Но на этом берегу была и другая пара глаз, и вскоре он увидел, как к нему шагает странный, грозного вида человек.

Он был невысок, по плечо Гвальхмаю, но выглядел очень мощным. Он легко шагал по песку, и по его голым мускулистым рукам при ходьбе пробегали волны. В руках у него ничего не было, но на поясе висели два меча, один длинный, другой короткий, оба в ножнах, а пальцы он держал очень близко к рукояти.

Все его тело, кроме рук, было полностью закрыто черными пластинчатыми доспехами, которые выглядели так, будто были созданы не только чтобы защитить владельца, но и напугать врага. Причудливой формы костюм состоял из кусков толстой кожи, нескольких деталей из бронзы и стали, скрепленных тяжелыми кожаными ремешками, алыми шелковыми шнурами и толстой медной проволокой. Гвальхмаю эта одежда напомнила черную хитиновую броню, которую эльфы изготавливали из крыльев гигантских жуков.

На голове мужчины сидел четырехконечный бронзовый шлем с поднятыми козырьками, удерживаемый кожаным подбородочным ремнем. Лицо закрывала бронзовая шарнирная маска с прорезями для глаз и небольшими отверстиями для дыхания.

У Гвальхмая из оружия были только небольшой кинжал и кремневый топорик, который всегда был при нем. Он вынул его из пояса и небрежно взвесил в руке, готовый бросить.

Человек в доспехах остановился в 20 футах от него и поднял маску. У него было приятное, сильное лицо, и, хотя он явно старался выглядеть суровым, притягивая вниз уголки рта, он не мог скрыть естественное дружелюбие.

Гвальхмай с радостью обнаружил, что может понимать незнакомца, поскольку тот говорил на диалекте, не сильно отличающемся от диалекта моряков с джонки, хотя некоторые слова имели другую модуляцию.

«Я Тикара, самурай даймё ^[28] Хидаяма. Я должен сопроводить вас в замок Шори, где вас встретят, благородный вестник», – сказал он и поклонился, с шипением втянув воздух.

«Ты знал, что я буду здесь?» – недоумевал Гвальхмай. «Ты ожидал меня?»

«Именно, как вы сказали. Последние три дня и три ночи мы патрулируем побережье на 8 ри ^[29] вверх и вниз, но именно мне моя леди тайно сообщила, где вас искать, и именно я получу награду. Пожалуйста, следуйте за мной».

Гвальхмай ослабил хватку и положил топор обратно в мешочек на поясе. «Я не понимаю».

Его проводник улыбнулся. «Все прояснит барон. Сюда, пожалуйста». Не глядя, следуют ли за ним, он быстро зашагал. Гвальхмай с трудом поспевал за ним, увязая в мягком белом песке.

Пройдя около мили, они обогнули мыс, за которым простиралась небольшая бухта. Издалека Гвальхмай увидел рыбацкие лодки, вытащенные на берег, и деревню. Хижины под соломенными крышами стояли полумесяцем на противоположном конце залива. Замок Шори возвышался над заливом и деревней, прильнув к скалистому утесу, как будто вырос из него. Ноги замок опустил в воду, а зубцами пробивал низкие облака.

Тикара сложил руки воронкой. «О-эй! О-эй!» – протрубил он, и через мгновение подошла рыбацкая лодка, которая переправила их через залив. Лодка слегка ударилась в небольшую каменную набережную, руки с готовностью подхватили лодку, а смеющиеся лица приветствовали пассажиров.

Гвальхмай был озадачен как никогда.

Тикару окружила группа солдат, одетых так же, как он. Они хлопали его по плечу и поздравляли с удачей. Лысый, одетый в шелк слуга, кланяясь, с уважением спросил почетное имя Гвальхмая, осторожно подтолкнул его в ворота и посеменил вперед в соломенных сандалиях. Остальные вошли следом. Блокирующие вход ворота закрылись за ними.

Они шли вверх по извилистым коридорам, с воротами и охранниками на каждом углу; вверх по лестницам с бойницами для лучников в стенах; вверх по скатам под потолками, пронизанными отверстиями, из которых можно лить смертоносный поток кипящей воды или пылающего масла. Замок и его обитатели были готовы защищать себя до конца.

