— Я знаю ...— она закусила губу, — Тристан.

        Молчание. Они замолчали. Он замер еще больше, невероятно. Она рефлекторно замерла еще больше. Воздух между ними опасно застыл. Она знала, что перешла невидимую черту, которую они оба неоднократно признавали, но никогда не переступали. Она знала, что, назвав его по имени, она отважилась на неизвестную территорию. И это ее напугало. Настолько сильно, что она стояла дрожа от теперь уже спокойных штормов, ее руки сжались в кулаки рядом с ним, а глаза были прикованы к его спине, ожидая реакции.

        Она пришла. Он повернулся. Молния расколола небо. И в этом мгновенном свете его великолепные голубые глаза нашли ее, заключили в тюрьму, сожгли.

        У нее перехватило горло, сердце колотилось, кровь сильно билась в ушах. Ее дыхание стало учащаться, пока она почти не задохнулась, потому что он стоял в нескольких футах от нее, вырезая смертоносную форму в темноте, которая окружала его, обвивала его, как любовник, обвивала вокруг нее, как враг.

        И он не произнес ни слова. Боже, он не собирался уступить ей ни дюйма, если только она его не заставит. И она заставит его это сделать. Не было другого пути, ни сейчас, ни для нее, ни для него, ни для них.

        Зная это глубоко в сердце, она однажды закрыла глаза, ахнула еще раз и заставила себя хотя бы казаться несколько спокойной.

        — Спасибо, — тихо начала она, ее слова, хотя и мягкие, громкие в тишине кладбища.

        Она не могла ясно видеть его глаза, поэтому не знала, как он на это отреагировал. Она почти пошла на это из-за слепой веры и надежды. Поэтому, не дожидаясь его реакции и не давая себе больше времени для паники, она начала говорить

        — Спасибо, что спас меня, — обратилась она к его твердой, неподвижной фигуре.

        В каком-то смысле было лучше, если она не могла его видеть. Это значительно упростило это.

        — Не только в последние несколько недель, но и двадцать лет назад.

        Его пальцы сжались на пистолете.

        — Я знаю, через что тебе пришлось пройти, как никому другому платить за это, но ты не должен был платить за это, будучи всего маленьким мальчиком, и я сожалею, что всё случилось именно так, поэтому очень сожалею за все это.

        Только движение груди. Ее собственное дыхание синхронизировалось с его. Ладно.

        — Но я не собираюсь это обсуждать, не так и не тогда, когда ты не хочешь. Мы поговорим об этом только тогда, когда ты будешь готов, потому что это твоя история.

        А теперь она перешла к хитрой части. Позволяя взрыву гнева разразиться по ее венам, Морана сделала шаг вперед, ее страх смешался с гневом внутри нее.

        — Ты ненавидишь меня, ненавидишь меня за то, чего я никогда не совершала. Хотя я могу это понять, я полностью это понимаю, я не могу с этим жить. Не зная, что я невиновна, — она сделала еще один вдох. — Но ты спас меня, и моя совесть не позволит мне двигаться дальше, не дав тебе шанса на завершение.

        В воздухе витал запах приближающегося дождя вместе с ароматом ночных цветов, которые буйно разрастались в этом районе.

        Морана вдохнула аромат, черпая силу из воспоминаний о другой дождливой ночи, которая вызвала в ней изменения. Смочив губы, она заговорила, сохраняя голос настолько твердым, насколько это возможно, в то время как ее внутренности дрожали.

        — Так вот в чем дело, мистер Кейн.

        Она больше не назовет его по имени, пока он не даст ей на это право.

        — Я приняла решение, хорошее или плохое. Теперь пришло время для тебя. Я даю тебе шанс убить меня прямо здесь и прямо сейчас.

        Прошла пауза. Обладая вышеупомянутой силой, она сознательно отбросила пистолет, который держала в руке, пистолет, который так долго был ее спасителем. Его собственный остался прямо в его руке, его глаза горели на ней.

