Только такой человек, как Джерри, мог изменить дату вечеринки и ожидать, что все придут. И именно это от меня ожидается — появиться с улыбкой на лице и под руку с Гвен.

Полагаю, этого не произойдет. Даже если бы мы с Гвен не собирались разводиться, она бы выбрала дочь, а не вечеринку. Так поступил бы только я, потому что недовольство человека, благодаря которому у моей семьи есть крыша над головой, могло создать огромные трудности.

Одно его слово, и все мои клиенты разбегутся. Дело не только в его счете, но и в других, которые я заполучил благодаря его рекомендациям.

— Алло? — в трубке раздается мягкий голос моей жены.

Я на мгновение закрываю глаза, прочищаю горло и спрашиваю:

— Как дела?

Мы разговариваем впервые с тех пор, как она вручила мне бумаги.

В тот вечер я подъехал к дому, полный решимости встретиться с женой лицом к лицу, но приехав, не смог заставить себя выйти из машины. Кроме свечения, исходящего от телевизора, света нигде не было.

Я стоял и гадал, какой рождественский фильм смотрят две самые важные женщины в моей жизни. Я подумал было постучать, но злость, которую я испытал в ту ночь, была слишком сильна, и я боялся… ну, всего.

— Я в порядке, занята. После школы Руби будет у твоей мамы. Можешь забрать ее оттуда.

Вздыхая, я провожу рукой по лицу и волосам.

— Насчет сегодняшнего вечера.

— Рори. — Мое имя звучит резко, сквозь зубы. — Не поступай так. Не на этой неделе.

— Джерри…

— Мне плевать на Джерри, и Руби тоже на него плевать. Ты же обещал, Рори. Ты обещал нашей дочери, что отведешь ее туда сегодня вечером. Она только об этом и говорит.

— Можешь послушать меня хоть минуту, Гвен? Пожалуйста?

— Ладно, — фыркает она.

Я выпрямляюсь в кресле, будто это поможет мне донести до нее свою точку зрения. Это та часть моей жизни, которую она не понимает, и которая разрушила мой брак.

— Джерри перенес свою ежегодную вечеринку на сегодняшний вечер, иначе я бы обязательно отвез Руби. Джерри ждет, что мы появимся вместе. Что ты скажешь насчет того, чтобы попросить мою маму сходить с Руби сегодня вечером? А мы с тобой могли бы пойти на вечеринку.

— Ты ведь шутишь?

— Я бы никогда не шутил о том, чтобы провести с тобой время.

Она усмехнулась, а может, чихнула, я не уверен.

— Правильно ли я тебя поняла? Ты хочешь отказаться от встречи с дочерью, чтобы пойти на вечеринку?

— Не-е-ет, — говорю я протяжно, — я хочу, чтобы мы сходили туда как муж и жена. Это же всего лишь день печенья в церкви. Уверен, что смогу загладить вину перед Руби.

— Ты просто невероятен, Рори.

— Что? — тупо спрашиваю я. — Тебе всегда нравились вечеринки у Генсов.

— Вообще-то я считаю, что его жена чрезмерно претенциозная, их дом слишком вычурный, а их мелкие собачонки ужасно раздражают.

— Джерри просто эксцентричен.

— Отличное оправдание для грубости и высокомерия. Мой ответ — нет.

Она замолкает и что-то неразборчиво бормочет.

— Не могу поверить, что ты так поступаешь с Руби.

— Ты же понимаешь, если бы Джерри не был таким важным клиентом, я бы не позвонил. Но он действительно важен. И ты это знаешь.

Не могу удержаться от защитного тона в голосе. Этот разговор повторялся уже не раз, но ни к чему не приводил.

— Единственное, что я знаю, это то, что ты не можешь сдержать обещание, данное собственной дочери, и что ты ставишь этого человека и его деньги превыше всего.

— Его деньги оплачивают вашу жизнь, Гвен.

Она усмехается.

— Рори, существуют и другие клиенты, другие люди, которым нужно инвестировать деньги. Джерри не единственный в финансовом мире, и прямо сейчас мне наплевать. Единственное, что меня волнует, так это то, что теперь я должна сказать Руби, что ты снова выбираешь этого человека и его семью вместо своей собственной.

— Все совсем не так, Гвен, — говорю я, сжимая переносицу. — Жаль, что ты не видишь разницы.

— Не вижу. И не смогу, пока ты не поймешь и не признаешь, что позволил этому человеку управлять нашими жизнями. Что позволил своей работе встать между нами. Я знаю, Рори… я знаю, ты думаешь, что именно так ты должен обеспечивать свою семью, потому что так делал твой отец, но мы теперь живем в другом мире. Времена изменились. Мне нужен мой муж, а Руби — ее отец.

Она вешает трубку прежде, чем я успеваю ответить, что все понимаю, но мои руки связаны, и что отменять встречу с Руби — последнее, чего мне хочется.

Не знаю, сколько времени я просидел с трубкой в руке. Кажется, меня не волнует раздражающий сигнал, который издает телефон. И меня определенно не заботят слезы, капающие из моих глаз. Меня волнует лишь то, что я впервые плачу с тех пор, как мы с Гвен расстались, и я хочу знать, почему.

Неужели я настолько бессердечен, что не смог пролить ни слезинки, когда любимая женщина попросила меня съехать? Может, мне не хватает какой-то эмоциональной частички, позволяющей чувствовать, или я во мне вообще все онемело?

Стук в дверь кабинета заставляет меня очнуться. Я кладу трубку на место, вытираю лицо и прочищаю горло, прежде чем попросить того, кто стоит за дверью, войти.

Теренс Симс входит, подняв руку. Он держит конверт из плотной бумаги, и мое сердце тут же замирает. Развод — последнее, с чем я хочу разбираться, особенно сегодня вечером.

— Просто подумал, что заброшу их по дороге домой.

Он кладет конверт на угол моего стола и указательным пальцем пододвигает его ко мне.

— Очень мило с твоей стороны, — отзываюсь я.

Как только Теренс садится, я встаю и тянусь за своим пиджаком.

— Я как раз собирался уходить.

— Это займет всего минуту. Я отметил то, что нужно изменить, и мне только нужна твоя подпись.

Качая головой, я натягиваю пальто и надеваю калоши.

— Извини, но не сегодня.

— Рори, это наше ответное предложение. Будет лучше, если адвокат Гвен получит его как можно раньше. По правде говоря, я хотел бы положить бумаги ему на стол прежде, чем уйду в отпуск.

— Я прочту сегодня вечером.

Я этого не сделаю, но беру бумаги и хорошенько встряхиваю их, чтобы показать Теренсу, что серьезен.

— Завтра зайду.

Теренс медленно поднимается со стула. Он смотрит на меня с сомнением, но, в конце концов, кивает и направляется к двери. Взявшись за ручку, он поворачивается и снова бросает на меня взгляд. Симс не хмурится и не улыбается, но в его глазах читается недоумение.

Я стою, перекинув через руку шерстяное пальто, и жду, что он скажет. Когда же он решает уйти, вместо того чтобы возразить мне, я с облегчением опускаю плечи.

Без малейшего колебания я беру темно-желтый конверт и бросаю его в корзину для измельчителя.

На улице меня окружают картинки, запахи и звуки Рождества. Городской департамент развлечений провел большую часть дня, устанавливая рождественскую елку в парке, готовясь к церемонии зажжения огней.

Колядующие стоят на углу улицы и поют от всей души, а у дверей кофейни выстроилась очередь за горячим какао или чашечкой теплого яблочного сидра.

Много раз, выйдя с работы, я видел Гвен и Руби, стоящих в очереди. Я оглядываюсь, в надежде их увидеть, хотя знаю, что этого не произойдет. Слишком рано, Руби еще в школе. Эта мысль заставляет меня остановиться посреди тротуара.

Прохожие улыбаются, выкрикивают мое имя и желают счастливого Рождества, но я сосредоточен на своих мыслях. Моя дочь сейчас должна быть не в школе, а я — на работе. Я редко ухожу рано, и, по словам Гвен, в эти дни бываю зол, возмущен и часто жалуюсь, что оставил недоделанные дела.

И вот опять, из-за Джерри я направляюсь в свою комнатку в «Уютном Коттедже» с маленьким холодильником и переносной электроплитой, чтобы подготовиться к его вечеринке, вместо того чтобы быть хорошим отцом и выполнить обещание, данное дочери.

Осознание этого обрушивается на меня, как тонна кирпичей. Вместо того чтобы идти домой, я перехожу дорогу и иду к церкви, надеясь застать Гвен до того, как она зайдет с Руби внутрь.