– Итак, Андрей, давай попробуем распутать клубок с родителями, – сказала Катя – с твоими родителями – воображаемыми и моими – реальными. Здесь должна быть какая-то природная связь. Конечно, не скрою, что, если бы ты был моложе, а мама постарше, я бы, прежде всего, предложила искать твоего папу. Это ближе всего к реальности.

В этом случае до полного выяснения обстоятельств ты бы числился моим братом, и нас тобой связывали бы только чисто служебные отношения. Но в данном случае, когда моя мама чуть-чуть старше тебя, это полностью исключается. Вероятно, ты когда-то, еще в детстве, случайно увидел мою маму. Может, даже с папой. Они тебе очень понравились. Ты даже подумал: «Вот если бы эти люди были бы моими родителями». Они запали в твое детское сердце и сохранились в памяти.

Прошли годы. Обстоятельства и место встречи ты забыл. Но постоянно мечтал о родителях. Каждый раз они всплывали в твоем воображении, и ты их уже принимал как своих. Сначала ты их поместил на портреты. Но на портреты можно только смотреть и мечтать, а разговаривать как-то неудобно. Все же это только портреты… Затем с портретов ты переместил их в воздушное пространство – уже без рамок, без красок, в полный рост и в полном объеме. Здесь ты сделал большой прорыв вперед. Во-первых, они были с тобой всегда, в любую минуту – хоть во Владивостоке, хоть в болоте Меконга – достаточно было только о них подумать и их представить. Не нужно было в своей памяти возвращаться в казарму и разговаривать с портретами. Они тоже с тобой разговаривали – вернее, ты сам говорил от их имени, вкладывая в их уста предположительные ответы на свои вопросы. Либо просто вкладывал ответы, которые бы ты сам хотел слышать от них. В любом случае, чтобы подвести черту под нашей гипотезой, ты должен вспомнить – в какой одежде ты видел моих родителей. Постоянно в одной и той же или в разной?

Андрей, не раздумывая, ответил, что он узнает только маму. К Петру Ильичу родственных чувств у него нет. А маму он видел в той одежде, в которой она была сегодня на вокзале.

– Тогда, Андрей, мы в своих суждениях зашли в тупик, так как мама одежду меняет очень часто, а ту одежду, в которой была сегодня на вокзале, она купила совсем недавно. Значит, без помощи нам не обойтись. В нашей стране есть люди, которые могут объяснить твой феномен, но они засекречены. Когда приедем в Москву, поговорим с родителями. У папы есть друзья в военной разведке. Они могут помочь встретиться с нужными специалистами. А заодно проверить тебя. Не исключено, что ты обладаешь даром предвидения будущих событий или предвидения встречи с конкретными людьми, но сам об этом не знаешь.

Это не пустые слова. Ведь не каждый мужчина путем титанического труда в течение многих лет может сформировать такую мускулатуру и такую физическую силу. Или возьмем твою решительность. Только один из миллиона ради почти незнакомой девушки бросит головокружительную карьеру и уедет с ней неизвестно куда и неизвестно зачем. Нормальный человек совершает рискованный поступок, руководствуется целесообразностью. Ты же совершил поступок спонтанно. Значит, ты не нормальный. Ты особый. Ты видишь в будущем то, что не каждый видит в прошлом. Значит, тебя нужно исследовать.

Когда приедем в Хальмер-Ю, обойдем поселок, осмотрим местность и объекты. Если под каким-нибудь бараком ты увидишь останки динозавра или мамонта, достанем научное обоснование сноса барака, возьмем ломы и лопаты и начнем раскопки. Если действительно откопаем что-нибудь, умершее два-три миллиона лет тому назад, то это будет подтверждение тому, что ты не нормальный, то есть особый. В таком случае нам с тобой придется расстаться – тебя засекретят и упакуют.

– Нет-нет, Катя, – произнес Андрей, – меня такой финал не устраивает! Пусть лучше барак стоит на месте, мамонт лежит под бараком. Зачем его беспокоить? А мы будем жить вместе. Я долгие годы был запакован – то в казарме, то в собственных иллюзиях. Только сейчас я почувствовал, что такое настоящая свобода.

