–Ха-ха-ха! Ну так мы на обратном пути туда еще заглянем, – человек Тарек рассмеялся во весь голос.

Вот оно! Горланить так нельзя в лесу – и это понимал гнум, но не человек. Мне этого было достаточно. Страх заразителен и достаточно лишь зародить его крупинку…

Быстрым движением выудив из набедренной сумки маленький стеклянный шарик, я оперся обеими руками о корни упавшего дерева и встал на потяжелевшие ноги. Взмах и толика оставшихся сил улетучилась, отдаваясь болью в мышцах. Шарик пролетел немного правее гнума и угодил в лежащий неподалеку от Тарека камень. Хашаарские стеклодувы знали свое дело – стекло разбилось на практически незаметные осколки, не издав при этом ни звука. Жидкость в маленькой круглой емкости смешалась с порошком, рождая в прохладе воздуха невидимую глазу алхимическую реакцию. Ветер раздувал Страх по всей округе лагеря, так удачно расположенного на открытой полянке.

И последний штрих для моего произведения ужаса. Набрав полную грудь воздуха, в уставшие от утомительного бега легкие; я громко, гортанным выдохом и с присвистом передразнил громкий смех Тарека:

– Хааа-Хаа-Ха!

Выдохнув, я оценил реакцию бандитов.

– Что ты ржешь, как конь. Тихо! – зашипел Харн на Тарека и завертел головой во все стороны. Я, не без удовольствия, отметил его бледнеющее лицо. – Ты не видишь какой лес, а? Недобрый он. Жопой своей гнумьей чую, что…

Дальше я не вслушивался. Я провалю задание, если не сделаю этого. Сев в тухлую лужу, я закрыл глаза.

Состояние Безмолвия – это принятия сознательного и двух ступеней подсознательного. Практически невозможно закрыть разум, который объединяет в себе эти глубокие понятия. Так мне говорили в Академии Хронистов. Но когда-то случилось то, что заставило меня отречься от веры в любое проявление невозможности. Мне пришлось научиться ступать на первую ступень подсознания.

Академия считает, что я с рождения свободно владею ключом от крепких ворот поверхностного этапа принятия сознательного. Если выражаться простыми словами – я всегда и в любой ситуации умел ни о чем не думать. Это основополагающий принцип существующей Магии. Как нельзя воссоздать государство на руинах древней империи, так же нельзя и изменить мир вокруг себя с переполненной мыслями и образами чашей разума. Умение же манипулировать подсознанием первой ступени я тщательно скрываю и по сей день. Я был горд, что у меня есть хоть что-то, до чего Академия пока еще не дотянулась своими бесконечно длинными руками.

И это что-то – Я.

Магия в Известном Мире зависит от Состояния Безмолвия. Лишь тот, кто способен справиться с самим собой, в состоянии изменить и окружающий мир.

Первый Закон Магии един для всего сущего – не изменив себя, не изменишь ничего вокруг. Только преодолев свой гнев, ты заставишь преодолеть гнев других. Только преодолев зависть, тревогу и зависимости, ты заставишь испытать эти чувства других, не промолвив при этом ни единого слова. Считается, что нельзя заставить любить. Но тот, кто это утверждает, никогда не постигал любви в Состоянии Безмолвия. Искренней и теплой любви, которую в том же сознании и подсознании, можно мгновенно утопить в пустоте забвения.

Второй Закон Магии: твой разум – это твоя Вселенная. Ты властен делать там что угодно. Магия – это то, что способна создать твоя Вселенная за пределами своего не разродившегося кокона – физического тела. Тело, состоящее из плоти и крови создано для того, чтобы Я стало сильнее. Плоть, кровь, слезы, боль, потребности, микроскопические создания, что, по словам Лейнусов, обитают в наших телах – все это создано для того, чтобы мы прошли испытание себя и стали теми, кого называют Магами.

Третий Закон Магии и самый для меня близкий по духу – нет лучшего учителя для тебя, чем ты сам. Каждый живой организм – это уникальная Вселенная. Законы в каждой из них свои; а общее лишь то, что вышло за пределы бренного кокона. Путь самостоятельного достижения понимания всегда плодотворнее, чем кем-то нарисованная карта, с его правдой об этом пути.

