— Мне тоже что-то дурно, — стала обмахиваться веером Лидия, но Араторн лишь хлопал глазами, пока Ричард его не пихнул аккуратно локтем, предлагая Лидии и Валенсии:

— Пойдёмте, девочки, здесь, действительно, духота.

Мы со Славом двинулись со всеми вместе в обход танцевальной площадки, проходя мимо колонн, за одной из которых так удобно располагался выход, и под шумок юркнули в дверь, растворившись в толпе верных друзей, медленно продолживших плестись в сторону другого выхода, ведущего в парк.

Оказавшись в коридоре, как воры, хотели было бежать, но моё платье…

Слав подхватил меня на руки, и я, едва сдерживая смех, уткнулась ему в шею, пока он быстро сокращал расстояние до моих покоев, где стояло двое стражей.

Как там уж смотрел на них мой суженный — не знаю, но никто не поднял шум, лишь открыв кронпринцу дверь, чтобы тот удобно доставил свою принцессу внутрь.

Створки двери со щелчком закрылись.

— Наконец-то!

Слав стащил с меня платье, просто сдёрнув ткань вниз, заглушая моё возмущение поцелуями, быстро укладывая на кровать драгоценную ношу. Возмущение стало ещё большим, когда любимый оторвался от меня, чтобы раздеться самому, и так и замер, любуясь.

— Ты прекрасна, — в который раз осыпал меня он своим восхищением, разглядывая до дрожи.

— Слав… пожалуйста…

Тот поток ласк и поцелуев, обрушившийся на меня после этой тихой мольбы, поглотил все мысли, растворяя меня в неге и удовольствии, продлившейся на протяжении всей ночи. Не осталось ни одного места, ни одного сантиметра кожи, до которой бы ни коснулся Святослав, постоянно шепча всякие приятности о любви ко мне. Я была на седьмом небе от счастья, когда обещание кронпринца, посидеть на нём, осуществилось, плавно перетекая в «поскакать», «попрыгать», завершившись простым «кончить».

— Моя Эляяя… — шептал Слав, крепко прижимая к себе, когда усталость заставляла погружаться в сон, где меня встретили нежные лепестки Эльвестейна, окружившие любовью, заботой и теплом.

Святослав

Что такое счастье? Каждый отвечает на этот вопрос себе сам. Для кого-то счастье это куча золота! Для кого-то — это дети и крепкая семья. Для кого-то — это верные и проверенные товарищи, на которых можно опереться, и они тебя не предадут. Для кого-то счастье — это оказаться дома после долго пути, полного лишений, опасностей и страдания. А для кого — то это видеть лицо любимой, лицо, озаренное светом любви. А если этого лица можно коснуться, прошептать слова нежности и услышать в ответ: «Я люблю тебя, мой дорогой, мой единственный», то это счастье становится безбрежным, как океан. Именно, как океан, то спокойный в своем умиротворении, то бушующий в водоворотах и волнах страсти.

Эта ночь не была тем первым безумием. Нет, но она была не менее яркой, чувственной и всепоглощающей. Мы любили друг друга, то неистово и страстно, то нежно и ласково. Сколько же в моей Эллии чувств?! Любви, страсти, нежности… Мы были очень молоды, но у меня создавалось такое впечатление, что в ней прорвались и выплеснулись наружу все эмоции, желания, потребности сердца, накопившиеся за целые тысячелетия.

Я ласкал и любил её тело, тело моей богини. Мы понимали друг друга без слов. А зачем они, если вы половинки одного целого? Слова нужны только лишь для усиления страсти и их было немного: любимая, любимый, желанная, желанный, единственная, единственный, моя ненаглядная, мой ненаглядный…

Она принимала меня в себе, доверчиво раскрывшись. Забирала меня всего, до последней капельки. Её глаза, губы, шея, божественная грудь с розовыми сосками, припухшими, как и губы от поцелуев, живот, бедра — всё это было моё и принадлежало только мне, как и её сердце, биение которого я ощущал своими ладонями, ласкающими ее грудь.

