– Если переведёте меня на временный договор, я уйду. Это сейчас сказано без шуток и не в порыве эмоций. Я серьёзна, как никогда. Меня в жизни так не оскорбляли, как этот человек – за несколько минут общения.

– Никто не будет переводить тебя на временный договор, успокойся. Я сегодня за ужином переговорю с Глебом и всё ему объясню, – продолжает успокаивать меня Роман Николаевич.

Как всё легко вдруг оказалось!.. Аплодирую стоя столь незамысловатому способу замять конфликт. Разговор за ужином. Это достойно награды «Лучший начальник года».

Я так понимаю, меня за нанесенные оскорбления никто кормить не будет…

– Вы не поправили его, – произношу собранно, – когда он сказал, что я – помощница Стефании.

– Ну… буквально тридцать минут назад я предлагал тебе эту должность – и ты обещала подумать, – напоминает шеф.

Так, вот, кому я обязана таким отношением ко мне этого неприятного человека!..

– Вы предлагали мне быть личным редактором. А не девочкой на побегушках, – произношу, не глядя на него.

– Да что с тобой? Тебе так сложно было воду принести? – выходит из себя шеф.

– Нет, не сложно. Но от предложенной должности я отказываюсь. И это не подлежит обсуждению, – ровным голосом отрезаю и выхожу из его кабинета.

Не хочу, чтобы мой статус в издательстве принижался из-за прихоти главного редактора.

И тем более не хочу целиком и полностью зависеть от прихотей Стефании. Возможно, я слишком раздула ситуацию с водой, но последнее, чего я желаю, это чтобы моя должность в глазах незнакомых людей ассоциировалась с должностью секретарши. У Стефы есть руки: надо будет – сама себе и попить, и поесть принесёт.

Какого черта, в конце концов?!

– Ты чего? – осторожно спрашивает Саша, напряженно вглядываясь в моё лицо, когда я вхожу в офис.

– Кажется, я впервые вышла из себя, – стою в лёгком ступоре.

– Из-за кого именно? Шефа, Стефы или принца-ледышки?

– Из-за всех троих, – отвечаю и иду на автопилоте к своему рабочему месту.

Ладно, я действительно погорячилась. Дурацкий стакан воды и фраза, брошенная незнакомым человеком при всех сотрудниках издательства – не стоят такой реакции. Как и глупость шефа. Я же знаю, с кем работаю… Так с чего так напрягаюсь?..

Но тот мужчина…

– Он – не принц-ледышка, – произношу, открывая вкладки на рабочем компьютере.

– Да? А кто тогда? – с интересом спрашивает Саша.

– Кусок льдины с северного полюса, покоцанный со всех сторон. Местами подтаявший от солнца и потерявший форму; забывший, где его дом, и несущийся по течению без особого интереса, – отрезаю четко и ровно.

– Жестоко ты с ним, – усмехается девушка.

– А говорили, что редактор, – звучит мужской голос со стороны коридора; я отрываюсь от компьютера и встречаюсь глазами с Глебом, – вообще мне понравилось – с куском льда: сравнение вполне себе символичное. Но слова «покоцанный» не существует. Обновите свой словарь, – сухо произносит мужчина и выходит из офиса.

Тяжело выдыхаю, прикрывая глаза.

Да что ж за день-то сегодня?..

– Этот кретин даже не знает об обязанностях редактора, – произношу, растирая переносицу.

– Сказать ему, что ли, что про словарь – это к корректору? – скорчив гримасу, протягивает Саша.

– Пусть сам разбирается, – устало отмахиваюсь и возвращаюсь к работе.

Чего и следовало ожидать: самый обычный выскочка, которому дали власть в руки – отчего он возомнил о себе невесть что. Не более.

– Ева, а можно Кирюша зайдёт? – Ксюша смотрит на меня большими глазами.

– Нет, – собираясь на работу, отвечаю я.

– Но почему? – канючит соседка.

– Вы что, не можете у него встретиться? Почему именно в мою квартиру нужно идти? – спрашиваю, подхватывая сумку.

– Ну, что такого? Она что, из-за этого девственности лишится? – Ксюша забирается на кресло и складывает руки на груди.

– Даже… – резко разворачиваюсь к ней, – не думай об этом, – всерьёз заканчиваю я, – никакого секса в этих квадратных метрах.

