- К старому Тёмному мы как-то привыкли, - философствовал Лерой, прихлёбывая пиво, - а что новая выкинет? Тьма - это не так просто: да вы помните, ребята, что Снежка вытворяла без всяких проклятий, когда Прекрасного своего не помнила? А если Эмма, чтоб её, в маменьку пошла?

- На совете ты рассуждал иначе, Ворчун, - прервала его Рул Горм.

- Голубая, - пробормотал Лерой, только что заметивший присутствие феи, - Ребята, подвиньтесь, настоятельница тоже хочет промочить горло.

Фея поморщилась. Лерой недолюбливал её из-за той истории с Новой, и объяснения, что действия Рул Горм были продиктованы общим благом, не помогали, поэтому повторять их снова она не собиралась, и, проигнорировав предложенное ей место, холодно заметила:

- Я пришла сюда не за выпивкой, и не за закуской. А напомнить вам о вашем предназначении. Пыльцы в обители почти не осталось, а вы предпочитаете проводить время за столом, а не в шахте.

Гномы, за исключением Ворчуна, так и не опустившего вызывающего взгляда, пристыженно уставились в свои кружки, а Рул Горм объявила, что ждёт их завтра в монастыре — желательно, трезвыми - договорив, она развернулась на каблуках и отправилась к выходу. У них не только пыльца была в дефиците, но и деньги, и тратить их на посиделки в кафе, когда сёстрам едва хватает на необходимое, настоятельница считала недопустимым. А с гномами она ещё поговорит: в другой обстановке.

Рул Горм села за руль грузовичка, завела двигатель и, проехав метров десять, остановилась напротив дома с неброской вывеской: «Мистер Голд: ростовщик и торговец антиквариатом». Время было позднее, но сквозь жалюзи был виден приглушённый свет, хотя табличка на двери и гласила, что магазин закрыт.

- Я только проверю, всё ли в порядке, - сказала себе фея, припоминая каким потерянным был владелец лавки в их последнюю встречу. Фея толкнула дверь, но на этот раз она действительно заперта. Звонка у входа не было, и Рул Горм постучала: сначала робко, потом настойчивей. Никто не отзывался, и в щелях жалюзи не увидать никакого шевеления. Простояв на пороге дольше, чем собиралась, Рул Горм наконец-то решила уйти: попытка не удалась, может быть, и к лучшему? Но она едва успела сделать три шага по направлению к машине, как дверь распахнулась, и в проёме показался Румпельштильцхен.

- Рул Горм?- раздался негромкий голос.

- Я увидела свет… - начала она, оборачиваясь, но Румпельштильцхен не дал ей договорить: подвинулся, освобождая проход и бросил короткое:

- Проходи.

В его интонации Голубой Фее послышалась сухая властность, свойственная Голду, но всё же, следуя необъяснимому порыву, она зашла в магазин. Помещение, освещаемое только горевшей на прилавке настольной лампой, почти полностью было погружено во тьму, и Рул Горм с трудом могла разглядеть хозяина: он стоял спиной к единственному источнику света, возвышался над ней тёмным силуэтом, конечно, Румпельштильцхен не так высок или широк в плечах, но сама фея, в том обличье, что дал ей этот мир, была маленькой и хрупкой.

- Вы что-то хотите? - обратился к ней тем временем Румпельштильцхен. - Вряд ли вы бы пришли в такой час, потому что вас интересуют подержанные вещи. В лавке есть много волшебных предметов. Вы пришли за одним из них?

- Я пришла к тебе, - сказала Рул Горм тихо, и тут же поняла - это правда. - А ты со мной даже не поздоровался.

Какое-то время мужчина молчал. Темнота не давала разглядеть выражения его лица, но когда Румпельштильцхен заговорил, голос был хриплым:

- Здравствуй. И прости меня. Может быть, тогда пройдём в подсобку. У меня было что-то к чаю.

Рул Горм кивнула, и сообразив, что мужчина может не разглядеть её жеста в слабом освещении, добавила:

- Хорошо.