И вновь я смотрю, вглядываюсь в такое родное и любимое лицо своей спящей супруги. Её улыбка, полная неги и блаженства. Злата вновь погрузила её в свой цветок. Я, так же как и вчера, так и не мог уснуть. А ведь идут уже третьи сутки, как я почти не сплю. Сначала думал, что это из-за моей молодости, сильного, натренированного организма. Но сегодня понял, не только из-за этого. Я чувствовал, как какая-то сила, мощь вливается в меня. С удивлением заметил разноцветные искорки, плясавшие по моему телу, по плечам, рукам. Они перескакивали с меня на Элю и, пробежавшись по ее телу, гасли, будто впитываясь в неё. Я вспомнил, такие же искорки я видел на Сердце Мира. Они роились на его гранях мириадами огоньков. «Спасибо тебе, Сердце», мысленно поблагодарил его, и мне показалось, что я услышал едва слышимое биение, как ответ.

День, а потом ночь пролетели, словно птица Сирин, махнув своим крылом, и канули в вечность.

Я бросил взгляд на окна. Ночной мрак стал уступать предрассветным сумеркам. Скоро восход солнца. Мне пора. И тут, вдруг осознал полностью, что могу никогда больше не увидеть её.

Тяжесть обрушилась на меня чудовищной ношей. Сердце отказывалось принимать такую вероятность. А разум говорил — оно этого стоит! Эллия должна стать свободной, чтобы жить дальше! И если цена её свободы — твоя жизнь, то так тому и быть.

«Ради чего ты живёшь? Ради своих родных, близких и любимых. Разве сможешь ты жить дальше, если будешь осознавать, что ничего не сделал, а если и сделал, то недостаточно, что бы она продолжала радоваться солнцу, чувствовать своей кожей ветер и ощущать на своих губах вкус дождя? Не сможешь. Тогда стоит ли печалиться»?

Я осторожно высвободился из объятий Эллии. Тихо оделся, укрыл её одеялом и неслышно выскользнул из комнаты. Гвардейцы стояли с каменными лицами, будто ничего не произошло. «Спасибо, ребята!» — сказала моя улыбка. «Не за что!» — ответили их глаза. Хотя выражения их лиц не изменилось ни на йоту.

Прошел в оружейную. Там облачались в доспехи Фредерик, Араторн, Ричард. Все трое посмотрели на меня вопросительно.

— Всё нормально. Она спит. — Они, ничего не говоря, кивнули. Потом помогли мне облачиться. Вместо моих изрубленных доспехов, надел новые, ничуть не хуже прежних. «Пламень» был у меня с собой. Я с ним никогда не расставался, даже когда принимал ванну, он лежал рядом. И когда ходил в одних льняных штанах, он висел у меня на ремне через плечо. Одевались молча. Особенно грустен был Принц. Ему впервые приходилось расстаться с Ёрикой. Но он не жаловался. Всё понимал. Ёрика оставалась с принцессой.

Перед тем как выйти из здания на площадь, решил ещё раз поглядеть на жену. Прошел к её покоям. Гвардейцы открыли дверь. Стараясь меньше греметь железом, подошёл к кровати. Эля продолжала безмятежно спать, улыбаясь во сне. Шлем был у меня в руке. Положил его на пол. Наклонился над спящей принцессой и поцеловал её нежно в губы, едва их касаясь. Она открыла глаза. Какое-то время в них ещё была нега сна, воспоминания ночи. Но вот они прояснились, расширились. В её зрачках заплескалась тревога и страдание.

— Слав?!

— Время вышло, любимая. Войска готовы к выходу. Ждут только меня. Я зашел ещё раз посмотреть на тебя, сердце моё.

Она резко села, обхватила меня за шею руками.

— Нет, Слав. Я не хочу отпускать тебя! Я хочу всегда быть рядом с тобой! Прошу, не уходи.

Целуя её в макушку, в её кудряшки, проговорил:

— Элечка. Я тоже хочу быть всегда рядом с тобой. Видеть тебя, чувствовать тебя, вдыхать твой запах и сходить от него с ума. Но есть долг перед тобой, и есть любовь к тебе. Именно поэтому, я должен идти. Нужно всё закончить.

— Я боюсь, что никогда тебя больше не увижу. Если тебя не станет, я тоже шагну за грань. Я не смогу без тебя! — Она отстранилась и посмотрела мне в глаза.

— А вот этого, Эля делать не нужно! Иначе все зря. И если со мной что-то случиться, то только лишь во имя того, что бы ты жила! Поняла меня, моя принцесса?

— Но я не смогу жить, без тебя!

— Сможешь! Ради меня. И знаешь, я очень надеюсь, что боги проявят милость и что-то останется после меня. Ведь у нас с тобой были две ночи, полные любви. Живи Эля! Я очень тебя люблю.