Здесь прерывается рассказ охотника; ожидаю с нетерпением новых подробностей об этом чудном событии, и как скоро получу что-либо новое, то поспешу сообщить вам.

Между тем, здесь нет конца толкам; вопрос принимает серьезную форму: что делать, если зефироты или, как угодно их называйте, — словом, эти народы полулюдей размножатся? Наши средства обороны против них совершенно ничтожны; наши лучшие оружия не хватают и на половину того расстояния, с которого эти летучие люди могут своими глазами обратить человека в уголь; между тем, мы необходимы для зефиротов, чтобы им доставлять их пищу, как выше объяснено; следственно, волею или неволею, мы должны рано или поздно сделаться послушными рабами этой чудодейной породы и уступить ей первенство на земном шаре. Положение незавидное и проч…

Помещая перевод из «Chiapas Advertiser» в нашей газете, долгом считаем напомнить нашим читателям, что вопрос о возможности новой, более нас совершенной породы разумных животных был уже затронут наукой. До сих пор человек был первостепенным из живых земных существ, теперь приходится ему уступить первое место зефиротам. Кто знает? Быть может, нам придется быть у них чем-нибудь вроде домашних животных.

Ред.

По неосмотрительности наборщика в статье «Зефироты», помещенной в Северной Пчеле первого апреля (№ 73-й), пропущено несколько слов в самом ее начале. Напечатано: «На днях получена здесь Chiapas Adrvertiser»; следует читать: «На днях получена здесь газета Chiapas Adrvertiser за пять лет XXIX столетия, с 2857 по 2861 год».

Сказать, что читатели, развернувшие в субботу 1 апреля 1861 года свежий нумер 73 петербургской газеты «Северная пчела», были ошарашены — значит не сказать ничего. Под скромным заголовком «Зефироты» анонимный автор сообщал поразительное, невероятное известие. Речь шла «не более, или не менее, как о появлении совершенно новой, странной и небывалой на земном шаре породы животных» — полулюдей, полуптиц.

Создателем этой замечательной мистификации, облеченной в форму фантастического рассказа и вызвавшей в свое время немалую шумиху, был известный литератор, мыслитель, энциклопедист и сановник князь В. Ф. Одоевский (1803–1869), провозглашенный «русским Фаустом». За истекшие со времени первой публикации 160 лет о рассказе его (сам Одоевский, оговоримся, именовал свое произведение «статьей») вспоминали сравнительно редко. Для современников «Зефироты» в лучшем случае остались, если воспользоваться определением издателя «Русского архива» П. И. Бартенева, «остроумной и памятной по своему игривому изяществу шуткой». Позднейшие исследователи обращались к рассказу в основном лишь для истолкования иронически-ласкового прозвища «зефироты», которым Л. Н. Толстой наградил своих племянниц, жену и свояченицу. Не дошли «Зефироты» Одоевского и до широких кругов читателей наших дней: единственная известная нам републикация последних десятилетий сопровождала статью в малодоступном научном сборнике, где была предпринята, к слову, редчайшая попытка истолкования текста[2].

Забвение это тем более прискорбно, что внешне непритязательная вещица Одоевского, действительно изящная и чрезвычайно многогранная, достойна занять почетное место в ряду прочих фантастических сочинений писателя, равно как и в списке примечательных литературных мистификаций фантастического толка. В настоящей статье мы попытаемся проследить историю и литературные отголоски «Зефиротов», а также предложить, на основе ряда претекстов и событийного фона эпохи, определенную интерпретацию рассказа.

Мистификация Одоевского, называвшаяся в авторской версии «Замечательная игра природы», была построена как хронологический пересказ сообщений вымышленного мексиканского листка «Chiapas Advertiser» и отчетливо распадалась на три части. В первой рассказывалось о рождении безногого ребенка с отростками у нижних позвонков; к двум годам чудо-дитя, словно питавшееся одним только воздухом, отрастило настоящие крылья, начавшие обрастать перьями. Вторая часть повествовала о появлении в небе над Юкатаном загадочных громадных птицелюдей-зефиротов и похищении ими местной девочки Марианны (зефироты два дня продержали бедняжку в плену, заставляя ее собирать для них цветы). Наконец, третья часть представляла собой рассказ брата Марианны, смелого охотника Игнация, который провел более полугода в качестве пленника и затем гостя зефиротов. Как выяснялось, зефироты — создания с человеческими торсами и головами, но с крыльями птиц — обитали в высокогорных гнездах, укрытых навесами, питались исключительно запахом душистых цветов и плодов, общались посредством пения, размножались при помощи поцелуев и были наделены способностью испускать из глаз смертоносные электрические лучи. Немалое место занимала здесь история несчастливой любви Игнация и прекрасной молодой зефиротки.

Завершался рассказ на тревожной ноте: для поисков и сбора пищи зефиротам необходимы были люди, поскольку сами химерические существа «по чрезвычайной раздражительности обоняния» не могли надолго спускаться к земле. «Что делать, если зефироты или, как угодно их называйте, — словом, эти народы полулюдей размножатся? — вопрошал автор. — Наши средства обороны против них совершенно ничтожны; наши лучшие оружия не хватают и на половину того расстояния, с которого эти летучие люди могут своими глазами обратить человека в уголь; между тем, мы необходимы для зефиротов, чтобы им доставлять их пищу, как выше объяснено; следственно, волею или неволею, мы должны рано или поздно сделаться послушными рабами этой чудодейной породы и уступить ей первенство на земном шаре». Тему подхватывало небольшое редакционное послесловие, напоминавшее читателям, что «вопрос о возможности новой, более нас совершенной породы разумных животных был уже затронут наукой. До сих пор человек был первостепенным из живых земных существ, теперь приходится ему уступить первое место зефиротам».

Формулировка этого послесловия, в части эволюционной обреченности человечества, была подсказана редакции письмом автора, как явствует из мемуарной заметки «Фантазия князя В. Ф. Одоевского» журналиста и публициста П. С. Усова (1828–1888), многолетнего сотрудника, а в 1860–1864 гг. редактора «Северной пчелы»:

Первого апреля 1861 г. в «Северной пчеле» появилась в фельетоне статья под заглавием «Зефироты», в которой описывалась особая диковинная порода людей. В следующем нумере было объявлено от редакции, что «Зефироты» — шутка, фантазия. Несмотря на такую оговорку, многие из сотрудников и читателей газеты сочли себя вправе сделать мне возражения и замечания, — одни за помещение в газете подобной басни, не оговорив ее немедленно, другие за то, что редакция, будто бы, зло подшутила над ними, заставив их прочитать шутку. Особенно недовольными оказались те, которые, по легковерию или по ограниченности ума, приняли «Зефиротов» за действительно существующую породу людей, недавно только что открытую в непроходимых дебрях Южной Америки. Между тем, статья «Зефироты» написана была князем Владимиром Федоровичем Одоевским и прислана была в редакцию при следующем письме на имя Павла Ивановича Мельникова (Андрея Печерского), в то время одного из главных сотрудников «Северной пчелы»: