Анна, я долго думала и решила, что вы правы. Пока есть время, стоит записать свою историю. Варю забрали час назад. Сегодня для нее все закончится, мне же ждать еще два дня. Сидеть в одиночестве невыносимо. А дневник – хороший способ вспомнить все по порядку и попробовать поверить, что я ни в чем не виновата…

Не помню точное число, но уверена, что был понедельник. Середина октября. Я стояла в туалете, держа в руках тест на беременность. Две полоски. Пять минут назад, доставая тест из коробки, я еще не знала, какой результат хочу увидеть. Второго ребенка мне давно хотелось, но каждый раз, когда не получалось, я ловила себя на мысли, что может и к лучшему. Алине одиннадцать, она самостоятельная почти взрослая личность, а тут снова: грязные подгузники, колики, бессонные ночи. Да еще и девять месяцев беременности с уймой проблем, про которые иной раз не расскажешь и подругам. Но, увидев в тот день две полоски, я почувствовала, что к глазам подбираются слезы, и прошептала: «Благодарю тебя, Господи».

Пару минут я стояла, замерев, и не могла заставить себя выбросить тест. Нет, хранить его или показывать мужу я не собиралась. Мне казались глупыми эти сентиментальные игры. Я представила выражение лица Олега, если бы он развернул подарочную бумагу, как показывают в слезливых мелодрамах, и увидел там «ЭТО». Сначала недоумение, за ним понимание, а потом жуткая брезгливость и вопрос: «Ты что, на него писала?»

Олег, Олег… Я так боялась, как он отреагирует. Мы приняли это решение вместе и уже больше года пытались зачать ребенка, но никак не получалось. Врачи не видели причины. Да, нам обоим за тридцать пять, мы не так молоды и здоровы, но обследования никаких серьезных проблем не показывали.

Спустя год попыток я успокоилась и решила, что если не выйдет, значит, не судьба. Больше мучить себя не буду: сдавать анализы, пить лекарства с гормонами, высчитывать подходящие дни, заниматься сексом по расписанию. Хватит. Вернемся к обычному образу жизни, получится – хорошо, нет значит нет, в конце концов, дочь – уже подросток, лет через десять у нас и внуки могут появиться.

Когда я сказала о своем решении мужу, он не расстроился, а даже будто обрадовался. Я знала, что хочу второго ребенка сильнее, чем Олег, но при этом была уверена: он будет прекрасным отцом. Олег обожал Алину. Именно поэтому после той истории мы все еще были вместе. Никто не смог бы заменить Алине отца. В глубине души я надеялась, что сейчас будет мальчик. От этого муж точно будет счастлив, как бы он не говорил, что лишь глупцы считают жизненно важным родить сына.

Олег… Я любила его. Несмотря ни на что. Олег и Алина. Моя семья. Но нас должно было стать больше.

Услышав шум открывающейся двери, я выглянула из кухни, где готовила ужин, в прихожую. Муж пришел с работы. Все мысли улетучились. Я просто стояла и глупо улыбалась. Олег посмотрел на меня своими карими глазами, будто выпучив их. На лице застыло непонимание.

– Ты чего? Как-то странно выглядишь, – спросил он.

Слова застряли в горле. Я продолжала стоять и глупо улыбаться. Он покачал головой и наклонился развязать шнурки. Когда муж снял ботинки и куртку, я просто подошла и крепко обняла его. Олег выше меня ростом и немного полноват, поэтому я уткнулась лицом ему в грудь. Он был мягкий и очень родной.

– Маш, да что случилось-то? – муж все еще не понимал.

Я подняла глаза вверх и посмотрела на него. Снова навернулись слезы. Прошептала:

– Я беременна.

Не помню, что было дальше. Кажется, на лице его отразился шок. Я даже не рассказывала про задержку в этом месяце: надоело каждый раз надеяться. Сам он не стал бы считать: это наши женские штучки, мужчинам не до них. Потом, когда шок прошел, Олег начал расспрашивать меня. Я сказала, что ничего еще не знаю. Просто тест положительный. Он ответил, что нужно сделать УЗИ, сдать нормальные анализы: не стоит заранее радоваться, вдруг ошибка. Сейчас мне кажется, что он успокаивал не меня, а себя. Олег не хотел менять привычный уклад жизни.

