Сара взглянула на часы. Два часа дня. Не то чтобы у нее были какие-то другие способы определить время. Она не могла проверить положение солнца, выглянув в окно. В бункере не было окон. Сколько дней прошло с тех пор, как она видела солнце? Дышала свежим воздухом? Это начинало давить на нее. У нее был бункерный синдром.

А еще она находиться слишком близко к самому сексуальному мужчине в мире, и ей приходилось постоянно сопротивляться жажде его прикосновений. Да, это определенно начинало ее утомлять.

Ее внимание привлекло трепетание, и она положила руку себе на живот. Вскоре ей понадобится одежда побольше, потому что ее дочь растет. Она не сможет долго прикрывать живот большими сумками или прятаться за черной одеждой. Люди начнут болтать, и ей придется ответить на несколько вопросов.

"Кто отец?"

«Что ж, дорогая бабушка Тильда, отец - пресловутый плейбой, который умер, но волшебным образом воскрес из мертвых, и я понятия не имею, что делать, потому что люблю его… но не могу доверять.»

Ну, конечно. И это совсем не вызовет лишних вопросов...

Настоящая проблема заключалась в том, что Мэд не собирался уходить на задний план. Даже если она попросит его об этом.

Вздохнув, она встала и вытянула спину. Долгие часы изучения исторических записей, в которых была задокументирована история семьи Зака на протяжении многих поколений, и попытки игнорировать тягу к Мэду, изнуряли ее.

- Хочешь, сделаю массаж? - Он взглянул на нее, сидя за кухонным столом, на котором устроил себе рабочее место.

Первые пару дней она позволяла растирать ей ступни, но потом ей приснился сон, в котором он массировал пальчики, после чего перешел к икрам, а потом скользнул на колени. Вскоре он начал растирать ей бедра, потом гладить ее… В итоге, она проснулась, изнывая от желания, и всерьез задумалась о том, чтобы найти Мэда и пригласить его в постель.

Позволить ему снова к ней приблизиться стало бы ужасной ошибкой, поэтому после этого сна она перестала говорить «да», когда он предлагал прикоснуться к ней, даже если он имел в виду только расслабляющий массаж.

Как долго они пробудут здесь вместе? Как долго она сможет продержаться?

- Нет, я в порядке. Мне просто нужно вздремнуть.

Он уставился на нее, прежде чем его взгляд упал на живот.

- У тебя все нормально? Она в порядке?

Его прикосновения – не единственное, что могло подорвать ее здравый смысл. За эти дни он проявлял заботу в таких объемах, которые она совершенно не ожидала. Когда они встречались, он тоже заботился о ее счастье и благополучии, но в основном это было связано с тратой денег. Здесь он все делал сам. Он помогал ей готовить, а потом мыл посуду. Начал стирать и гладить.

Домашний Мэд был намного опаснее, чем плохой мальчик, в которого она влюбилась. Она могла представить, как проведет с этим Мэдом всю жизнь.

- Я в порядке, но просмотр этих записей весь день напролет утомляет меня. И она много двигается. Мне просто нужно на время поднять ноги. - Она провела рукой по выпуклости живота. – Играешься, малышка? Кувыркаешься, потому что ты моя маленькая гимнастка.

- Она двигается? - Мэд привстал с безмолвной мольбой.

- Она всегда двигалась, но теперь достаточно большая, чтобы я действительно ее почувствовала. - Это началось несколько недель назад, но в последнее время странное трепетание в животе стало сильнее. Недавно она даже почувствовала пару ударов. – Я немного отдохну, потом вернусь к работе, а затем приготовлю ужин.

Она прошла в маленькую спальню и села на край матраса.

Что, черт возьми, она будет делать, когда они с Мэдом наконец смогут отсюда уйти? Так или иначе, развязка уже близко. Либо Мэд будет вынужден снова пуститься в бега, либо они все будут свободны. В любом случае, она и Мэд будут разлучены… и ей придется снова оплакивать его.

- Я скучаю по нашим прогулкам по пляжу, - сказала она дочери.

- Ты говоришь с ней? – Искренне полюбопытствовал Мэд, появившись в дверях.

