Николас злился на себя, однако проверил оружие, взял запасную обойму. Он не понимал почему подчиняется Дивной, но в чем- то был согласен. Если амулет украли для ритуала, то используют его сегодня. Но тогда кроме фанатиков, коллекционеров появляется третий круг лиц — зарвавшиеся искатели приключений, возможно даже черные кладокопатели, которые не остановятся не перед чем, даже не побрезгуют убийством. Странное дело — чем дальше, тем больше вопросов.

Возле его машины уже ждали Дивная и судмедэксперт. Словно подтверждая классику о маниакально-депрессивном синдроме, Роджери впала в очередное оцепенение. Механически жевала хот-дог и смотрела в одну точку. На руках Судортича были медицинские перчатки синего цвета. Похожую пару он протянул и Николасу:

— Наденьте, консультант настаивает.

— Зачем?

— Брать Стража людям нельзя, — устало вздохнула Паулии передала остатки от салфетки Консту, — этих перчаток достаточно для защиты от мести и удобства работы.

— А вы уверены?

— Уверена, и по приезду у вас не будет времени для защиты рук, — она спрыгнула с капота авто и подошла к передней двери пассажира, — мы можем заехать ко мне домой? На озерах ночью прохладно, мне нужны теплые вещи, иначе ничего не получится. Вон и Томас с Родвигой.

Они действительно заехали домой к Дивной, она переоделась в толстый свитер с высоким горлом, намотала шарф и навела травяной сбор в огромном термосе.

Потолкавшись по городским пробкам, примерно в районе пяти вечера они наконец выбрались на шоссе, ведущее на восток в сторону Рили. Сзади сначала тихо переговаривались, затем просто молча обозревали окрестности группа. Николаса раздражали перчатки на руках, он несколько раз порывался их снять, однако остальные мирно терпели неудобства на руках, так что он не трогал их.

— Простите, что вам приходится страдать из-за моей прихоти, — тихо произнесла Паули.

— Зачем это?

— Озеро Мун-резервуар окружено каменистыми берегами, только северный и южный берег имеют растительность. Камни имеют определенный угол наклона. Я думаю, что Стража забрали именно для того, чтобы в полнолуние на Лунной воде открывать вход в мир Дивных.

— Бред, — выдохнул Пай

— Полный. Увы, любой фанатизм — это отклонение в психике и рассматривать и мерить его общепринятыми нормами нереально. Нам еще повезло, что фанатики Дивных в Штатах — вполне себе мирные и тараканы у них безобидные. Однако даже здесь они мечтают стать великими. Такова человеческая сущность — многие проходят огонь и воду, но ломаются на медных трубах. Легкие деньги и быстрая слава рушат психику.

— То есть все — таки фанатики? — отозвался Конст.

— Не знаю. У меня есть подозрение, что мы имеем дело с пришлыми. Я не зря упомянула, что фанатики наши мирные. В отличие от Европы. И особенно ее южная часть, где умами сочувствующих Дивному народу управляет преступность, умело сталкивая все три группировки между собой.

— Потомков Дивных, фанатиков и простой люд, — заключил Томас.

— Вот-вот, и не всегда во имя свободы пресловутого Дивного народа. Вообще, странная вещь — назвать так поэтично слой населения, который подвергнут дискриминации. Придумывать легенды, самим в них верить, заставлять верить других и пугать несуществующими угрозами. Прикрывать обычный грабеж высокими словами о борьбе за свободу людей.

— Пау, хочешь пончик? — Конст попытался отвлечь Дивную, но она проигнорировала.

Пай заинтересованно прислушивался и даже слегка подзадорил:

— Как же убийство адвоката Дивных связано с мнимой, по вашим словам, угрозе свободы людей?

— Пока нет законного хозяина Стража моря, граница между мира закрыта, — пояснила Паули, — хотя это глупость, раз новые потомки Дивных все появляются и появляются. Зато за высокими словами фанатиков скрывается жажда наживы и большие деньги. Очень большие деньги, за которыми любая человеческая жизнь — ничто. Даже если речь идет о полицейских. А вот потомок Дивного. Скажите, мистер Пай, вы много знаете моих сородичей, работающих в полиции?

— В Вашингтоне таких не было.

— Вот в том то и дело, — вздохнула Паули, — в том то и дело. А по законам всемирного тяготения нельзя встать со стражем под таким углом. Никак нельзя. Простите, я устала. А вечер обещает быть насыщенным. Разбудите меня на подъезде к Рили.

