Наконец, зайдя за дерево с прекрасным видом на ворота, Морана прижалась к нему, слегка наклонившись наружу, ровно настолько, чтобы она могла видеть, что происходит. Двое коренастых мужчин в костюмах рылись в взорванной ею машине, явно люди ее отца. У одного был прижат телефон к уху, в то время как другой смотрел по сторонам, курил сигарету, оранжевое свечение кончика горелки с ее точки зрения.

        Держа пистолет наготове, Морана оставалась на месте и наблюдала. А потом ее сердце остановилось. Он был здесь. Каким-то образом он нашел ее место.

        Ее удивление длилось всего мгновение, ее сердце было тяжело от знаний, которых у нее не было раньше. Амара была права. Знание правды изменит ситуацию для нее, но не для него, ей придется сделать это самой. Сердце бешено колотилось, ее тело остро ощущало это так, будто это было только в его присутствии, чувства бдительны, Морана смотрела, как он плавно выходит из черного внедорожника, на котором обычно ездил, его тело было заключено в костюм, а его обычный открытый воротник был закрыт тёмным галстуком. Его одежда говорила ей, что он был в важном месте, где-то далеко, и приехал прямо сюда. Зачем?

        Двое мужчин подняли руки и направили на него оружие. Он выстрелил одному в колено еще до того, как закрылась дверь машины. Мужчина упал на землю, крича от боли, когда его партнер прицелился прямо.

        Морана даже не вздрогнула. Она достаточно видела его в действии, чтобы знать, что он не получит ни единой царапины. Захлопнув за собой дверь, он медленно двинулся вперед, все его тело было напряженным, подвижным, плавным в неторопливых движениях, вспышка света давала ему смертельное сияние, прежде чем окутать его черным. И затем его голос, этот голос виски и греха, заговорил в смерти.

        — Где она?

        Тишина.

        Ее сердце начало хаотично колотиться, громыхая в груди. Без сознательной мысли Морана вжалась глубже в кору дерева, крепко держась за нее пальцами, пока ее суставы не побелели, а глаза не приковывались к человеку, который сегодня решит, будет ли он ее жизнью или ее смертью.

        У нее перехватило горло, ей внезапно захотелось позвать его. Она подавила это желание.

Неповрежденный мужчина ее отца не сказал ни слова; он просто держал свое оружие наготове.

        — Где она?

        Он не угрожал. Не хвастался, как многие мужчины. Но в этом не было необходимости. В этих трех словах было столько смерти, что трудно не заметить. Очевидно, так думал и человек ее отца, который хныкал на земле.

        — Мы только что приехали. Из-за взрыва, сгорели обе машины. Отпусти, пожалуйста. У нас есть семья.

        Морана наблюдала, как он внезапно замер, его глаза впервые обратились к сгоревшим останкам ее машины. На мгновение ничего не двигалось, ни ветер, ни листья, ни люди.

        — Где она, черт возьми.

        Гром расколол небо; ветер стал хаотичным, заставив его галстук и расстегнутый пиджак хлопать по твердой груди, его рука с пистолетом была направлена прямо на другого человека, неминуемая смерть в его голосе заставила ее вздрогнуть. Но его взгляд оставался на ее машине. Что-то сжалось в ее груди.

        — Мы не знаем. Нам сказали прийти проверить наших ребят.

        Он повернулся к мужчинам, опустив пистолет, без движения на лице. Человек, который стоял, кивнул, положив пистолет, после он помог раненому мужчине встать и пойти сторону их собственного автомобиля. Через несколько минут они были в машине и уехали, яркие задние фонари исчезли, оставив все в темноте. Он их отпустил.

        Морана слегка отошла от дерева, не в силах его понять, ее сердце бешено колотилось, кровь текла по венам. Медленно осела пыль. Она смотрела, как он сделал несколько шагов к груде

обугленного металла, бывшей ее любимой машиной, и остановился. Пистолет свободно болтался в его руке сбоку.

