Джейк точно знает, что долго не выдержит. Это слишком – она рвано дышит над ним, её соски трутся об его грудь, даже через футболку чувствуется. Он перехватывает её нижнюю губу зубами, прикусывая, пожалуй, слишком сильно, и, как вчерашний пацан, кончает прямо в трусы.

Когда она следует за ним, он ловит губами её протяжный крик.

И потом она обмякает в его руках, часто дыша, её сердце бьётся так бешено, когда он отпускает её волосы и крепко прижимает к себе.

– Как… как ты? – зачем-то спрашивает Джейк.

– Изумительно, – выдыхает она. – Только что заставила красивого мужчину кончить, даже не касаясь его, – к концу фразы её голос становится громче, и, очевидно, язык больше не заплетается. – Будто мне снова шестнадцать лет.

– Я думал – пятнадцать, – усмехается Джейк. – Так, погоди, и часто ты проворачивала подобные трюки, когда тебе было шестнадцать?

Марикета сползает с него и укладывает голову к нему на плечо.

– А чёрт его знает, – фыркает она, – говорят, в Селине у тебя мало шансов сохранить девственность до выпускного, но я не помню. Дико, да, Джейк? Как ты можешь любить меня, когда у меня такие проблемы с башкой?

– Мы всё же поговорим об этом, когда ты протрезвеешь, – обещает Джейк, целуя её макушку. Надо бы пойти и хотя бы сменить трусы на чистые, но встать, выпустив её из объятий даже на пару минут – это квест, на который Маккензи не готов, так что он стягивает эти чёртовы трусы и бросает на пол. – И, Принцесса, пожалуйста, когда в следующий раз решишь воспользоваться мной для удовлетворения своих низменных потребностей, не вливай в себя столько текилы.

Он старается, чтобы его голос звучал серьёзно, но ничего не выходит. Марикета смеётся, уткнувшись носом в его плечо.

– В мыслях не было, – искренне говорит она, – пользоваться тобой. Я пришла поговорить и очень хотела целоваться. – Задумавшись на несколько секунд, она добавляет: – С тобой.

– Это хорошо, – улыбается Маккензи.

– Да. И ещё я хотела знать, – она тянется, зевая, – всегда ли у нас с тобой всё было так… Здорово.

– Да, – честно признаётся Джейк, – всегда.

– Значит, у нас есть шанс, Арагорн.

Интересно, она хотя бы чуть-чуть представляет, как её слова на него действуют?

– Спи крепко, Принцесса.

– И ты.

– Я люблю тебя, – шепчет Джейк, когда её неровное дыхание сменяется сопением, – никогда больше меня не оставляй.

Он и понятия не имеет, что она всё слышит.

★

От выпитого алкоголя ведёт не то во сне, не то наяву. Сижу на скамье на каком-то старинном корабле, окружённая Эстеллой, Мишель и Куинн, и в моих руках – бутылка рома. Из-за деревянной стены раздаются чьи-то стоны, и по мере того, как они становятся громче, никто из девчонок не может сдержать хихиканья.

– Должна признать, – бормочет Мишель, – темпераменту Ивонн можно позавидовать.

– Как и выдержке Мала, – добавляет Куинни, поправляя длинную рыжую косу.

– Звучит так, будто вы реально завидуете, – хихикает Эстелла.

– Ну, знаешь ли! – округляет глаза Мишель. – Я не помню, когда у меня в последний раз был секс, что в этом такого!

– За пару дней до вылета на Ла-Уэрту я переспала с соседом по кампусу, – вдруг говорит Куинни. – Эй, не смотрите на меня так! Я, типа, думала, что скоро умру!

– Ага, – кивает Эстелла, – здравый подход.

– Куинн, – серьёзно произносит Мишель, хотя в её глазах пляшут чёртики, – сейчас, когда твоя болезнь ушла, этот вопрос не будет таким уж бестактным. Так что признавайся, сколько раз ты думала, что скоро умрёшь.

– Много, – огрызается Куинн, – ой, слушайте, ну я действительно… М-м… Брала от жизни всё. Мне нравится секс, и я не знала, сколько ещё смогу наслаждаться жизнью.

– Это просто разрыв шаблона, – резюмирует Эстелла, – и что теперь, когда твои дни не сочтены?