Пай смотрел искоса на мнимо спящую Дивную. Думает, что-то просчитывает. Поза напряжена, дыхание слегка нестабильное. Нельзя встать или нельзя вставать? Он тоже ходил на лекции по мифологии Дивных, однако Роджери явно знает больше. И не хочет делиться. Строит расследование, опираясь на древние легенды, и одновременно отрицает их, даже чересчур рьяно. Он задумался и усмехнулся. Дивная явно села рядом, чтобы пресечь попытки обсуждать ее. Забавно.

Возле Рили он свернул в сторону дома сына Патрисии Вилсон. Будить Роджери не пришлось — она моментально открыла глаза, хотя к концу дороги все же задремала.

Паули стремглав выскочила из машины и ринулась в сторону дома. Время поджимало. Мичиганский треугольник, Санторин. Да Великие озера, наконец. Почему именно Мун-резервуар? Потому что легче подставить и замести следы. Перевести стрелки на сына Патрисии Вилсон и остаться незамеченным. Только откуда и кто?

Им открыл дверь мужчина лет тридцати, слегка взъерошенный и помятый. На щеке был отпечаток от подушки.

— Мистер Пай? А что случилось?

— Я хотел задать пару вопросов.

Паули не стала слушать разговор, ей нужны подтверждения. Но не из уст возможного убийцы, хотя она верила, что он невиновен. Постепенно паззл сходился. Деньги перечислили не за Стража — за информацию о водоемах, которые могли активировать старый амулет.

Кухня, где немытая посуда пока не собиралась вывалиться из раковины. Старый холодильник, заляпанный возле ручки коричневыми пятнами. На темной с разводами дверцей несколько магнитиков. Санторин! Все хуже некуда!

— Послушайте, как вы посмели ворваться в мой дом?! — ее настигли Пай и сын Патрисии Вилсон.

На Паули не стала отвечать, лишь сорвала магнитик и бросила его в Конста:

— Мистер Вилсон, как давно вы были на Санторине? Конст, изымай для экспертизы.

Сын убитой явно растерялся и даже побледнел. Испуганно переводил взгляд с Николаса на Паули и обратно:

— Но я…

— Быстрее, мистер Вилсон, от этого зависит ваша жизнь, — давила на него Паули.

— Полгода назад. Ездил в отпуск в Италию и был на экскурсии по Тире и окружающим местам.

— Где познакомились с неким персонажем, который совсем недавно приезжал вас навестить?

— Нет!

— А что тогда?

— Вам не кажется, что… — мужчина еще пытался хорохориться, но после следующего вопроса сник.

— Где он? — Паули стояла почти вплотную к несчастному.

— Не понимаю, о чем..

— Где он?

— Спрятал. Он несет смерть. Даже мама не смогла…

Неожиданно для всех мужчина осел на стул и разрыдался. Конст подскочил к нему:

— У него срыв!

— Потому что он ждет, когда за ним придут, — Паули сгорбилась и тихонько спросила, — вы же трогали его руками?

— Да. Он позвонил и сказал…

Сопровождая рассказ шмыганием носом, Вилсон рассказал, что он действительно на экскурсии познакомился с весьма начитанным мужчиной, чьи реплики прекрасно дополняли рассказ гида. Вилсон восхитился и, слово за слово, постепенно они разговорились. Тема Дивных открылась немного с другой стороны, так что дружба, большая похожая на обучение, продолжилась и дальше, после возвращения Вилсона в Америку. Однако его матери это не понравилось, и она в ультимативной форме потребовала прекратить переписку и не лезть в мифологию Дивных. Вилсон не послушался. Он продолжал запоем читать рассказы мистера Кастальо, так звали нового приятеля. Более того, он ненароком упомянул о ссоре в переписке, Кастальо посочувствовал, и позже уже сам справлялся о взаимоотношениях сына и матери.

Однажды, буквально пару недель назад к Вилсону приехала мать. Патрисия была в возбуждении и не могла успокоиться, но постепенно взяла себя в руки и пояснила, что ей по наследству достался очень старый и редчайший амулет Дивных, который считали давно утерянным. Сути она не разглашала, да и наследством его было сложно назвать. Страж моря достался ей от одного из старых подзащитных, которого она вела в деле о грабеже. Дивный умирал в Герерштарае и настоял, чтобы Патрисию Вилсон пустили к нему.