– Воздух?!

– Простите. Допплер тоже не работает. Я сегодня вызову техподдержку. Приходите завтра, когда починят аппарат.

Но и на следующий день аппарат не изменил своего мнения по поводу моего сердца. Глядя на бланк УЗИ, заведующий эндокринологией, сначала тоже подзавис на некоторое время, потом крепко выругался в адрес практиканта, махнул рукой и, судя по всему, плюнул на нереалистичный результат. Тем более, что его больше интересовало исследование щитовидки, а с ней всё было в полном порядке.

В середине следующего дня ко мне в больницу внезапно нагрянул в гости Стас. Влетев в палату, он воскликнул с порога:

– Тебе сейчас ни в коем случае нельзя болеть, слышишь?! – подлетев ко мне, он громким шёпотом зачастил мне в ухо. – Гриша! Скажи… только честно… это всё из-за СКОКа, да?! Ты тут прячешься от них?! Что у вас там произошло позавчера?!

– Ничего не произошло, – мне пришлось немного покривить душой, чтобы его успокоить. – Просто так совпало. Можно сказать, плановая госпитализация. Из-за диабета.

– Точно? – с недоверием переспросил Стас.

– Ну… да. У меня ещё и температура поднялась. Вот, пощупай.

Потрогав мой лоб, кадровик выпалил:

– Ну и слава богу! Это же просто супер!

– Я бы так не сказал… – вяло поспорил я. – Устал уже…

– Значит, мне им сказать, что ты продолжаешь работу над проектом? Они уже ищут тебя.

– В смысле, ищут? – от одного воспоминания о «святой» троице меня передёрнуло.

– В прямом. С утра сегодня названивают в офис. Они готовы с тобой работать. Ждут тебя в их московском филиале.

Вот это новость. Почему-то мне казалось, что после грубости, которую я отколол им на прощанье на бензоколонке, они точно больше не согласятся иметь со мной дело. И вот, пожалуйста. Как же мне теперь выкручиваться?

– Послушай, Стас. Эээ… Я не уверен, что…

– Нет, – кадровик решительно меня перебил, – Гриша, нет! Только не говори мне, что сольёшься так же, как Валерка!

Имя конкурента прозвучало в его устах настолько пренебрежительно, что я призадумался. А и впрямь, у нового Катиного ухажёра, похоже, оказались не стальные яйца. Но я-то теперь, можно сказать, неуязвим. Может, благодаря кристаллу я смог бы сделать невозможное и довёл бы до конца этот мистический проект.

– Так что мне передать им? – сидя на табуретке рядом с моей кроватью, Стас нервно барабанил пальцами по коленям.

– Передай, что я буду у них, как только меня выпишут, – выпалил я.

– Ура! – возопил кадровик, взвившись на ноги. – Аллилуйя! Ты нам всем жизнь спас!.. Ну… или, по крайней мере, жопу.

После того, как я дал кадровику и СКОКу столь громкое обещание, выздоравливать мой организм не торопился.

Внешне я держался весьма бодренько, не считая уже привычной бледности. Веснушки окончательно исчезли, лишний вес тоже, зато отчётливо проявились мышцы: на плечах, руках, ногах, груди, прессе. Как будто я не валялся в постели вот уже почти две недели, а всё это время не вылезал из качалки. Зубы побелели. Глаза, напротив, как будто бы потемнели и стали выразительнее. Молодые медсестрички на посту то и дело строили мне глазки, но мне было, мягко говоря, не до них.

Самочувствие моё колебалось между «плохо» и «хуже некуда». Температура никак не проходила, несмотря на попытки докторов пичкать меня всяческими медикаментами, в том числе и всеми возможными антибиотиками. Днём было ещё более-менее терпимо, но к вечеру и по ночам меня знобило, колотило, руки тряслись. При этом меня постоянно мучило чувство, похожее на жажду и голод одновременно. Я беспрестанно что-то ел или пил, но ни один продукт не приносил мне хотя бы временного облегчения. Пища попросту не насыщала меня. Как будто бы я глотал пустоту, воздух.

Лечащий врач, каждый раз глядя на меня, откровенно чесал затылок и разводил руками. Назначал новые капельницы и анализы, но и это не помогало. Я уже был готов сжалиться над ним, подумывая о том, чтобы перестать его мучить и уйти из больницы под расписку, как вдруг, ровно на тринадцатый день моей госпитализации, в палату к нам заглянула новая врач, которую я раньше в эндокринологии не встречал.

