехов, скакал на роханском Сером. Синий плащ полоскался по ветру. Ветка ощутила досаду — Серый отставал. Лантир взял тяжелый щит, длинное копье, лук, полный колчан стрел. «Вот зачем? Все вместе он все равно не сможет использовать, а лошадь перегружена. Еще и в металле весь». Сама Ветка по настоянию Галадриэль была в легком шлеме, мифриловой кольчуге, с мечом у бедра.