Я всегда умел не думать и у меня никогда не было сложностей в прекращении внутреннего диалога. Однажды Лейнус сказал, что оказывается это большой Дар, достигаемый годами упорных тренировок. То, что я воспринимал простым – считалось сложным и эта паразитная идея засела во мне. Я разучился не думать на долгие полгода и именно поэтому ушел в себя за тем, что мне нужно было вернуть – на вторую ступень подсознательного.

Там я смог вернуть свой Дар, но повстречал нечто ужасающее. Или прекрасное. То, что может изменить всю мою Вселенную и иногда будит холодными ночами. Вход. Или Выход. На третью ступень подсознательного.

Если немного задуматься, то мораль этого объясняется простым примером. Некоторые считают, что пчела не в курсе, что по всем расчетам и арифметическим законам она не вправе летать. И не важно правда это или нет.

Я перестал думать обо всем, кроме того, что мне крайне необходимо. Сейчас мне нужно закрыть врата сознательного. Я думал о желании и ощущениях. О своем сердце…

Тук...... Тук...... Тук......

Сердце больше не являлось для меня органом или средством достижения очень важной цели. Я сам был сердцем. Я чувствую кровь и вижу в ней реку. В реке что-то есть. Это сила, скорость, внимание, ум… цена. Когда-нибудь сердце перестанет в своем потоке переносить цену и последствия. Но не сегодня. Оно знает, что эта цена дрейфует издалека. Оттуда, где всё начинается и всё заканчивается…

Тук..Тук..Тук..Тук!..

Сердце желает большего. Потому что там, вдалеке, его ждет разум, любящий сердце самыми искренними чувствами. Он с обожанием просит больше и больше, больше и больше. Еще больше… Сердце вздыхает и с радостью дает больше…

Тук! Тук! Тук! Тук! Тук! Тук!

Лес молчал, ночные насекомые затихли.

Я открыл глаза. Лужа, на которую я сел, пропала. Земля была сухой и горячей. Я медленно встал, стараясь сберечь каждую накопленную медитацией крупинку силы. Еще рано. Нужно больше Страха! Сердце в груди било оглушительный ритм по ребрам, словно умоляло выпустить его наружу из костяной клетки.

Тук! Тук! Тук! Тук! Тук! Тук! Тук! Тук! Тук! Тук! Тук! Тук!

***

Я сидел на том месте, где только что гнум поедал свою пережаренную белку. Изначально я планировал, многозначительно опустив голову в капюшоне и скрестив руки на груди, грозно встать за их спинами. Но произошло самое неприятное. Начал проявляться побочный эффект эликсира. Лишь медитация не позволяла позорно свалиться в обморок прямо перед бандитской парочкой. Гнумий топор, пойманный в дюйме от лица, выпал из моих рук и сейчас предательски валялся в ногах. Бросок Харна был настолько сильным, что вывихнул мне указательный палец на правой руке, который сейчас нудящей болью отдавался по всему телу.

Набрав полную грудь воздуха, я как можно более зловеще произнес:

– Прошу вас простить меня за беспокойство. Могли бы вы опустить оружие? Я к вам с выгодным предложением, – к счастью, голос не подвел, и я смог выговорить все без запинки.

Кучерявый человек пошел вперед, подняв над головой свой огромный меч. Страх обуял меня. Разум стал выплескивать стремительный поток уже бесполезных мыслей. Почему? Почему, черт побери, стеклянный шар, напыщенно называющийся сферой страха, не подействовал? Я приблизительно знал, что вещество в нем называется холецистокинин и добывалось оно из кишок каких-то диких животных. При взаимодействии с катализатором – белым порошком в шаре, оно, распыляясь в воздухе, вызывало чувство страха и паники у тех, кому не посчастливилось его вдохнуть. Даже если не поддерживать этот страх так, как это сделал я, когда передразнивал хохот здоровяка и скакал, словно дикая лань, вокруг привала, то чувство тревоги все равно не позволило бы ему с такой уверенностью бросаться на неизвестную угрозу. Неужели, он настолько туп, что с детства забыл развить в себе чувство самосохранения?

Невозможно…

– Замри, идиот!!! – сорванным голосом на весь лес проорал гнум и громила замер в паре шагов от меня. Тень от его меча, поднятого над головой, легла на мои плечи, немного не дотянувшись своей хваткой до уязвимой шеи.