– Но…

– Ищи другую квартиру, – ровным голосом предлагаю.

– В смысле?..

– В смысле – съезжай, – четко произношу и иду в прихожую.

– Но, Ева… ты не можешь так просто… – Ксюша идёт за мной.

– Могу. Потому что плачу за неё. Потому что всё здесь куплено на мои деньги. И потому что ты здесь никаких прав не имеешь, – отвечаю спокойно.

– Но твоя мать…

– Что? Что хочешь мне сказать? Что она попросила меня помочь тебе? У любой помощи есть свои пределы. Я не хочу, чтобы ты водила сюда своих мужчин. Если тебя не устраивает – съезжай.

– Я плачу тебе за комнату, – насупившись, отвечает Ксюша.

– Серьёзно? Ты считаешь, что той суммы хватит на съем реального жилья? – поднимаю брови, – На эти деньги ты можешь купить картонную коробку и смело жить в ней.

– Но я тебе готовлю, – обняв себя за плечи, протягивает соседка.

– Из моих продуктов. И только поэтому я тебя и терплю, – отвечаю ей и выхожу из квартиры.

Про план моей мамы знаю отлично: Ксюша своим присутствием должна напоминать мне о той жизни, в которой присутствуют романтика, влюбленность, гормоны и мужчины. Но мне пока хватило. Никакой любви и никакого брака в ближайшие двадцать лет. Если я и выйду замуж сейчас, то только за свою работу. Хотя даже она женского рода… значит, мы с ней просто подружимся – до конца жизни.

Никаких угрызений совести не испытываю: было бы из-за чего. Кому вообще понравится, если в его квартиру вдруг въедет незнакомый человек и начнёт свою личную жизнь налаживать? Не знаю, чья там дочь эта Ксюша, и кто из маминых знакомых решил отдать мне её на воспитание, но отказать в приёме я не смогла… это грозило новым витком выяснения отношений с родительницей, так что мы сошлись на том, что я делаю вид, будто не понимаю, зачем мне её подселили, мама тихо радуется, что засунула пример «нормальной девушки» мне под нос, а её подруга счастлива, что этот «пример нормальной девушки» наберется от меня уму разуму. Вот такая цепь последовательностей.

Ксюша приехала из пригорода. Насколько я поняла, её родители – очень обеспеченные люди, но дочь свою они разбаловали так, что уже сами с ней не могли справиться. Интересно, что получила моя мать от этой выгодной сделки?.. Со мной эта девица и впрямь научилась многому – а ведь мы живём под одной крышей всего полгода.

Но у меня не забалуешь.

Добираюсь до работы на автобусе, выхожу перед издательством и, как назло, встречаюсь у входа с новым начальником.

– Вы, – произносит тот.

– И вам доброго утра, – сухо отвечаю и прохожу первой.

– Вы в курсе, что нужно пропускать начальство вперёд? – следуя за мной к лифту, уточняет Глеб Самойлович.

– А вы в курсе, что перед женщинами нужно дверь открывать? – без интонаций парирую и вхожу в лифт.

– Невиданная наглость, – усмехается Глеб Сам…

А с какого перепугу он с отчеством и в моих мыслях? И не Глеб он, а Глыба. Глыба льда с северного полюса. Так и буду его звать.

– Ваши связи так прочно проросли, что даже мне сложно с ними справиться, – продолжает бесполезный диалог Глыба.

– Ваша ограниченность не позволяет вам увидеть, что это не связи, а трудоспособность и появившийся в процессе работы профессионализм, – перевожу взгляд на него, – слыхали о таком?

– Моя… ограниченность? – словно не веря своим ушам, переспрашивает Глыба.

– Есть такой фильм старый, «Карнавальная ночь» называется. Посмотрите на досуге, если не видели, – выхожу из лифта, когда тот останавливается на моем этаже.

– И зачем мне его смотреть? – Глыба складывает руки на груди, включая процесс обморожения всего пространства своим взглядом.

– Там персонаж один есть… явно ваш родственник, – отвечаю, затем разворачиваюсь и ухожу в свой офис.

– Ты сегодня какая-то другая, – замечает Саша, подпиливая ногти на рабочем месте.

– Я спокойна, как всегда, – отвечаю ровно.