Румпельштильцхен встал у проёма и, пока Рул Горм проходила в соседнее помещение, придерживал занавесь. В первый миг фея зажмурилась: после царящего в торговом зале полумрака свет показался ей слишком ярким. Рул Горм не доводилось здесь бывать и, щурясь от рези в глазах, она не без любопытства рассматривала большой деревянный верстак, колесо прялки, громоздящиеся шкафы, картонные коробки, разномастные ободранные стулья, продавленную кушетку, на которой лежала какая-то тетрадь и подушка, со сложенным на ней аккуратным прямоугольником пледом. Мужские пальцы мягко коснулись её руки:

- Сейчас я поставлю чайник? - произнес он полувопросительно и, обхватив запястье, отвёл к кушетке. Рул Горм покорно уселась и принялась наблюдать за тем, как Румпельштильцхен выдвинул из угла помещения низенький столик на колёсиках и подкатил его к кушетке, широкими шагами — отчего его хромота стала ещё заметнее — преодолел расстояние до одного из шкафов и несколько замешкался, роясь на полках. Он двигался торопливо, и, чтобы не смущать его, Рул Горм отвела взгляд и какое-то время молча рассматривала складывающуюся в затейливый орнамент роспись на столике. Она подняла голову, только когда Румпельштильцхен сам к ней обратился:

- Это не совсем чайник, - произнёс он, устанавливая на спиртовку наполненную водой джезву, но воду вскипятит.

- Да, - согласилась фея. Она ожидала, что Румпельштильцхен воспользуется заварочным чайником, но он лишь разложил по кружкам фильтр-пакеты и сахар и залил их кипятком. К ней он шёл удерживая в левой руке две дымящиеся кружки — правая была занята тростью. Рул Горм в какой-то момент подумала, что сейчас мужчина расплескает свой обжигающий груз, но Румпельштильцхен довольно ловко установил обе кружки на столике и только после потряс в воздухе покрасневшей кистью.

- Ты даже не спросил, какой я люблю чай, - упрекнула Рул Горм, пододвигая к себе кружку.

- Я сделал, как вкуснее, - пояснил Румпельштильцхен, и в глазах его мелькнуло что-то похожее на удивление.

Рул Горм только покачала головой: лекции об этикете не входили в её планы, и, аккуратно приподняв кружку, отхлебнула. Она не ожидала особого удовольствия от чая из пакетика, но получилось действительно довольно прилично. Сахара было ровно столько, сколько надо — не горько и не переслащено. У напитка был острый привкус мяты, ромашки и ещё какой-то травы, необычный, но приятный.

- Ты прав, вкусно, - улыбнулась фея между глотками. - Не пила такого.

- Ну, вообще-то это не совсем чай из не совсем чайника, - признался мужчина. Он так и не присел ни на стул, ни на кушетку и продолжал возвышаться над ней: - противопростудный сбор из аптеки; но мне понравился.

- Ты был простужен? - Рул Горм сама удивилась прозвучавшему в голосе беспокойству.

- Нет, разве что немного, - поспешно произнёс Румпельштильцхен и тут же добавил: - Я обещал тебе что-то к чаю.

Он снова повернулся к ней спиной и принялся хлопотать. Лишь когда на столике появились бумажные салфетки, мельхиоровые ложки, тарелка с аккуратно нарезанным хлебом и банка фасоли, Румпельштильцхен угомонился и уселся напротив Рул Горм на почерневший от времени стул.

- Фасоль уже готовая — очень мягкая и сладкая. Если положить на хлеб, получится не хуже вашего засахарившегося варенья.

Рул Горм рассмеялась:

- Даже лучше. Можешь мне не объяснять: я знаю, что такое консервы.

Румпельштильцхен смущённо умолк и принялся за чай, а Рул Горм впервые за вечер предоставилась возможность его хорошенько рассмотреть. Он, как всегда, был в деловом костюме, но на этот раз ни галстука, ни жилета под пиджаком не наблюдалось, а рубашка была застегнута не на все пуговицы, и когда мужчина наклонялся, кое-где расходилась, обнажая кожу. Так вот почему он замешкался, поняла Рул Горм: пытался привести себя в надлежащий вид. А почему был в ненадлежащем — здесь, пусть и в такой поздний час? О последнем фея решилась спросить вслух:

- Я удивилась, что свет горит так поздно. Что ты делал?

- Читал это, - кивнул мужчина в сторону лежащей на кушетке тетради. - Вроде бы всё просто: надо, чтобы доход превышал расходы, и если у меня всё сойдётся, я ничего не испорчу. Но голова всё равно пухнет.

Он пододвинул к фее баночку с фасолью: