Лео видел, как Аласдэр поднял мужчину на ноги и сразу же впился в его рот жёстким страстным поцелуем. Когда эти двое жадно присосались друг к другу, Лео принялся себя убеждать, что это просто поцелуй. Но в следующий момент Аласдэр, схватив мужчину в костюме за ягодицы и притянув к себе, начал тереться об него обнажённым эрегированным членом.

В клубах, барах и на вечеринках Лео наблюдал сотни целующихся мужчин. Но теперь, когда Аласдэр был у него в голове, у Лео появилось ощущение, что он тоже принимал во всём участие.

Встревоженный и возбуждённый увиденным и услышанным, Лео опустил взгляд. И правильно сделал. Потому что именно в этот момент заговорил старший вампир. Его голос, хриплый и низкий, суливший неземное блаженство, торжественно заявил:

— Аласдэр, ты достоен удовольствий, которые возможны только с мной и только в моей постели.

Аласдэр издал звук неудовлетворённости, и Лео почувствовал, что приятная часть этого вечера закончилась, а теперь начнётся поучительная.

— Оставь эту добычу себе. А когда ты его пометишь, помни, что только со мной тебе позволено испытывать оргазм. И не попади под очарование его симпатичной мордашки… ты всегда отлично избавлялся от останков.

Резкое напоминание о том, кем были эти существа, и кем был он, подействовало на Лео не хуже резкой пощёчины.

«Пометить меня? Избавиться от меня? Этими зубами? Звучит не очень приятно».

— Даю тебе слово, — пробормотал Аласдэр. — Я получу от него то, что мне нужно, и всё.

Сказанное не грозило Лео неминуемой смертью, но и не успокаивало. Лео поднял глаза и увидел, что две фигуры исчезли.

ГЛАВА 6

— За последние несколько недель ты изменился, Аласдэр.

Они покинули комнату Лео и перенеслись к стенам Судебного зала. В голосе Василиоса прозвучали серьёзные нотки, что заставило Аласдэра приготовиться к возможным последствиям. Однажды, когда Василиос не позволил ему кончить, он уже имел несчастье испытать мучительное чувство неудовлетворённости. Даже яйца посинели. Сейчас Аласдэр хотел только одного: выплеснуть наружу скопившееся напряжение, о чём прекрасно знал его господин.

— Как всегда, уверенный. Да-а, это мой agóri. Как всегда, доволен собой. Но в последнее время… — Василиос сделал паузу и бросил проницательный взгляд на стену, за которой находился Лео. — В последнее время ты изменился.

Аласдэр почтительно склонил голову. Василиос приподнял пальцем его подбородок и, подойдя как можно ближе, чувственно поцеловал. Внезапно Аласдэру захотелось разрыдаться. Вспомнилось, что Василиос точно также целовал его в ту ночь, когда они наконец-то были вместе. Когда Василиос сделал его своим.

— Что в нём такого особенного, Аласдэр?

Вызвав в памяти вечер первой встречи с Лео, Аласдэр попытался разобраться, что именно почувствовал в момент, когда впервые увидел человека. Но тут Василиос снова прикоснулся к его губам, и в мыслях остался только соблазнявший его мужчина.

— В последнее время ты такой тихий. Ни о чем не думаешь, ничего не говоришь. Будто что-то от меня утаиваешь. Ты закрываешься, и мне это не нравится. Это беспокоит.

Аласдэра это тоже беспокоило. Но ответить было нечего. Сейчас были только вопросы, которыми он пока не готов был делиться. Как и не готов был рисковать жизнью из-за странной одержимости каким-то человеком.

Губами Василиос коснулся скулы, а затем медленно проложил дорожку из поцелуев к уху. Дразнящие, они действовали на Аласдэра подобно сексуальному заклятию: тело пронзило острое желание, а напряжённый член упёрся в ткань брюк.

— Se thelo, file mou (прим. пер.: с греческого «хочу тебя, мальчик мой»), — прохрипел ему на ухо Василиос, и Аласдэр вцепился в рукава его костюма. — Но ты, похоже, хочешь того, кто в комнате. Я прав?

Пришла идея соврать, но Василиос провёл кончиком языка по мочке уха, и все мысли разом улетучились.

— Аласдэр, я не против увидеть вас двоих в своей постели. Хотя мне и не нравится, что ты настолько им поглощён. Нужно подумать, прежде чем я позволю ему присоединиться. Но если до тех пор ты вдруг решишься… погрузить в него свой член, делай это подальше отсюда. Там, где я не смогу тебя услышать.

В словах господина звучала ревность. Аласдэр никогда не увлекался своей добычей, поэтому испытываемые эмоции были для них новыми и… незнакомыми.

— Я пока что не пил его кровь.

— Но тебе хочется. Аласдэр, мы так долго живём и процветаем на Земле, что время от времени вполне нормально желать чего-то другого. Я понимаю. Главное, помни, к кому ты должен вернуться. Кому ты принадлежишь. В прошлом у меня не было причин для беспокойства. Раньше ты никогда не сомневался. Сейчас сомнения появились?

Аласдэр отрицательно покачал головой:

— Нет. Конечно, нет.

Василиос скрестил руки на груди.

— Надеюсь, что нет. В последнее время ты вроде как теряешь уверенность. Не забывай: существуют разные уровни близости. Помни об обещании, данном в ночь обращения. Помни свою клятву. Ты не можешь от неё отказаться, только потому что тебя потянуло к чему-то более яркому. Ты и я, мы живём в симбиозе. Между нами глубокая связь, которая даёт нам жизнь. Мы — проявление её многообразия. Ты существуешь благодаря мне, а я — тебе. Постарайся помнить об этом, и твоё пребывание на Земле останется таким же приятным.

Василиос развернулся и заспешил по коридору прочь. Этот мужчина всё также умудрялся возбуждать и одновременно ставить на место. Василиос уже скрылся за углом, когда в голове у Аласдэра тягуче прозвучали тяжёлые слова: «Если забудешь, кому принадлежишь, ómorfo mou agóri, твоя жизнь станет невыносимой».

Аласдэр закрыл глаза и постарался стряхнуть с себя наваждение. Да что с ним такое? Так. Нужно собраться, а потом снова увидеться с этим человеком.

ГЛАВА 7

Элиас Фонтана, директор Государственного исторического музея, взглянул на стоявшие на углу стола часы. Массивные настольные часы из орехового дерева — одно из самых ценных приобретений Элиаса — были сделаны в XVII веке в эпоху Георга III. Сейчас они показывали половину одиннадцатого ночи.

Пытаясь расслабить затёкшую шею, Элиас провёл ладонью по лицу, потянулся, а потом покрутил головой из стороны в сторону. Последние два года для него и его команды были тяжёлыми: чтобы наконец запустить свою последнюю выставку, они работали не покладая рук. Элиас устал и был ужасно напряжён, но сейчас к торжественному открытию выставки «Боги и мифы Древней Греции» наконец-то всё было готово.

В любое другое время перед подобным мероприятием Лео, Парис и Элиас отправились бы в «Паскудник» праздновать окончание долгой и изнурительной работы над снятием завесы с ещё одного кусочка истории. И одновременно выразили бы друг другу соболезнования по поводу отсутствия личной жизни. Но сегодня вечером паб не входил в планы, отсутствовала одна из ключевых фигур — Лео.

Элиас встал из-за стола и положил канцелярский нож для писем обратно в ящик. Он наконец-то закончил разбирать корреспонденцию, на которую не обращал внимания всю прошлую неделю — мысли постоянно занимало что-то другое. Элиас застегнул пиджак, выключил стоявшую напротив часов лампу и проверил дату. Последний день октября. Со дня исчезновения его друга и коллеги прошло уже две недели.

Элиас знал Лео чуть больше десяти лет, с того момента, как тот вошёл на кафедру университета, где работал Элиас, и попросил план учебного курса по археологии для получения степени бакалавра. Элиас помнил того розовощёкого ребёнка, будто это случилось вчера. Лео тогда было не больше семнадцати, а Элиас недавно отметил свой двадцать седьмой день рождения. В течение следующих четырёх лет Элиас наблюдал, как Лео становился одним из самых ярких учеников, которым Элиасу выпало счастье преподавать.