Мы договорились, что ничего пока не скажем Алине. Сначала все проверить, полностью обследоваться. Она так привыкла быть единственной. Быть центром нашей семьи с самого рождения. Я не представляла, как делить любовь к дочери еще с кем-то. И сможет ли она принять малыша и стать ему хорошей сестрой? Мне бы этого очень хотелось.

Муж ушел переодеваться, а я продолжила готовить ужин, ожидая прихода дочери со спортивной секции. Включила на кухне телевизор. Шли новости. Возможно, память играет со мной злую шутку и это было в другой день, но мне кажется, что все-таки в тот. Диктор в новостях сообщила о странных смертях новорожденных детей в московских роддомах. Причины были неизвестны. За последнюю неделю более тридцати малышей без патологий во время беременности погибли от синдрома дыхательных расстройств. Просто перестали дышать в первые сутки после родов. Я помню, как посочувствовала мамам, которые после девяти месяцев беременности вынуждены будут не кормить своих малышей грудью, а хоронить их. Это было ужасно. Потом подумала: как хорошо, что мы не в Москве. Волгоград далеко. Это там у них в столице все время что-то страшное происходит, а нас это не касается.

Остаток октября прошел в легкой приятной суете. Я сдала анализы, сделала платное узи. Все подтвердилось. Теперь нужно было добраться до женской консультации и встать на учет. Я не торопилась, срок был совсем маленький. Пока я никому не рассказывала: ни родственникам, ни коллегам.

Помню, как на работе (я редактор на крупном Волгоградском новостном портале) мы впервые обсуждали то, что творится в Москве. Тогда еще довольно беспечно. Вот, типа плохая у них экология, и деньги никакие не спасут. Но количество погибших сразу после родов детей увеличивалось с каждой неделей.

Анна, вы помните, как стали приходить новости из регионов? В конце октября это была Центральная Россия – Рязань, Тверь, Владимир. Как маленькое пятнышко акварельной краски начинает расползаться на тонкой бумаге. Вот точечка – Москва, вот Подмосковье, вот области вокруг. Первые числа ноября – Санкт-Петербург, Казань, Воронеж и…

– Вы не представляете, что случилось, – в опен-спейс, где нас работало человек тридцать, влетела Саша, одна из наших главных акул пера. Всегда аккуратно причесанная и спокойная, сейчас она была похожа на спортсменку, закончившую бежать длинный марафон. Поневоле я и все рядом сидящие подняли головы.

– Что, Саш? Большая распродажа в Сити Молле? – рассмеялся Денис, наш зам.главного редактора, сидевший через один стол от меня.

– Нет, – выдохнула она и посерьезнела. – Я только что разговаривала с одним врачом из Второго Роддома. Началось… Трое детей за последние сутки. Все сразу после родов. Не задышали.

Я схватилась обеими руками за стол, чтобы не потерять сознание. Что-то резко подкатило к горлу и мне перестало хватать дыхания. Хорошо, что в этот момент никто на меня не смотрел. Все внимание было направлено на Сашу.

– Это точно, то самое? – спросил кто-то.

– Да, по всем признакам похоже. И никаких предпосылок во время беременности не было. Эпидемия и до нас дошла. Врач мне рассказал, что это связано с дефицитом какого-то сурфактанта. Это вещество, которое содержится в легких. Оно начинает формироваться с середины беременности, покрывает легкие изнутри и, грубо говоря, не дает им слипаться. Без этого слоя кислород не может нормально поступать в кровь, легкие не расправляются. Так вот, у погибших детей, это вещество во время беременности не образовывалось. Ребенок делает вдох, а кислорода нет. Малышей пытаются к аппарату искусственной вентиляции подключать, но все бесполезно. Легкие не работают. Ребенок умирает.

– Ужас-то какой… Хорошо, что у нас никто не беременный, – произнес Денис. – Не представляю, как жить с этим, зная, чем все может закончиться. В Москве уже выживших процентов десять.