Он провел ладонью по длинной безупречной линии обоюдоострого клинка. С него осыпалось несколько чешуек ржавчины. Он погладил его от рукояти до кончика и почувствовал вибрацию под ладонью, ответный трепет металла, как будто бы тот был рад снова выйти на свет.

Прямо перед рукоятью на клинке были выбиты пять крестиков. Гвальхмай поднес меч к губам и поцеловал их.

«Клянусь тебе, паладин Роланд, что никогда не использую этого короля мечей в недостойном деле. Я не тот, кто может владеть Дюрандалем. Я положу его в первое безопасное место, которое найду, чтобы сохранить его для того, кто придет по воле Бога, чтобы стать следующим защитником Франции, в тот день, когда он ей понадобится».

Он взмахнул им. Меч загудел и пропел в ответ. Он оглянулся на остальных. Они не смотрели на него. Все столпились у пруда, в который снова собиралась вода.

Когда вода выплеснулась от удара рухнувшего дерева, на дне пруда обнаружился довольно большой бронзовый сундук, и теперь Яун с Арнгримом пытались вытащить его на берег. С помощью Гвальхмая им это удалось, несмотря на то, что пруд быстро снова заполнялся. Сундук был заперт, однако от времени петли превратились в зеленую труху, и нескольких резких ударов хватило, чтобы сбить их. Они откинули крышку, и женщины изумленно вскрикнули, а мужчины дружно вдохнули.

Перед ними лежала часть дани, которую франки вывезли из Сарагосы. Золотые монеты, украшенные драгоценными камнями рукояти ятаганов, ожерелья, распятия – все перемешалось, когда мавры бросали сокровища в сундуки, чтобы купить свободу города у осаждающих франков.

«Видите!» – воскликнул Яун. «Я же говорил, что она ксана! Теперь вы мне поверите! Теперь вы узнаете! Они всегда делают подарки из золота и драгоценных камней тем, кто их находит».

«Это правда, что я охраняла сокровища на дне пруда», – подтвердила Майртра. «Но это неправда, что я не человек. Я обычная девушка. Под заклинанием, которое управляло мной, я была стражем сокровищ, но я никогда никому не причинила вреда».

«У тебя странное имя», – заметила Кореника, поворачиваясь к девушке. «Я никогда не слышала его раньше, и все же мне кажется, что я знала кого-то под этим именем».

«В моей семье были три Майртры. Если бы у меня была арфа, я смогла бы спеть вам свою родословную, потому что меня учили помнить ее под музыку».

«Значит, ты из Эрин?» – неожиданно спросил Гвальхмай.

«Да, мой отец был торговцем лошадьми. Он плыл сюда с партией скакунов, чтобы продать их маврам для улучшения арабской породы. Наше судно потерпело крушение на испанском берегу, недалеко отсюда. Все утонули, кроме меня, и когда я лежала едва живая на берегу, я попала в руки колдуна».

Гвальхмай пристально посмотрел на нее. И снова ему показалось, что она похожа на кого-то, кого он очень хорошо знал. Эти золотистые волосы! Возможно ли такое?

«Твоего отца звали Фланн?»

Девушка посмотрела на него с удивлением. «Да! И моего дедушку тоже! Это еще одно старое имя в нашей семье. Вы его знали?"

«Я думаю, что слышал о нем раньше».

«Он хорошо известен в Эрин, – гордо сказала Майртра. Она указала на сундук. – Ему не нужно было богатство, чтобы его уважали. И для меня это мало что значит, теперь, когда я нашла свое сокровище».

Она с любовью посмотрела на большого варяга, а он нежно прижал ее к себе. «Возможно, богатство мало что значит для тебя, любовь моя, но это самая большая груда драгоценностей, которую я когда-либо видел».

«Тогда тебе следовало бы отправиться в Киболу, где улицы выложены драгоценными камнями, или прогуляться по Посейдонису, где, как я уже упоминала, дождь стекает с крыш по золотым водосточным трубам. Эта маленькая кучка – ничто в сравнении с теми достопримечательностями». Голос Кореники звучал нарочито безразлично, однако глаза ее блестели, когда она смотрела на сверкающие драгоценности.

«Если бы сокровище принадлежало мне, я бы отдала его вам, – начала Майртра, – но это не так…»

«Вот именно! Это не так!» – резкий мрачный голос прервал их, и люди встревоженно обернулись.

