Я плыву по реке, где хрустальна волна,

Чтоб увидеть подругу. До самого дна

Буду в море искать я такие же волны:

Ведь в хрусталь их когда-то гляделась она.

Бесстрастно смотрит идол на тебя.

Не знает он, что нужно для тебя.

Ведь ты, живая, зреешь для живого

И мир живых мужает для тебя.

Ты- тайный плод у матери своей,

Не из законных ты её детей,

Ты рождена любовником – я вижу

По блеску глаз и свежести страстей.

Так помни…Слышишь? Вечером…Я жду.

В листве из грёз, в пылающем бреду

Хмельную гроздь созревших поцелуев

К своим губам склони в моем саду.

Мать задумалась, склонившись над малюткой, глубоко.

Мир глаза её не видят, хоть раскрыты широко.

Из груди благоуханной в рот уснувшего младенца

Жизни каплями стекает и щекочет молоко.

Она дитя своё целует не потому ли, что нежна?

Она любимого целует, когда желания полна.

Когда ж она завидит старца, исходит холод к ней на губы:

Целует старость безмятежно, лишь из почтения она.

Вёсны мои, песни твои – где?

Алость крови, ярость любви – где?

Иглы речей, игры ночей, встреч и разлук пестрый ручей,

Мускулов сталь, сердца хрусталь – где?

 Как только любовницу-розу введёшь в положенье жены,

Исчезнет её обаянье, умрёт острота новизны,

Слиняет кипящая злость, взыграют и ревность и алчность,

Врагом веснопений предстанет былая богиня весны.

Где спрятана тайная грань,

Меж детством и юностью грань?

Когда угловатый подросток

Врастает в точёную лань?

Вливается юности кровь –

Врывается в сердце любовь.

Её ты умом не обнимешь,

Себя для неё не готовь

К ноздрям зенита раб-восток

Вздымает солнечный цветок.

Всю глубину и синь зенита

Творец для глаз твоих совлёк.

Восходы стыдливым румянцем зови

Услышавшей первое слово любви.

Румянцем при вести о первой измене

Тяжёлые краски закатов зови.

С темницы дня упал замок,

Струится золотом восток.

На розовой груди рассвета

Трепещет огненный сосок.

Мы пьём вино, созревшее давно,

Коль полюбить нам в юности дано.

Но поздняя любовь созревшим людям

Щекочет кровь, как свежее вино.

Любви всегда сильна над нами власть,

Всем возрастам её годится снасть.

Вопрос лишь в том, что женщину привяжет

К тебе сильней – рассудок или страсть.

Ум не советчик нам в любви,

Но будь разборчивым в любви,

Стыдись, когда тебя не любят

Достойные твоей любви.

От губ твоих не оторваться, нет.

К другой уже не перебраться, нет.

Пусть полон мир изысканных красавиц –

Мне на земле тебя дороже нет.

Долго ль мне пытаться свить

Из одной шерстинки нить,

И на ложе одиноком

Тело юное томить?

Всё на тебе размечено огнём.

Закрой глаза забудешь обо всём.

Мы это первых наслаждений ложе

В себе до дней последних пронесём.

Опустошен, отвергнут, нелюбим.

Ужель твой ложный стыд непобедим?

Я превращу себя в твои одежды,

Чтоб прикоснуться к таинствам твоим.

С ночных небес – кто ведает, куда? –

Рассвет сгоняет звёздные стада.

Ты стала здесь желаннейшей из женщин,

Ко мне с небес упавшая звезда.

Все звёзды мира, горние луга –

Из ожерелья милой жемчуга,

И свет её рассыпанных жемчужин

Маяк путям и друга и врага

Постарела. Не стало огня,

В сердце – стужа осеннего дня.

Но в глазах золотые безуминки

И сегодня тревожат меня.

Сонмы звёзд – какая им цена:

Это жемчуга морского дна?

Или это угли из жаровни

Невзначай рассыпала луна?

Твоя любовь – целительный бальзам.

Я обнимал и волю дал слезам,

Я сжал тебя, – а ты, тебе не больно?

Пожалуй, нет, я вижу по глазам.

О любви не говори,

Слов ненужных не дари.

О любви мне скажет тело

Цвета утренней зари.

Учёный за столом в раздумье морщит бровь.

Поэт вливает в стих свою живую кровь.

Учёным для трудов нужны покой и книги,

Поэтам для стихов – тревога и любовь.