– Ну, ты чё… Расстроился?

Глупый вопрос, но почему-то он всегда срабатывает. Голова парня склонилась к моей груди, и мне ничего не оставалось, как прижать его к себе, осторожно поглаживая по волосам.

Жесть какая-то! Расскажи кому, не поверят. У меня на груди плачет парень-гей, я его утешаю, и, самое главное, мне это нравится! Какое-то теплое и нежное чувство разлилось по всему солнечному сплетению. Такое ощущение, будто подобрал на улице маленького замерзшего котёнка, и теперь, хочешь не хочешь, в ответе за его жизнь.

– Давай, разувайся… Пойдем, чаю попьем. Или чего покрепче. Поговорим, расскажешь мне всё. Тебе легче станет…

Рушан покорно кивал на каждое моё предложение. Словно воля покинула этого колючего и упрямого мальчишку, способного во имя достижения цели не только свернуть горы, но и оторвать оппоненту яйца. Бронированное стекло продемонстрировало свою критическую точку…

– …Мы с ним со школы вместе… Ему шестнадцать было, мне четырнадцать, когда мы… Он у меня первым был, – Рушан всхлипнул и сделал большой глоток из чашки, – и, в каком-то смысле, единственным…

Помимо чашек, чайников и вазочек с вкусняшками, перед нами на столе возвышалась бутылка дорогого французского коньяка, початая уже на треть. Вообще я собирался презентовать её одному полезному человеку на день рождения, но, видно, здесь и сейчас она была нужнее. Разговор длился уже второй час. Стараясь не пропустить ни одного слова, я почти не прерывал моего собеседника своими комментариями, изредка позволяя себе относительно тактичные вопросы.

– В каком-то смысле?

– Ну… у меня девушка была, первое время…

– Я думал, ты – гей.

– Гей, гей… Просто, это же не так легко принять сразу… Мы с ним договорились, что попробуем с девушками, и это не будет считаться изменой. Просто, чтобы познать свою природу.

– Ну и как? Познали?

– Познали… Я сразу понял, что это не моё, а вот он… В общем, договорились, что иногда ему… будет можно с девушками. Но только, чтоб предупреждал. И не с парнями, конечно…

– Забавно…

– Что забавного?

– Ну, – я снова наполнил стопки, – я, конечно, в такой ситуации не был, мне сложно судить. Но, скорее всего, я бы посчитал это изменой. Дело ведь не в том, предупреждает он или нет, разрешаешь ты ему или не разрешаешь… Хотя и в этом тоже. Размытые границы дозволенного, они ведь как зараза, сами не остановятся. Запрети вы друг другу подобные эксперименты, возможно, что и этой измены не было бы… Но самое главное в том, что любовь на троих не делится…

– Про полиаморию ты, надо полагать, никогда не слышал? – уже заметно пьяненький Рушан посмотрел на меня заинтересованно.

– Слышал, слышал, не умничай. Только, во-первых, у вас была не полиамория, ведь ты же с девушкой, как я понял, потом не встречался. Тем более, с его девушкой… А, во-вторых, есть что-то в полиамории неправильное. Паскудное, я бы даже сказал.

– Ну-ну…

– Ты не понял, я, в данном случае, не про мораль и нравственность, а всего лишь про изначальное лукавство всех тройственных союзов. Мне кажется, в них нет равенства.

– Как и вообще в любви. Не бывает пар, где каждый любит одинаково. Одинаково можно только не любить.

– Может быть, не спорю… Но, тем не менее, пара друг друга дополняет, даже, если один любит больше, а другой меньше… Трио же всегда разобщено… Когда напряжение, сексуальное или романтическое, ослабевает между двумя, то оба и являются потерпевшими от равнодушия. В равной мере… А в трио, напряжение может ослабнуть между двумя из трех. И равнодушию тогда там нет места. Там будет всепоглощающая, жгучая ревность. Давящая на мозг и сводящая с ума… Какая уж здесь, к черту, любовь…

Мы чокнулись и молча выпили. Рушан, не торопясь реагировать на мою проникновенную реплику, что-то про себя обдумывал. Красивые губы застыли в недоведенной до конца полуусмешке. В очередной раз мелькнула мысль о том, как же хорош этот парень… Под коньяком об этом думалось, не в пример, легче, чем по трезвому.

– Ты переживал что-то подобное?

– Нет.

– Просто, так уверенно говоришь об этом… Будто знаешь.

– Увы, это совсем не про меня…

– А почему увы?

И что мне ему ответить? Поведать грустную историю о том, как я ему завидую? Причем, завидую даже его рогатому состоянию. Лет на пять или шесть, наверное, меня младше, а жизнь выжимает до упора. Любит под завязку, и даже измену получает двестипроцентную: бойфренд – такая сволочь – сразу с двумя изменяет. У меня даже в перспективе таких страстей не намечалось. Чего уж там. А все теоретические познания – порождение интересных книжек, неуемного ума и нездоровой фантазии.

– Ну, наверное, потому что у меня не такая богатая жизнь.

– Хм… Кому нахрен нужно такое богатство?

– Представь себе, я бы не отказался.

– Ха, неужели у тебя с этим проблемы? – мысль о том, что кому-то, возможно, хуже, чем ему, как полагается, парня развеселила. – Никогда бы не подумал…

– Проблема, в каком-то смысле… Но, скорее всего, не та, что ты подумал.

– Расскажи… П-пожалуйста.

Я внимательно посмотрел на него. Несмотря на нетрезвое состояние, было совсем не похоже, что любопытство парня хоть в какой-то степени связано с желанием узнать сальные подробности и потом посплетничать с друзьями. В меня упирался понимающий сочувственный взгляд человека, готового симметрично отблагодарить за проявленное участие. Я протянул руку к чайнику и долил кипятка в чашки.

– Ну… Всё просто, даже скучно, наверное… У меня практически никогда не было серьезных отношений. Самые длительные просуществовали два года, из них всего полгода в фазе совместного проживания. Закончились надысь… Считай, что ничем. Даже не поругались толком.

– У т-тебя не складывалось… Или…

– Не с кем было складываться. Они для меня, как на одно лицо. Иногда даже кажется, что проще латексную вагину в секс-шопе купить и жить с ней… Вот ты здесь слёзы утираешь из-за предательства любви всей твоей жизни, но ты хотя бы знаешь, что эта любовь у тебя была… И было, что предавать. А у меня не было.

– Ну, может, еще встретишь…

– Если тинэйджером не встретил, вряд ли у меня шансы с возрастом увеличиваются, – я скептически покачал головой, – я даже школьником не влюблялся…

Устав сверлить меня удивленными глазами, Рушан отвел взгляд, залпом допил чай и, пошатываясь, встал. Я с опасением начал оценивать его шансы добраться до дома без каких-либо проблем.

– Я п-поеду…

– Уверен, что нормально доберешься? А то, если что, у меня спальник есть…