— Итачи-сан, — отчего-то говорить было сложно, она шептала: — В чем дело? Что вы сделали?

— Давай побудем здесь немного. Я просто хочу побыть с тобой еще чуть-чуть.

— Пожалуйста… — он приставил палец к ее губам.

— Тут так спокойно и красиво, прямо как ты любишь, да? Я подумал, что ты никогда не забиралась на гору так высоко. Когда-то давно Шисуи и я выбрались в поход и нашли это место. Давай как-нибудь доберемся до сюда вместе? — казалось, его вопрос не требовал ответа, и он не хотел его слышать. — Здесь можно устроить пикник и разбить палатку. А ночью звезды все как на ладони, прям как тогда в деревне Тумана, помнишь? — она кивнула. — Я бы хотел побывать тут с тобой, — Итачи прикрыл глаза, представляя, как бы это было в реальности.

— Почему я? — еле слышно спросила она.

— Потому что с тобой я чувствую себя живым. Живым, а не Итачи Учихой, будущим главой великого клана Учиха, не гением клана Учиха, не шиноби, который должен перевернуть мир с ног на голову, не устрашающим капитаном Анбу, от которого лучше держаться подальше. С тобой я могу быть тем, кем захочу, а не тем, кого ты хочешь видеть.

Ты сама сказала мне это.

— Не помню… — на ее лицо упал луч солнца, в глазах заиграли блики.

— Я знаю. Ты сказала, что хочешь забыть это, — произнес он. — Ты ведь знаешь, где мы?

— Вы использовали цукиеми? — он кивнул. — И со мной это не впервые?

— Верно. Первый раз был, когда мы остановились на горячих источниках по пути в страну Воды.

— Я помню, что утром у меня болела голова, и я чуть не упала в душе, — хмыкнула Сора, пытаясь вспомнить хоть что-то, но попытки были тщетны. — Почему я не хотела помнить произошедшее?

— Потому что расстроилась бы, узнав, что я применил цукиеми на тебе, — ответил Итачи и сделал шаг назад. Пахло цветами и травой. — Я всегда был с тобой честен, и если бы не твоя просьба, то это не было бы для тебя тайной.

— Но сейчас вы снова сделали это. Зачем? — спросила она, но не получила ответа. Учиха присел на траву, облокотился на руки сзади и, кивнув на место рядом с собой, глубоко вдохнул холодный воздух.

— Мы видели с тобой нашу первую встречу. Знаешь, со стороны всегда забавно наблюдать за собой. Ты так смеялась, когда увидела, как нелепо врезалась в меня, — он улыбнулся, поворачиваясь в сторону девушки, которая, обняв руками колени и склонив голову набок, оглядывала его лицо. — А после ты захотела посмотреть на меня в детстве. Сказала, что я очень милый.

— Да, похоже на меня… — тихо ответила Сора, ощущая чувство тревоги и подступающий ком в горле. — И все же вы не ответили на мой вопрос.

Он не хотел напоминать, что заставил ее показать все, что было связано с Хьюгой. Чуть помолчав, Итачи задумчиво сказал:

— Ты призналась мне, что тебя испугало то, как легко я убил того охотника за головами. Будто это было для меня обычным делом. Это и было для меня некой рутиной, — Учиха согнул ноги в коленях, облокотившись о них локтями, и продолжил: — Проговорилась, что для тебя странно испытывать страх и влюбленность по отношению к одному человеку.

— Я сказала это? — вмиг ее щеки покраснели, и Сора отвела взгляд, на что Итачи лишь горько усмехнулся.

— Да, твоя реакция была такой же, как и сейчас, когда ты поняла что сказала мне, — и, не медля, добавил: — Я был рад. Я ждал этого и хотел услышать это еще раз, но уже в реальности. Тем не менее ты этого не хотела. Говорила, что это глупости, чувствовала себя очередной влюбленной девчонкой, которая мне быстро надоест.

— Вот как…

Обычно когда родители рассказывают детям об их шалостях, которые те вытворяли будучи совсем маленькими, им кажется, что они действительно помнили свои проделки. На самом деле оказывается, что открываются не давно забытые воспоминания, а придуманные. Сейчас Сора испытывала то же самое: переживала момент так, словно действительно помнила его, что не могло было быть правдой. Ей было неловко, что она и впрямь была влюбленной в Итачи девчонкой, которая старательно пыталась не выдать себя, чтобы тот не относился к ней как к прилипшей жвачке.

— И все это время вы знали, что нравились мне? — от осознания этого Сора покраснела еще больше. Учиха кивнул, и повисло молчание. Каждый молчал о своем: она обдумывала случившееся, он — происходящее. — Чем же мы ещё занимались? — подала голос она, решая заполнить непривычное молчание.

