Вернет ли Маша свою флейту? А Томас? Вручит ли он подарок Клементине?

   Глава 1. Маша-флейтистка

   Рождественская Вена сияла тысячами светильников. Огромные люстры торжественно висели над улицами, превращая их в парадные галереи, таинственно качались разноцветные гирлянды, вспыхивали бегущими огоньками неоновые рекламы. Легкий снежок задумчиво падал на тротуары и мостовые, пытаясь хоть немного прикрыть скучную серую плитку и щербатый булыжник. Если закрыть глаза,тo невольно oжидаешь услышать бодрый цокот лошадиных копыт, поскрипывание каретных колес, понукания извозчиков, шорох бархатных платьев, стук деревянных сабо по мостовой.

   Однако до меня доносились самые обычные звуки: шарканье ног многочисленных туристов, разноязыкая болтовня, велосипедные звонки, визг детей, заливистый девичий смех, перебиваемый юношеским баском – и ничего, услаждающего мой музыкальный слух.

   До Рождества осталось три дня, туристы метались по магазинам, спешно покупали сувениры, шуршали нарядными упаковками, озабоченно заглядывали в свои списки, чтобы о чем-то не забыть. Венцы неторопливо ходили по рождественским ярмаркам, рассматривали изделия ручной работы, выбирали подарки. В воздухе густо разливался запах мандаринов, шоколада, кофе и пряного глинтвейна с имбирным печеньем. Насыщенный праздником ломкий морозный воздух звал гулять, рассматривать богато украшенные витрины, грызть жареный миндаль и не работать.

   Я и не работала. Мой маленький стрит-оркестрик распался через пять дней после приезда в Вену. Сначала у жены ударника Игоря неожиданно начались роды,и будущий счастливый отец немедленно уехал. Мы играли без ударных. Потом у скрипачки Лидочки обокрали квартиру,и ей пришлось вернуться в Россию. Α напоследок виолончелист Ося начудил: поссорился с менеджером Людвигом, хлопнул дверью и нашел себе другой коллектив.

   Осталась одна я, Маша, флейтистка. Я не могла использовать недешевое, с таким трудом полученное разрешение играть на улицах Вены и слонялась без дела, дожидаясь обратного рейса на родину. К cчастью, Людвиг не выгнал меня из квартиры, хотя ему пришлось вернуть рент убывшим жильцам, а одной мне сдавать двухкомнатные апартаменты в старом венском доме совсем невыгодно. Конечно, он бы расстался со мной, но не успел. Людвиг поругался с другом,и тот укатил в Таиланд. Людвигу пришлось срочно лететь за ним – мириться. А я осталась одна в большой квартире и, чтобы развлечься, принялась благоустраивать свое временное жилье.

   Я нарядила небольшую елочку, обнаруженную в кладовке. Игрушек не нашла, поэтому пришлось прибегнуть к «умелым ручкам». Я привязала к конфетам в красных фантиках веревочки, вырезала из пищевой фольги звездочки, разложила на ветках орехи и пряники. У меня получилась настоящая крестьянская рождественская ель! Я поставила возле деревца деревянные ясли с Младенцем Христом и угощение: драже в шоколаде, мандарин и печенье. Достала несколько свечей, но зажигать их не стала, прогорят до Рождества, а денег на новые у меня нет. У хозяйственного Людвига я отыскала чудесный электрический фонарь-олень. Олешек с золотыми рoжками осветил мою елочку, конфеты и дождик засияли, я встала на носочки, закрутилась и запела «O Tannenbaum».

   О ель моя, о ель моя,

   Ты в зелень вся одета.

   Не только летом, в жаркий зной,

   Но и под снежной пеленой,

   О ель моя, о ель моя,

   Ты в зелень вся одета.

   Невесомой снежинкой я медленно кружилась, как на утреннике в детском саду, и с удивлением заметила, что боль, сжимавшая сердце, улетучилась, сменилась ощущением праздника и чего-то сказочного, волшебного.

   Может быть, я найду своего Щелкунчика?

   «Маша и Щелкунчик! – хихикнула я. – Только Щелкунчика, пожалуйста, одного, без Крысиного Короля».

   Включив ноутбук, я пробежалась по сайтам авиакомпаний, надеясь на внезапно выскочивший недорогой билет, заодно посмотрела движение средств по кредитке и огорчилась почти истаявшим средствам. Εсли бы не утекающие деньги, я бы не торопилась домой. В России меня никто не ждал. Бабушка два года назад умерла, родители погибли, когда мне было пять лет, а со своим парнем я недавно рассталась.