Наконец, они добрались до большого зала приемов, размером в 10 циновок татами ^[30], где Гвальхмая уже ждали. Барон Хидаяма сидел, скрестив ноги, на низком возвышении и осторожно обмахивался веером. Передняя часть комнаты была открыта в сторону моря. На бароне было черное кимоно, затянутое малиновым поясом, из-под которого торчал изогнутый кинжал, наполовину скрытый плащом, обозначающим его звание – жестким хаори из тяжелого шелка, на котором был вышит один аккуратный белый пион.

У барона было изящное, аристократическое лицо с тонкими губами и длинными, узкими усами; волосы были скручены в тугой узел.

На все это Гвальхмай взглянул мельком и сразу же забыл о бароне. Он слышал, как барон произнес какие-то вежливые слова приветствия, но в ушах у него шумело, а сердце стучало, сотрясая все тело. Гвальхмай задыхался. Он оттянул свободный воротник еще дальше от пульсирующего горла.

Рядом с бароном на шелковой подушке он увидел ту, кого искал! Здесь, свернувшись котенком, сидела маленькая принцесса с золотистой кожей, которую он видел и ласкал так кратко, которая с любовью обняла его и прижала к сердцу, и она была по эту сторону волшебной двери Шан Чо!

«Узнаешь меня по золоту!» – были последние слова Кореники. И действительно – волосы Тиры были золотыми; золотом было вышито платье, которое носила русалка, чтобы привлечь его восхищенный взгляд; гривна, обвитая вокруг тонкой обнаженной талии Никки, тоже была золотой. По этим намекам он узнавал ее в разных воплощениях. Но никогда прежде она не казалась ему такой красивой, как сейчас.

Гвальхмай увидел возрожденную, словно отлитую в той же самой форме Коренику, ту, которую он впервые узнал и полюбил, потому что то выражение, которое временно изменило Тиру и Никки в соответствии с жившей внутри них душой, воплотилось в этой прекрасной дочери Нихона так, как если бы Кореника родилась во второй раз.

Без сомнения, это была она!

У него было мало времени, чтобы рассмотреть это чудо. Его проводник уже опустился на колени и низко поклонился.

«Достопочтенный Горомэ-сан, посланник императора Монголии», – объявил он.

Барон склонил голову в вежливом приветствии. Затем, поскольку Гвальхмай остался стоять, он тоже встал.

«Я приветствую вас, уважаемый сэр, и предлагаю вам гостеприимство моего дома. Я барон Куроки Хидаяма, а это моя дочь леди Митами Уюме. Именно она сообщила мне о вашем приезде. Как только вы примете ванну, мы пообедаем. Несомненно, вы голодны и устали. Пожалуйста, все, что вы видите, находится в вашем распоряжении. Это ваш дом». Он дважды хлопнул в ладоши.

Гвальхмай мог только смотреть, как будто проглотил язык. Были забыты все красивые слова, изящные приветствия, приличествующие фразы, изысканно переплетенная речь, которая сглаживала его путь в Камбалуке, и на освоение которой он затратил немало усилий. Исчезли его придворные манеры, улетучились и забылись, как будто их никогда не было.

Леди Митами Уюме! Дочь даймё! Это и были те самые люди, которых придворные хана называли «собачьими дьяволами»? Эти люди были тем самым народом, против которого могущественная нация готовила вторжение и снаряжала огромный флот? Против этих маленьких, утонченных людей?

Он, Гвальхмай, направлял все свои усилия на их уничтожение, преследуя эгоистичные, корыстные цели! Чтобы получить несколько кораблей, он был готов обрушить огонь, смерть и рабство на свою Коренику, на их Страну снов?!

В воротах, через которые он проходил, входя в замок Шори, он узнал те массивные ворота из видения Шан Чо. Он даже помнил те самые следы от тесла на дереве. Это удивительно! Все оказалось правдой! И все это падет как бумага перед мощью хана Хубилая!

Тогда он скорее умрет, чем позволит этому случиться!

Чуть позже он оказался в ванной в сопровождении горничной, едва понимая, как туда попал. Он смутно помнил, как ответил что-то подходящее хозяевам, но не мог вспомнить, что.

Пока он отмокал в обжигающей ванне, пока его терли так, что он едва не потерял кожу, пока задыхался под ведром холодной воды прямо из глубокого колодца, пока его мутузили так, что он должен был остаться весь в синяках, хотя его красивая мучительница называла это нежным массажем, он пытался вспомнить прекрасное лицо Митами Уюме – Кореники.