Я впервые в жизни попал в такую ситуацию, когда я просто живу. Когда нет никакого расписания, ничего не нужно делать, ни перед кем не отчитываться, не докладывать, ни от кого не требовать – Даже стали подкрадываться ощущения собственного паразитизма.

– Ну, что ж, Андрей, раз душой и сердцем ты стал полноправным членом нашей семьи, то нужно создать реальность, соответствующую твоим чувствам.

Андрей обнял Катю и, крепко прижав к себе, покрыл ее поцелуями.

– Нет-нет, Андрей, не торопись. Ты не так меня понял. Я имела в виду, что нужно готовиться к ужину. Нужно обмыть прощание и отъезд. А иначе вся дальнейшая жизнь пойдет кубарем. Вот когда выйдем на прямую дорогу, без последующих пересадок, это и будет прямая дорога нашей совместной судьбы. А сейчас нам нужно еще разобрать вещи. Слышишь, Андрей, пассажиры в соседних купе еще не угомонились. Еще стучат полками и чемоданами, кондуктор разносит постельное. В соседних купе пассажиры уже начали звенеть стаканами. В каком-то купе под гитару запели «Славянку». К нам тоже сейчас зайдет кондуктор, принесет постельное, предложит чай. Познакомимся с кондуктором, поужинаем. Как видишь, для страстей еще рановато. Хотя я тебя прекрасно понимаю. У мужчины страсти стоят на первом месте. Потому что мужчина не несет никакой ответственности за свои поступки с женщиной. Мужчина абсолютно не учитывает физиологические, нравственные и прочие потребности женщины, которые у неё на первом месте. Для женщины важен плавный, нежный переход к страстным отношениям. Здесь особенную роль играют время и место, предшествующие физические и психические нагрузки, условия и безопасность, немалую роль играет медицинский и биологический фактор, условия и предметы гигиены, а также разнообразные последствия для женщины.

Кроме этих общих условий, необходимых для каждой женщины, для меня имеет еще большое значение твое отношение ко мне после свадьбы, которое, когда ты узнаешь особенности моего характера, может резко измениться на противоположное. В этом случае мы с тобой разъедемся и больше никогда не увидимся. Поэтому, если ты меня по-настоящему любишь, ты должен научиться учитывать и ценить не только одни мои позитивы, но и негативы, которых у каждого человека может быть очень много.

Если предположить, что мы с тобой жених и невеста, то что мы сейчас должны делать… Правильно – принимать гостей, принимать поздравления, принимать подарки. Гости в это время пьют, закусывают, поют песни, танцуют. А жених и невеста сидят, улыбаются и трясутся – жених от страсти, невеста от страха за грядущую ночь. А утром еще веселее: если днем тряслась сама, то утром вытащат из-под них простынь и будут трясти перед всей толпой. Я бы такой стыд не перенесла. Хорошо, что мы уехали. Другое дело слушать, как кричат «горько».

– «Горько» еще не кричали, – возразил Андрей.

– Так и не было повода, – заметила Катя.

– Так это можно исправить, – сказал Андрей, прижав Катю к себе, и стал целовать в щечки и в губы.

– Ну, хватит, Слон! А то до Хальмер-Ю ты превратишь меня в воблу.

– Катя, но мы, кажется, едем в Воркуту. Про Хальмер-Ю ты ничего не говорила.

– Воркута, Андрей, это главное направление. В Воркуте мы пересядем на другой поезд и поедем в Хальмер-Ю.

– А дальше, я так понимаю, – сказал Андрей, – на собаках или на оленях мы двинем, как минимум, на Тикси…

– Нет, Андрей, из Хальмер-Ю, если сложится все благополучно, мы двинем в Анадырь. Это, Андрей, очень далеко, очень трудно и чрезвычайно опасно. Не все могут это пережить и не все могут выжить, большинство погибают в пути. Если есть сомнения или страшно, то проводишь меня до Хальмер-Ю. А оттуда вернешься в Москву.

– Катя, я принимаю тебя со всеми твоими негативами и позитивами и никогда с тобой не расстанусь.

– Нас с тобой, Катя, связывают любовь и свобода, – сказал Андрей. – Любовь и свобода – это то, ради чего стоит жить. Раде чего я готов пройти с тобой трижды в Анадырь и обратно. Давай ужинать. Выпьем за свободу, за прощание с родителями, за дорогу, за любовь!