Это случилось днём, часа в два. Я недавно вернулся с обеда и лежал на своей кровати в одних трусах, раскрывшись. Мне было ужасно жарко, как и всегда. Может быть, из-за диабета, а может из-за температуры под сорок.

Дверь распахнулась резко и без стука. Подскочив от неожиданности, я машинально натянул на себя край скомканного одеяла. Врач – довольно молодая женщина – с порога смерила меня оценивающим взглядом. А я, в свою очередь, её. С самого начала я ни секунды не сомневался, что она пришла по мою душу.

Было в ней что-то, что меня сразу напрягло. Какая-то холодная, леденящая строгость. Чёрные прямые волосы собраны в тугой хвост. Светло-серые, будто затянутые инеем глаза, смотрят не моргая. Бледное лицо и такие же бледные, практически бесцветные губы. Стройная. Нет, даже худая. С острыми плечами и узкой-узкой талией. Руки с длинными тонкими пальцами прижимают к груди какую-то папку – не иначе как мою историю болезни. На руках, кстати, кожаные белые перчатки аж до локтя. Зачем такие? Мы тут, вроде бы, не заразные…

На безымянном пальце правой руки, прямо поверх перчатки – обручальное кольцо. Поймав на нём мой взгляд, она строго выпалила:

– Волков – это ведь вы, верно?

Мне пришлось снова взглянуть ей в глаза:

– Так точно.

Едва сдержался, чтобы не отдать честь – настолько сурово она ко мне обратилась, словно не врач, а полицейская.

– Я заведующая отделением гематологии. Стелла Вернер.

По правилам этикета мне следовало бы сказать что-то вроде «очень приятно», но эти слова из горла не вышли, поэтому я промолчал.

Врач задумчиво прошлась по палате, осматривая других больных. Четверо моих соседей, несмотря на знойный летний день, сидели в кроватях, укутавшись в тёплые свитера и обмотавшись одеялами – впрочем, как и всегда.

– На что жалуетесь, Волков?

– Жарко мне, – выпалил я. – А окно не дают открыть.

– Тоже мне, беда, – даже не удосужившись посмотреть в мою сторону, врач достала из кармана бесконтактный термометр и по очереди обошла всех моих соседей, щелкая кнопкой. – Тридцать пять… Тридцать пять и два… Тридцать четыре и восемь… О, а вы рекордсмен – у вас почти тридцать шесть! Давно у вас всех такой упадок сил или только с тех пор, как вместе с Волковым лежите?

Сарказм в её голосе мне не понравился. А уж когда она подошла ко мне и подставила «дуло» термометра к моему лбу, мне и вовсе захотелось отстраниться.

– Сорок и четыре, – резюмировала врач довольно равнодушно.

– У меня в последнее время всегда так.

– Да, я в курсе.

– Этот жар меня замучил.

– Вас не знобит?

– Нет, наоборот. Очень жарко и душно! А соседи, как назло, постоянно мёрзнут…

Вернер выглядела озадаченной.

– Так, понятно, – пробормотала она, снова оглядев дрожащих от холода больных, и дальше уже решительнее. – Вставайте, Волков. Поговорим у меня в кабинете. Только, будьте любезны, сначала оденьтесь поприличнее.

Мне пришлось натянуть треники и футболку и спуститься на второй этаж в отделение гематологии.

Сидя напротив меня в ординаторской, Стелла Вернер задумчиво крутила кольцо на безымянном пальце. Сначала она просто молча изучала меня, потом, наконец, опустила глаза в мою историю болезни.

Сколько же ей всё-таки лет?.. Я призадумался. С одной стороны, по возрасту выглядит так, будто бы только что из ординатуры, но с другой – деловая не по годам и чересчур строгая для ординантки.

Не замечая на себе пристального взгляда, Вернер листала мою карту. И чем дольше она её читала, тем напряжённее становилось её лицо. Она изредка поглядывала на меня – сначала с едва заметным подозрением, а увидев первый анализ крови – уже с чем-то вроде опаски.

– Снимите футболку, – в её голосе звучала неприкрытая неуверенность, будто она и сама подозревала бесполезность этого осмотра.