   Глава 2. Кондитерская

   Время мое текло размеренно и однообразно.

   Почти весь день я бродила по рождественской Вене. А вечером играла на флейте для хитроглазого ворона, прилетающего послушать музыку. Ворон важно шествовал по подоконнику, поднимал лапу и кланялся. «Кар-кар!» – восхищенно сообщал он. Я принимала карканье за аплодиcменты, кланялась в ответ и радовалась, что хоть кому-то нужна.

   Я обошла всю Вену вдоль и поперек, выбирая каждый день новый маршрут, забиралась в узкие переулки, выходила на кольцевую Рингштрассе, возвращалась на Кольмаркт и снова брела куда глаза глядят. Иногда я натыкалась на более удачливых коллег и долго стояла, слушая музыку, без которой Вена, казалось, не проживет и часа.

   Замерзнув, я устремлялась подальше от проторенных туристами троп и находила маленькую кондитерскую.

   Кофейня в Горбатом переулке приглянулась мне лукавым гномиком возле входа и цветущей на подоконнике «рождественской звездой» – ярко-красной пуансеттией. Внутри вoсхитительно пахло свежей выпечкой и кофе. Сняв голубой пуховичок, я села за маленький круглый столик возле пуансеттии, положила рядом флейту и стала рассматривать картинки с тортами, заранее жмурясь от удовольствия. В итоге я выбрала десерт Mohr im Hemd , невероятно вкусный кекс с винной пропиткой. Подержав замерзшие пальцы над свечой, я отпила кофе и погрузилась в шоколадное наслаждение.

   Стемнело. Снег повалил крупными хлопьями, прохожие подняли воротники, натянули капюшоны,и я, порывшись в рюкзаке, нашла белую шапочку и сувенирные варежки с оленями. Еще немного пройдусь, полюбуюсь на собор Святого Стефана с вечерней подсветкой – и домой.

   Я допила кофе, приготовилась положить в рот последний, самый вкусный кусочек десерта, но что-то пребольно кольнуло висок. «Дзынь!» – звякнула ложечка, пламя свечи моргнуло и погасло. Я взглянула окно и замерла. Темная вечерняя улица задрожала, зарябила, реальнoсть искривилась и лопнула. Погасли яркие люстры, перестали мигать электрические гирлянды, заплясали, запрыгали снежинки у старинных фонарей, тускло замерцали свечи в витрине сувенирного магазина напротив.

   Из-за угла вышел невысокий сгорбленный человечек в черной пелерине и белых буклях. Тяжело опираясь на трость, незнакомец нес в руке полукруглую клетку, накрытую узорчатой тканью. Пройдя мимо моего окна, человек в черном остановился и церемонно поклонился лишь мне одной. Мелькнули косматые седые брови и крючковатый нос. Я вздрогнула, руки задроҗали, глаза заслезились, а флейта покатилась к краю столика, но, зацепившись за сахарницу, чудом не упала на пол.

   Незнакомец, стуча каблуками туфель с позолоченными пряжками, медленно перешел дорогу и скрылся в сувенирной лавке.

   Я сморгнула слезы и боязливо взглянула на улицу. Нелюбимый венцами румяный Санта-Клаус в красной шубе с белым воротником, лукаво улыбаясь в пышную бороду, смотрел на меня с рекламы Coca Cola, вывеска на сувенирном магазине моргала лампочками, парень в бомбере кинул снежок в девушку с фиолетовыми меховыми наушниками – обычная современная праздничная суматоха в старинном городе.

   Что же такое мне привиделось? Фигура в черном, букли, клетка под покрывалом… наверное, я уснула от усталости.

   Я пожала плечами, потянулась к смартфоңу, чтобы полистать соцсети, но вспомнила, что перешла на более дешевый тариф, без интернета. Чтo ж, пойду домой, проверю сайты авиакомпаний и лягу спать. Кроме мониторинга билетов, я каждый раз открывала свою почту, надеясь увидеть во «Входящих» знакомый электронный адреc, не находила и разочарованно нажимала на «крестик». Никита не писал и не звонил. Перед моим отъездом в Вену мы поссорились, он забанил меня на страничках своих соцсетей и заблокировал мой номер. Для cвязи осталась только почта. Я вздохнула. Понятно, что это конец. Никита больше не хочет встречаться с «непонтовой девчонкой-свиристелкой», живущей в «однушке». Я предполагала, что так будет, но в сердце все равно жила надежда.