На нем были обычные поношенные джинсы и футболка. Сара не привыкла видеть его в такой одежде. Он всегда носил костюм - как на работе, так и в отпуске. Иногда, когда они были в Нью-Йорке, он надевал брюки хаки и классическую рубашку. Но до этого момента она видела на нем футболку только тогда, когда он шел в спортзал.

А когда на нем были лишь спортивные шорты... Он дразнил ее идеальными грудью и прессом. Даже в бункере он обязательно каждый день тренировался. И поскольку здесь было не так много места, она не могла не наблюдать за ним. Ей казалось, у нее глаза вылезали из орбит, когда он поднимал гантели, которые достал Роман, или подтягивался на перекладине, прикрепленной к дверному косяку спальни. Словно загипнотизированная она наблюдала, как он сдержанно поднимал собственный вес и медленно опускал его. Это было возбуждающе.

Кто бы мог подумать, что беременность заставит ее так сильно захотеть секса?

- Я долгое время была одна, после того, как ты… - На самом деле он не умер, поэтому она не могла больше так говорить. - После того, как ты вырвал мне сердце и инсценировал смерть, я начала с ней разговаривать. Мы совершали долгие прогулки по пляжу, и я рассказывала ей о мире, о ее семье. Уверена, все в Хэмптоне думали, что я сошла с ума.

- Я хочу поговорить с ней.

- Что?

Он пожал плечами.

- Ты все время с ней разговариваешь. Я тоже хочу провести с ней время. Похоже, ты решила, что мы больше не будем парой, поэтому ей следует привыкнуть к частичной опеке каждого из нас.

От разговоров об опеке Саре поплохело. Она не задумывалась об этом, потому что Мэд долгое время был «мертв». О боже... Они окажутся в суде? Неужели им придется судиться из-за ребенка?

Мэд упал перед ней на колени, его взгляд смягчился от волнения.

- Эй, не волнуйся. Мы во всем разберемся, и я обещаю, что для этого нам не понадобится адвокат. Я никогда не буду бороться с тобой по этому поводу и надеюсь, что ты не станешь скрывать от меня нашу дочь.

- Я бы не стала этого делать. - Она не могла вычеркнуть его из жизни дочери, если он хотел быть в ней. Этот ребенок заслуживает двух любящих родителей, и если Мэд готов был им стать, она бы никогда не позволила собственным проблемам мешать их связи.

Он кивнул.

- Я знаю. Так что не волнуйся. Что бы ни случилось, мы будем любить ее и уважать друг друга. Мы вместе создали ее. И будем вместе воспитывать, независимо от того, пара мы или нет.

Сара кивнула, подавляя эмоции. Все сказанное Мэдом было логичным, даже разумным. Конечно, они создадут самую благоприятную обстановку из возможных. Но она бы солгала, если бы сказала, что ей не грустно думать о том, как они воспитывают дочь по отдельности.

- Поэтому я думаю, что мы должны начать уже сейчас. Я хочу проводить с ней столько же времени.

Что он пытался сказать?

- Ты тоже хочешь поговорить с нашей дочерью?

- Ага. И мне бы также хотелось почувствовать, как она шевелится. Но я не прикоснусь к тебе, если ты против.

Ей хотелось, чтобы он сказал что-нибудь раздражающее или облажался, чтобы у нее была веская причина выйти из себя. Потому что такому заботливому и обаятельному Мэду она отказать не могла. Каким-то образом он выяснил, как унять ее гнев.

- Все хорошо. Я собираюсь лечь. Она много шевелится, когда я неподвижна. Словно, когда я решаю расслабиться или вздремнуть, она думает, что пора поиграть.

У него загорелись глаза, и он протянул руку, чтобы помочь ей лечь. Когда она устроилась, он забрался на постель рядом с ней и протянул руку, почти не решаясь положить ее на живот.

- Ты не причинишь ей вреда. И я тоже не стеклянная. - Она взяла его руку и поднесла к животу. - Возможно, придется подождать. Как и ее мать, она не действует по команде.

- Я помню время, когда ты подчинялась командам, - сказал он мягким, шелковистым тоном, снова напоминая ей, каким сексуальным он может быть. - Когда мы были в Торонто на той конференции…