        Он стоял перед разбомбленными останками ее машины, спиной к ней, пиджак его костюма цеплялся за его мышцы, когда они напрягались, прежде чем трепетать под натиском ветра.

        Морана тихо стояла у дерева на виду у всех и наблюдала за ним сзади, желая увидеть его реакцию. Потому что, если она собиралась играть с этим мужчиной, ей нужно было знать свои карты. Она не разговаривала с ним с тех пор, как отправила ему последнее сообщение. Ее телефон был выключен, и она пообещала Амаре дать ей немного времени, чтобы разобраться во всем. Она отсутствовала в течение нескольких часов, и ей нужно было увидеть его реакцию, но не перед этими мужчинами, а только его реакцию. Потому что даже при том, что она ничего не поняла, если он дал ей хоть немного надежды, она знала, что не сбежит. Впервые в жизни она хотела остаться.

        Его спина двигалась, когда он дышал, его руки были сжаты рядом с ним, пока он продолжал смотреть на ее сгоревшую машину. Тьма окутывала его тело, только вспышка молнии ярко освещала его на доли секунды, прежде чем он снова оставил его стоять одного в темноте на кладбище.

         В агонии прогремел гром. Ветры сетовали. Морана подавила боль в груди, но не двинулась с места, инстинктивно зная, что даже крошечное движение заставит его осознать ее. Так что, она просто продолжала наблюдать за ним, ожидая, я что он что-то сделает.

        Он сделал. Он коснулся ее машины. Погладил. Только раз. Но он это сделал. Он сделал это, когда думал, что никто не смотрит. Он сделал это, когда думал, что совершенно один.

        Морана моргнула, заметив жжение в глазах, когда увидела, как его большая грубая рука нежно двигалась по обугленным останкам, и теперь осколок надежды превратился в осколок.

        Она знала. Она видела. И собиралась драться за него, бороться за него, как он боролся за нее. Она собиралась сыграть. Она собиралась броситься со скалы в надежде, что он ее поймает. Потому что она не понимала, как они могут двигаться дальше, если она этого не сделает. Господь знал, что он не станет.

        Сделав глубокий вдох, она сделала шаг вперед в темноте, глядя на него. На мгновение ничего не произошло. Было тихо. Было темно. Было пусто.

        Теперь она стояла у всех на виду, достаточно, чтобы он мог просто повернуть шею и увидеть ее. Но ничего не произошло. С колотящимся сердцем Морана сглотнула, держа в руке пистолет, и сделала еще один шаг вперед.

        Он просто сделал глубокий вдох, его спина расширилась, ткань его пиджака натянулась на покрытые шрамами мышцы, но он не повернулся. И внезапно Морана знала, что он знает, что она там. Он знал, что она стоит позади него, наблюдая за ним, и не обернулся. Боже, он не собирался облегчать ей задачу. Что ж, она тоже не собиралась облегчать ему это.

        Она сделала еще один шаг вперед, затем еще и еще, наблюдая, как мышцы его спины напрягаются вместе с каждой из них, его тело изгибается.

        Дежавю поразило ее с того самого утра, когда она рассказала ему о его ненависти к ней, к его сестре и тому факту, что она была одной из тех пропавших без вести девочек.

        Я никогда не ненавидел тебя за это.

        Нет, никогда. Не за это. Неужели это было только утром? Всего несколько часов? Это было похоже на всю жизнь. Но она вызвала у него реакцию.

        Сделав еще один глубокий вдох, на мгновение закрыв глаза и собрав все силы внутри себя, Морана бросилась к нему.

        — Я знаю.

        Два слова. Пробивая тишину между ними, как пули. Паря в воздухе между ними.

        Он не повернулся, не двинулся с места, только его спина вытянулась один раз, когда он тяжело вдохнул. Ее руки болели, чувствуя эти мышцы, эти шрамы под пальцами. Она сжала их в кулаки. Его собственный пистолет свободно висел рядом с ним, а другая рука уходила в карман брюк. Тем не менее, он не повернулся, не посмотрел на нее, не признал ее.