– А теперь, если мы когда-нибудь вернёмся домой, я планирую найти хорошего парня. Влюбиться наконец-то. Нет, не то чтобы я никогда не влюблялась – мне кажется, я делала это чаще, чем положено. Но мне хочется чего-то настоящего. Чего-то такого, как у тебя, Марикета.

– Считаешь, у нас с Джейком – настоящее? – спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.

– Ты ведь сама не думаешь иначе?

– Конечно, она так не думает, – закатывает глаза Мишель, – но нам всегда кажется, что в этот-то раз всё по-настоящему, как будто других никогда не было, разве не так?

И я действительно ощущаю это именно так – будто никого никогда не было, кроме него.

★

Марикету будит засуха в горле и слишком горячие руки Джейка, собственнически её обнимающие. Второй факт моментально затмевает значимость первого, но Мари осторожно выбирается из объятий, боясь разбудить. К щекам приливает кровь – не от того, что она якобы наворотила дел, когда пришла к нему, а от того, что ей ужасно хочется прижаться губами к его щетине и снова ощутить, как им хорошо вместе. И это действительно немного смущает – она едва знает его, но определённо наслаждается его обществом. И его руками, и губами, и…

Так, спокойно, Мари, успеешь ещё.

Она встаёт с кровати, чуть шатаясь, и идёт в душ. Даже после того, как она выливает на голову два с половиной пузырька гостиничного шампуня, прочесать пальцами спутанные волосы выходит из рук вон плохо. А ещё вся эта штукатурка, которую намазала ей на лицо Мишель – кажется, что всё это совсем не стойкое, учитывая размазанную под веками тушь, однако смыть остатки макияжа оказывается не так-то просто. На клей она, что ли, сажала эту косметику? Приведя себя в относительный порядок, Мари снова набрасывает на распаренное тело футболку Джейка. Да, она слишком длинная и ощутимо великовата в плечах, но в ней почему-то безумно удобно. Предприняв ещё одну безуспешную попытку сделать что-то с волосами, она в конце концов плюёт на эту безнадёжную затею и возвращается в комнату.

Марикете эгоистично хочется разбудить Джейка, чтобы взглянуть на него новыми глазами. Сейчас, когда она чувствует себя посвежевшей и протрезвевшей, после вчерашних разговоров с новыми (или не очень) подругами и этого забавного, хотя немного странного сна, после того, как Мари призналась себе в крышесносном влечении к этому мужчине, жить стало как-то проще. Покачав головой своим собственным мыслям, Марикета тихонько выходит на балкон, осторожно прикрывая за собой двери, и плюхается в плетёное кресло рядом со стеклянным столиком, на котором лежат сигареты Джейка.

Соблазн слишком велик. Она помнит, что когда-то курила, как и Диего – он бросил в начале третьего курса, а она чуть позже. Казалось, желание потянуться к сигаретам навсегда осталось в прошлом, но сейчас она не помнит почти никакого своего прошлого, и руки сами собой тянутся к открытой пачке.

Первая затяжка – на голодный желудок и после всего выпитого накануне – прибивает к креслу и вызывает лёгкое головокружение. Марикета откидывается на спинку кресла, закидывает ноги на столик и наслаждается тем, как утреннее солнце греет кожу. И больше всего ей хочется, чтобы Джейк сейчас проснулся, пришёл сюда и снова целовал её так, чтобы у неё подгибались колени.

Джейк же действительно просыпается, и в первую минуту у него не вполне выходит понять, куда делась девушка из его объятий. Может, он всё-таки слишком много виски влил в себя накануне, и спьяну всё причудилось. Или ещё хуже – она слиняла.

Он садится на постели, и с души сразу падает камень – мокрые следы на деревянном полу ведут от ванной к балкону, Марикета всегда пренебрегала полотенцами и частенько выходила из душа совершенно мокрая. Что ж, ещё одна вещь в копилку того, что никогда не меняется.

Убедившись, что побег Золушки никто разыгрывать не собирается, Джейк плетётся в ванную. Трусы с засохшей спермой отправляются в мусорное ведро, потому что один хрен стирать их нет смысла, они не успеют высохнуть.

И всё бы ничего, только на сушилке висят чёрные танга Марикеты. Джейк залипает на несколько секунд, пытаясь осознать тот факт, что…

…что его женщина сидит на балконе в его номере без трусиков.