Мадамы имели одинаковые стати и даже лица чем-то походили. Моя провожатая, румяная разбитного вида девица лет двадцати пяти — кровь с молоком. Грудь, наверное, пятого размера и пухлые губы бантиком, но привлекали они внимание не так, как синие-синие глаза-блюдца на пол лица. Глупые-глупые. Не щенячьи — коровьи. И в них то и дело нет-нет и проскальзывал некий бл… пусть будет «блудливый» огонек.

— Алексей Иваныч, ну почему яяя? — протянула та почти плачущим голосом, и захлопала невинно густыми ресницами.

— Разговорчики! — отрезал хозяин отеля, не смягчившись, и отвернулся от нашей группы, заканчивая надоевший ему разговор.

Смотрел вдаль, явно ожидая прибытия какой-то важной персоны, не зря же лично вышел встречать. С нами получилось разобраться попутно. С другой стороны, рылом мы не вышли, чтобы хозяин заведения ручкался с каждым.

Пока я размышлял, деваха обернулась, смерила вновь презрительным взглядом:

— Давай за мной, только шага на два отстань. Воняет от тебя — жесть, — без обиняков и комплексов заявила, показывая мимикой недовольство. И не дожидаясь ответа, усиленно виляя огромной плотной задницей, упакованной в синие джинсы, зашагала к воротам.

Рассмотрел вблизи створки, толщина стальных листов внушала, как и уголков. При закрытии не оставалось щелей, а снизу могло пробраться существо вряд ли больше средней земной дворняги. Если еще и подворотню поставить, то мышь не проникла бы. Такой подход к обеспечению безопасности окончательно убедил меня в том, что все укрепления возведены не «для красоты». Учитывая сформировавшееся мнение о Вилли, как о скупом рачительном хозяине, зря он на фортификацию вряд ли стал бы тратиться. «Невидимая рука рынка», похоже, посодействовала. Следовательно, имелись все основания кого-то опасаться. Видимо Джоре не рассказал всего о Прорывах. С другой стороны, все это могло быть либо наследием прошлого, поддерживаемое на всякий случай в рабочем состоянии, либо заслоном от каких-то неизвестных мне угроз. Как задрала этак terra incognita, мать его за ногу!

Казалось бы, несущественная деталь, но в будущем возможно именно это небольшое «открытие» поможет спасти жизнь. Мою жизнь. И вдруг пришло не просто понимание, а осознание того, что выживание здесь сплошь состояло из вот таких, казалось бы пустяков. Тут проморгал, там не обратил внимания, здесь не остерегся, и выносите готового, зомби всегда кушать хотели.

Тем временем мы с девушкой проследовали по широкой дорожке из природного камня, по обеим сторонам которой на клумбах росли на кустах высотой мне по пояс какие-то незнакомые темно-фиолетовые цветы. Пахли ли они, неизвестно. Потому что с каждой минутой вонь от слюней поганого ящера становилась гуще.

Оказались на довольно ухоженном крыльце черного входа. Он, если убрать из уравнения помпезность главного, практически ничем от него не отличался. И никакой отвалившейся штукатурки, облезшей краски и прочего непотребства, которое обычно обнаруживается, едва только ты заглянешь за фасад. От флешбека с чтением в глубоком детстве «Трех мушкетеров» удалось избавиться почти сразу, это вспомнился Портос с его перевязью. Нет, обстановка на пять с плюсом. Вилли хоть и явная паскуда, но в хозяйственности ему не откажешь.

Шагнули в дверь и очутились в начале длинного широкого коридора с многочисленными номерами по обе стороны. Мягкий свет магических светильников под потолком чуть бликовал на вполне современном белом пластике, которым зашили стены. Провожатая уверенно вела вперед, доведя до лестницы, которая располагалась справа и вела только вниз.

Если судить по длине первого этажа, то цокольный разделили пополам перегородкой. «Служебные помещения. Посторонним вход воспрещен!» — сурово гласила выполненная прямо ней аршинными буквами надпись, которая легко читалась даже отсюда.

Мы вновь свернули направо.

— И не испачкай тут ничего! Потом мыть…, — заявила с раздражением Манька, которой до сего момента было плевать на чистоту стен, видимо здесь находилась исключительно ее зона ответственности. Меня же обуяла веселая злость, требующая выхода.