        Морана двинулась вперед, собираясь с духом, когда эти слова дошли до нее.

        — Мой отец уже пытался убить меня, и если я умру сегодня, никто не станет расследовать. Они все подумают, что я погибла, когда взорвалась бомба, и вся ответственность будет лежать на руках моего отца, а не на тебе или Наряде. Никому и никогда не понадобится знать, что ты даже приходил сюда или что был замешан. Тенебра никогда не будет причастна. Никакого беспорядка. Ничего.

        Ветер хлестал ее волосы вокруг ее лица, касался ее всего, прежде чем достиг его, ласкал его, заставляя его пиджак хлопать по его торсу.

        В небе снова прогремел гром. Морана подождала, пока он стихнет, прежде чем продолжить.

        — Что касается кодов, — заговорила она, не в силах остановиться сейчас, гадая, приводил ли кто-нибудь когда- либо аргументы в пользу собственной смерти, как она. — Мы оба знаем, что ты можешь обратиться к другим компьютерным экспертам, так что это не главная проблема. У тебя никогда не будет лучшей возможности убить меня. Ты это знаешь, я это знаю. Это останется только между нами и мертвыми, которые здесь похоронены. Так что наведи на меня пистолет еще раз и целься в мое сердце. Стреляй в меня. Заверши начатое. Найди то, что искал двадцать лет.

        Его рука не двигалась, даже когда его пальцы задергались.

        Тишина, хотя она и была ее союзником, когда она произносила слова, постепенно разрушала ее.

        Она сделала шаг к нему, все еще держась на расстоянии нескольких футов между ними, чтобы прикрыть свое дрожащее тело.

        — Но пойми одно, — продолжала она говорить тем же твердым тоном, к счастью, это не дрогнуло. — Это единственный шанс, который я даю тебе, чтобы убить меня. После этого, если ты решишь этого не делать, это никогда не повторится. После этого ты должен отказаться от мысли, что ты меня убьешь. После этого ты больше никогда не будешь угрожать мне моей жизнью.

        Рука в кармане вышла, его кулак сжимался и разжимался. Это небольшое движение наружу придало ей силы духа

        — Ты выстрелишь в меня или отпустишь. В любом случае, тебе нужно сделать выбор, как я сделала свой и смирилась с этим. Потому что, если твой выбор так сильно влияет на мою жизнь, если выбор, который ты сделал два десятилетия назад, определяет мою жизнь прямо сейчас, то я заставлю тебя сделать выбор снова. На этот раз не мальчиком, а взрослым мужчиной.

        А затем дрожь в ее голосе вышла, ее челюсти сжались, когда ее голос сорвался.

        — Потому что я, черт возьми, никогда, никогда не позволю тебе думать, что ты убьешь меня снова. Это твой единственный шанс.

        Ее инстинкты бушевали внутри нее.

        — Итак, выбирай.

        Ее ладони вспотели. Она увидела, как он сжал пистолет, его рука начала двигаться, и закрыла глаза. Шум вокруг нее казался громче в полной темноте за ее веками. Звуки существ, выполняющих свои ночные ритуалы, звук ветра, шелестящего по листве, звук ее сердца, бьющегося

в ушах.

        Запахи тоже были более острыми. Аромат тяжелых облаков в воздухе, запах ее собственного страха, пронизывающий кожу, запах полевых цветов в ночи. Снаружи назревает буря, внутри прорывается буря, объединяя, сталкиваясь, захватывая.

        Он направил на нее пистолет? Ее грудь отяжелела. Он обдумывал это? Свинец поселился у нее в животе. Собирался ли он нажать на курок и положить конец ее страданиям? Неужели ее последним поступком на земле будет снова доверие не тому мужчине?

        Ее сердце колотилось. Должна ли она просто сбежать и прожить всю свою жизнь с сожалением о том, что никогда не узнала, никогда не исследовала возможности между ними? Могла ли она жить лучше, не предлагая ему увидеть завершение?