Пока их внимание было приковано к сундуку, вокруг произошла странная перемена.

На взгляд всех, кроме Гвальхмая, который видел все как-то странно размытым, теперь они стояли в огромном зале. Туман над ними сгустился, уплотнился и превратился в сводчатый купол огромных размеров. По всему периметру его поддерживали ребристые колонны, которые раньше казались дубами, в то время как другие колонны с факелами поддерживали центр купола.

Стены зала соответствовали по расположению крутым каменным стенам, окружавшим луг. Теперь они выглядели так, словно были выровнены, украшены резьбой, декорированы, но совсем не ради красоты. Гобелены по стенам изображали страшные сцены. Здесь упыри развлекались друг с другом и пожирали трупы на ужасных полях сражений под щербатой луной. Здесь охотник Херн скакал впереди всадников-демонов в безумной гонке за своей жертвой – человеком, изодранным когтями и клыками, который бежал в поисках спасения через серое болото, где не было никакого укрытия.

Они стояли на толстом, зеленом ковре, спиной к фонтану в мраморной оправе, в котором музыкально плескалась вода, и стоял пустой постамент для какой-то статуи. На мокром полу лежали куски упавшей крыши.

Переведя взгляд на тяжелый валун, на котором были шрамы от яростных ударов Роланда, они увидели вместо него богато украшенный трон с высокой спинкой.

На нем худой темнокожий человек сидел, небрежно прислонившись к искусной резьбе, изображающей людей, которые страдали от зубов и когтей ухмыляющихся монстров. Если судить по платью, это был мавр. У него была жесткая, словно проволочная, курчавая борода. В левой руке он держал полупрозрачный, сверкающий жезл власти, который он зловеще направлял на них, а правой рукой удерживал на поводке рычащее, готовое броситься существо.

У этого странного зверя было длинное тело размером с гончую собаку. Зверь был покрыт, словно доспехами, плотной блестящей черной чешуей, окаймленной зеленоватыми сверкающими ядовитыми кольцами, которые то появлялись, то исчезали, когда зверь извивался по-змеиному, постоянно меняя форму.

Его острые, как бритва, когти вонзились глубоко в ковер, пока он боролся с удерживающими пальцами хозяина, а длинный хвост летал из стороны в сторону, злобно хлопая по трону.

Зверь повернулся в их сторону и зашипел, как выходящая струя пара. Его зловонное дыхание ударило людям в лицо, и, хотя зверь не мог видеть их, поскольку его змеиная голова была закрыта кожаным капюшоном, он точно знал, где они стояли. Он следил за их движениями, его голова поворачивалась от одного человека к другому.

Среди всех перемен горного луга только одна вещь осталась неизменной. Все остальное, на взгляд Гвальхмая, было окружено тем же туманным ореолом, который придавал Майртре нереальный вид, пока ее не коснулся волшебный порошок.

Неизменной вещью был сундук с сокровищами. Его края были четкими и резкими, и он все еще был наполнен драгоценностями.

Колдун усмехнулся, когда его глаза проследили за взглядом Гвальхмая.

«Руки прочь, грабители!» – произнес он с сардонической улыбкой. «Меня предупредили о том, что ты появишься, и вот ты здесь. Интересно, удастся ли тебе снова уйти? Я думаю, что ты – тот самый краснокожий человек, которому был дан совет остерегаться греха, чтобы не попасть в еще большую опасность. Как бы ты назвал воровство? Это грех или нет?»

Гвальхмай вздрогнул от его зловещего смеха. В этом голосе звучал тот же слизистый оттенок, который он слышал, покидая Эльверон, когда черви угрожали эльфам. На мгновение из глаз колдуна выглянуло такое холодное зло, что по сравнению с этой картиной, прежний насмешливый взгляд колдуна походил на открытый взгляд ребенка.

Гвальхмай догадался, что умением занимать чужое тело владела не только Кореника. Был ли это Темноликий повелитель лично, или Одуарпа вселился в это злобное существо на короткое время для собственных целей?

Колдун снова заговорил. «Не ей раздавать эти сокровища! Они мои! А я не отдаю ничего, что принадлежит мне. Возвращайся на постамент, нимфа, и охраняй сундук снова!»