— Слушай, у вас среди персонала несчастные случаи бывали? — вспомнилась бессмертная комедия Гайдая.

— Нет, а что? — заинтересованно обернулась та, и не дав вставить слово продолжила задумчиво, отчего на низком лбе собрались морщины, — Хотя… Нет, нет среди персонала точно не бывало! А вот клиенты, те дааа… дааа… Отъезжали. Бывало… — девушка даже остановилась. Видимо идти и думать — это уже университетский уровень для нее, говорить при этом — кандидатский. Но… Сказанула она здорово, вот и думай, это контршутка такая или как в поговорке: простота — хуже воровства? Та продолжила, — В твоем номере, только на моей памяти, а я работаю у Иваныча уже два года, шестеро умерло. Мгм… Не веришь? — подозрительно глянула, но не видя насмешки или других пантомим, ставящих под сомнение сказанное, задумалась, — Нет… Вру, четверо. Да, да, всего четверо, — покивала сама себе и утверждающе помотала указательным пальцем.

Нихрена себе — «всего»!

Вот здесь мороз от паха стал подниматься по животу к горлу. Полз он медленно. И яйца заледенели так, тронь — зазвенят бубенцами.

Млин, неужели опять попал? Джоре пересмотрел планы, решил гасить «бойцовского пса»? Но учитель в сторону не отводил Вилли, ни о чем с ним не переговаривался, не предупреждал… Вот же голова — два уха, стал дурнее паровоза, зачем ему это? Туплю! Почта есть и можно любому пользователю письмо накатать, даже не имея доступа к местному аналогу Сети. Уверен, что в Магонете имеются и всякие мессенджеры.

— Хочешь заработать сто марок? — вкрадчиво спросил девушку.

— А кто не хочет? — мадама заинтересовалась настолько, что опять затормозила так резко, едва в ее спину не впечатался. Ожидал возмущенное: «не прикасайся!», но та лишь провернулась и оценивающе посмотрела, не вру ли?

Действительно деньги, как и во времена Тита, сразу отбивали все неприятные ароматы от того, кто их мог дать, или отключали обоняние у берущего.

— Только ты не шутишь случаем?

— Какие могут быть шутки?! Все серьезно! — наигранно возмутился я, и даже для внушительности головой отрицательно помотал, — А как умерли-то ваши постояльцы? В моей комнате, например? Если расскажешь подробно, то получишь ровно сто марок, — пинком отправил жабу в тот угол, из которого она выбралась.

Сдохнет ведь, падла, вместе со мной, точно сдохнет, но нет — «денег жаль»! Мало их, так мало — плакать хотелось, назидательно мысленно произнес: жадность — грех!

— Эт я могу! — с победным довольствием улыбнулась Манька. Еще бы, оказалось, дело-то простое, знай себе языком мели.

Из сбивчивой, я бы сказал, скачущей блохой под ЛСД с одного на другое речи провожатой, удалось вычленить следующее. Троих умерших обнаружили в душевой комнате, причину смерти никто не устанавливал. Точнее, следственные мероприятия не проводились. О них деваха сообщила много интересного, часто не укладывающегося в голове. Например, существовали некроманты, возвращающие к подобию жизни жертву, от которой узнавали подноготную: кто убил, зачем и почему. Имелись всякие колдуны и медиумы, нюхачи и другие деятели, устанавливающие истину. Но работали все за деньги.

— И кто ж на них раскошеливаться-то будет? Тот же Яков-Могильщик меньше чем за сто тысяч из дома не выходит! — посмотрела деваха на меня после вопроса, «а почему их не привлекали», с таким видом, будто хотела измерить температуру, — Там ведь сразу все понятно — сбой магоинтерфейса! Много таких случаев, много… Запомнился один. Здоровенный мужик поступил к нам, на медведя был чем-то похож, красивый такой… Во сне преставился. Пришел, как ты уставший, прилег на кровать. И все. Через два часа нашли. Я нашла. Лежит, как живой, полеживает, только не дышит, сердешный. Не сразу поняла, будить пыталась. А потом пульс пощупала… Готов! Тоже сбой. Не знаю, какие они были люди, да и никто, наверное, не знал. Ведь еще даже в экстерналку не выбирались, себя не показали. Перед первым выходом схлопнулись. Мы пришли!