— Играли с большими кроликами, ты кормила их морковью и листьями салата. Смеялась так, что даже Шисуи не мог бы тебя переплюнуть. Тебе так понравилось находиться в цукиеми, что ты не хотела возвращаться обратно. Говорила, что хочешь побыть со мной столько, сколько позволит время. То, что после ты могла все забыть, открывало большие возможности, — Итачи вспомнил, как Сора сама поцеловала его в щеку, привстав на носочки, и ее заливистый смех, который порой лишал его слуха.

— Что же я делала?

— Была собой, — ответил он, пожав плечами, и улыбнулся. — Просто обычно тебя сковывает робость, и ты не можешь вести себя со мной так, как хотела бы.

— Ваша откровенность всегда заставляет меня чувствовать себя ещё более неловко.

— Об этом я и говорю. Наверное, чтобы не совершить перевоплощение в алый помидор после возвращения в реальность, ты и попросила меня об услуге.

— Я даже не буду спрашивать о том, что было ещё, — на это Учиха только пожал плечами и заглянул ей в глаза, которые она упрямо пыталась спрятать.

— Нам пора возвращаться, иначе твоя голова будет болеть сильнее, чем ты бы могла представить, — сказал он и, поднявшись, протянул ей руку. Сора смущённо ее приняла, и тёплые пальцы сжали ладонь.

— Итачи-сан, в следующий раз, если захотите провести со мной время, то не используйте гендзюцу. Есть более человеческие варианты. И ещё, — она заправила прядь за ухо и, сглотнув, добавила: — Не считайте меня влюблённой дурой. Я больше не… — запнулась Кояма, — я извиняюсь за неудобства, которые доставили вам мои чувства, но больше этого не повторится.

— Твои чувства доставили мне то, чего я не мог нигде найти, — вкус жизни. Я осознал цель и смысл собственной жизни, когда услышал, что нужен тебе. Поэтому не проси прощения, просто будь со мной, — сказал Итачи и, подхватив ее, вернул из иллюзорного мира.

Она проснулась в собственной кровати, чувствуя тупую боль в затылке, словно кто-то ее ударил. С кухни доносился аромат выпечки, который вызвал у неё прилив тошноты. Медленно откинув одеяло, Сора опустила ноги на холодный пол и, посидев так с минуту, направилась в ванную комнату, чтобы скорее избавиться от вчерашней одежды и неприятного привкуса во рту. Это гендзюцу далось ей сложнее, чем предыдущее. Мысли о прошедшей ночи ещё сильнее сдавливали череп. Ей не хотелось ни о чем думать, потому что казалось, что чем больше она думает, тем больше путается в своих же чувствах.

Шаблонно выполнив все утренние процедуры, Кояма буквально вывалилась из дома, всеми фибрами души желая остаться в кровати и никуда не идти. Но учеба не любила ждать, а квартал Учих как обычно нуждался в очередном совете по выбору настойки для хорошего сна. Выдохнув, Сора побрела по давно изученной дорожке. Нежелание куда-либо идти переросло в тревожность, которая сдавливала легкие и покалывала пальцы.

Она понимала что Итачи испытывал к ней, но боялась признаться, что уже не испытывает того же. Если бы пару недель назад ее спросили, влюблена ли она в Учиху, то она бы, не колеблясь, смущённо кивнула. Но что поменялось сейчас? За эту неделю не прошло и дня, когда куноичи не думала бы о Неджи. Что он делает? О чем думает? Ждёт ли ее ответа? Не злится ли он на неё? Голова была заполнена только этими вопросами, но никак не ответом, который она пообещала дать Хьюге. Что не давало Соре напрямую сказать ему, что она чувствует? Смущение, неуверенность в себе и своих чувствах?

Она вдруг поняла, что запутала не только себя, но и обоих юношей. Ее поведение было глупым, а мысли — противоречивыми и порой расходящимися с ее действиями. Очередной камень, лежащий на дороге, с грохотом полетел в сторону, врезаясь в рядом стоящий ствол дерева. Она задала себе вопрос и решила, что непременно на него ответит: если бы спросили что выбрать — любовь или дружбу, то что бы она ответила? Не задумываясь, Сора выбрала и то, и другое. Ей не нужно было что-то по отдельности, ей хотелось всего сразу. Желание дружить с объектом своей симпатии — вот, о чем она всегда мечтала, и Неджи оказался тем, кто совмещал в себе эти два понятия. Она почему-то упорно продолжала доказывать самой себе и — что не маловажно — ему, что тот не нравился ей как мужчина. Но это было настолько глупо отрицать, что Неджи понял это почти сразу, а она — сейчас.