Хватили там они по полной программе...

  Черти нас тогда водили.

  Последнюю запись в полевой дневник он торопливо делал, закончив полевую работу, а мысли его совсем не делами были заняты. Совсем о другом мечтал. Предвкушал он встречу со своей ненаглядной в маленьком городе, после двух месяцев неустанных трудов в геологической партии на бескрайних просторах суровой пустыни.

  Вроде понятно все и ясно, но что-то тревожно ему вдруг стало. Накатило неприятное ощущение опасности. Успокоить постарался сам себя мыслью, что с утра пораньше завтра машина за ними придет и забудет он в скором времени эту стоянку.

  Он не мог никак заподозрить, в этот момент, что близиться час испытания, что вскоре столкнется он здесь с силой пустыни.

  Тяжело им эта короткая поездка далась, было погибать собрались, а завязалось все со странной местности, которую они выбрали для своей стоянки. Чем она их руководителю приглянулась? Вроде обыкновенная небольшая площадка, плоский такыр, между низеньких холмиков, а оказалась с причудой.

  Желто-коричневатый песок, занесший ее тонким слоем, на внешний вид самый обыкновенный, причудливо капризничал. Как почувствует человеческую поступь, так звучать начинал ритмичным скрипом растревоженного дивана с разбитыми пружинами, а после покрикивал беспокойно, глубоким голосом - о...о... На нервы действовал своим тоскливым припевом.

  Серьезно тогда беспокоился их начальник, мужчина, уже в годах, лет за тридцать, успевший пожить и выучить нрав знойных краев.

   - Бахши сказывают, что разное случается в древних владениях. Шатается нечисть с доисторических времен. Лучше бы убраться отсюда подобру-поздорову. Не к добру этот шум.

  Говорить-то он говорил, но ничего не предпринимал, как околдовало его это местечко.

  Василия как-то такая несуразица не беспокоила. Ничего особенного. После ночного плача детскими голосками окрестных шакалов, так вообще ерунда.

  Поначалу звуки эти забавляли молодых мужчин, вкалывающих с утра до ночи в пустыне, но постепенно приелись. Стоило, конечно, перенести стоянку, но новоселье свои сюрпризы может преподнести, да и дел то им тут на несколько дней. Поищи где получше. Везде одно и тоже.

  Человеческая лень победила, но охладившись горячим зеленым чайком постояльцы, сообразили от местных проказ дистанцироваться, свалив все на мифических соседей. Немножко шумные и безалаберные, в их разнообразных домашних треволнениях, но не страшно, лишь бы музыку не включали громко.

  Здесь и без джаза с симфониями и эстрадой, при обильном наличии весьма серьезных ядовитых змей, скорпионов, фаланг и каракуртов, романтики по уши, но жарко с основательным избытком.

  Запаришься.

  Пока полевой дневник заполнишь кривыми строчками, теплым потом его закапаешь, что девица тургеневская страничку французского интимного романа слезами затопила, прежде чем распахнуть ставни и амаранта потихоньку свистнуть условленным сигналом пошататься, освобожденной от опостылевшего корсета рачительными ручками горничной, по аллеям при интимном свете луны.

  Придет же такое в голову.

   - Иди ко мне, маленький, иди ко мне котик, кыс-кыс-кыс - послышался из-за накаленного брезента мурлыкающий бархатный баритон, дополненный в паузах полутонами активного бульканья жидкости, кипящей в котелке.

   - Совсем по жаре, Петрович, тронулся? - из-под навеса высунулась изрядно обросшая жесткой щетиной физиономия, увенчанная невообразимой рыжей шляпой из панамской соломки с бэндом ржавого тона по тулье.

   - Посмотри, - указал направление к недалекому бархану, вольготно развалившийся на старой, весьма потрепанной, циновке у примуса мужчина.

   - Только кота для полного счастья и не хватало - мужчина аккуратно принял в руки цветастую пиалу.

   - Нормальная домашняя скотинка.

   - Вот я его...

   - Тише, а то разбудишь соседей ненароком,- шепотком, с шутливой опаской, запротестовал мужчина, названный Петровичем, а по-простому Иван, однокашник Василия со студенческой скамьи.

  Зверек, выставив из-за рога дюны плутовскую мордочку с острыми ушками, лениво посматривал на шефа их маленького коллектива, совершающего по своей неизменной привычке моцион вокруг импровизированной кухни, словно за день не нагулялся.

  Привычка.

   - Чем вам животное не нравится? - внезапно жесткая тень легла на его, опаленное знойным солнцем лицо, но губы чуть улыбнулись.

   - А вдруг он от соседей?

   - Не дано нам знать, откуда он к нам пришел и о чем поведать может?

   - Жрать, наверное, желает с бедных людей, живущих тяжелым трудом, поживиться?

   - Что-то, братцы, тоска наваливается. Предчувствия у меня нехорошие - присмотрелся Сергей к зверю, беззаботно развалившемуся на раскаленном песке.

   - Попей чайку. Не перегрелся?

   - Как-бы лиха не было.

  Необъяснимое ожидание беды навалилось на него, тяжестью сковав ноги, так что пришлось присесть. Тоска начала потихоньку опутывать страшным предвидением разум.

   - Что в этот раз приготовил ты мне, зверушка, - шепнул потихоньку, присматриваясь к хищнику, развалившемуся беззаботно на раскаленном песке, припоминая весьма знакомое ему предощущение близкой смерти.

  Кот серый мчится по белому песку и тащит за собой связку рыбы на шпагатике. Соль на рыбке мерцает снегом, режет льдистым холодом по глазам, сверкая под солнечными лучами, а кот уносится вдаль. Кот из далекого детства.