– А после Харькова? – Спросил Савушкин.

– Наш пулк вывели в резерв, дали новый гаубица и солдаты з офицерами – и мы в осень четыредесят два год оказались на Кубань. Кавказ. Станица Горячий Ключ…

– Ого! – изумился лейтенант.

Комиссар усмехнулся.

– Да, два с половина тисяча километр от Кисуц… Там наш пулк дали по батарея разный немецкий батальон, наш батарей сгинул подчас марш район Тихорецкая. С рассвет пришли танки и всё раздавили… Оставших живым солдаты и офицеры вывезли Ростов и далей Житомир. В апрель четыредесят три год я и мой друг Павел Гавалда попали под военный суд… или как правильно будет по-русски?

– Трибунал, – подсказал капитан.

– Да, трибунал. Обвинение в дезертирах. И коммунистический пропаганда. Суд отправил меня домой в военная тюрьма Ружомберок. Неделю назад освободили…

Савушкин понял, отчего комиссар так скверно выглядит – тюрьма, хоть словацкая, хоть немецкая – никого не щадит… Нездоровая бледность лица, мешки под глазами, впалая грудь, время от времени прорывающийся сухой, резкий, рваный кашель – сколько, интересно, он отсидел? Ладно, пока не до этого…. Савушкин спросил Яшика:

– Товарищ комиссар, что решил комбат по нашему поводу? И как наши ребята?

Словак улыбнулся.

– Спят, едят, играют карты и ругают наши разносчики питания – мало еды. Надо болше…

Значит, хлопцы в порядке… Савушкин покачал головой:

– Это хорошо, но нам важно знать, что нас ждёт.

Комиссар помолчал, а затем, что-то для себя решив – ответил:

– Завтра я вас вывезу отсюда. Поедете по свои дела. Толко….

– Только? – Савушкин внимательно всмотрелся в глаза словака.

– Я должен быть уверен, что вы – те, что я думаю.

Савушкин кивнул.

– Мы – те. – Помолчав, добавил: – Больше я ничего сказать не вправе, но поверь, Рудольф – отпустив нас, ты сделаешь очень важное дело для вашего восстания. Очень!

Комиссар помолчал, а затем ответил:

– Хорошо. Я понимаю. Наш батальон завтра идет Жилина. Надо грузить много запасы – патроны, консервы, пионерска амуниция, бензиновы канистры… У нас семдесят машин. Это мало, надо двасто. Будем брать приватны. Будет много шум, дискуссия с владельцы ауто. Перевоз батальон – это очень большой проблем. Надпоручик Дорчак будет не до вас. Я напишу ваша группа пропуск – до Маков. За Маков – Моравия.

Савушкин кивнул.

– Годится. У вас есть сведения о немецких частях в Моравии?

Комиссар пожал плечами.

– Нет. Всё, что ми знаем – это про скупина Волкманна. Скупина – это по-словацки, немцы говорят «боевая группа», Kampfgrupp. Тут, на север, немцы нет. Они за Жилина. На запад. Битча, Тренчин, Пештяны, Малацки… Там немцы.

Лейтенант Котёночкин бросил:

– Как вы и говорили, товарищ капи… – Савушкин бросил на своего заместителя яростный взгляд, тот на полуслове поперхнулся, откашлялся и продолжил: – … герр гауптман…

Савушкин, сделав вид, что не заметил оплошности своего лейтенанта – произнёс:

– В Венгерской Горке стоит восемьдесят пятый панцергренадерский полк. Часть танковой дивизии «Татра» – против вас. В смысле – эта дивизия специально сформирована для подавления восстания. Танков у них немного, по словам одного фельдфебеля – всего тридцать-сорок, но солдат достаточно. Тысяч семь, не считая всяких тыловых частей. Танковая – не танковая, но дивизия. Артиллерия по полному штату.

Комиссар кивнул.

– Болшое спасибо! Я сообщу велитель батальона. Надпоручик Дорчак стажировался под Берлин, Цорндорф, ему тяжело думать, что немцы – враги…

– Понимаю. Но придется сжиться с этой мыслью. Наших ребят предупредишь?

– Так ест! Сейчас буду у них. Скажу, чтобы готовились в дорогу.

– Удачи, комиссар!

Вместо ответа Яшик молча отдал честь, пожал обоим офицерам руки и вышел из камеры.

Как только замок проскрипел свою традиционную арию – Савушкин, обернувшись к лейтенанту, произнёс:

– Балбес ты, Володя, конечно, но, похоже, твоя ошибка нам в строку. Как и разгильдяйство Строганова. Я ему, конечно, за этот обрывок вставлю пистон, но благодаря этому комиссар, похоже, окончательно поверил в то, что мы – никакие не инженеры и техники Тодта. Что в данной ситуации нам в безусловный актив… – Помолчав, добавил: – А теперь – спать! Завтра нас ждёт Моравия!

– К бою! – Тихо, так, чтобы слышали лишь его бойцы – скомандовал Савушкин. И добавил так же вполголоса: – Оружие доставать незаметно, никаких резких движений. Огонь по команде и сразу на поражение. Цели по часовой стрелке, Некрасов – заигрывающий, с толстого увальня в пилотке…

«Хорьх» разведчиков, настороженно урча мотором, тем временем переползал через мост над горным ручьём, весело бегущим к Кисуце. На той стороне машину поджидала группа из шести вооруженных людей в немецкой военной форме. До Макова, судя по карте, оставалось ещё километров пять, территориально это была ещё Словакия, и что здесь делала эта группа – Савушкину было решительно непонятно. Кто эти люди? Что они здесь делают? В любом случае – надо быть готовыми к открытию огня…

Как только «хорьх» съехал с моста – один из неизвестных, выйдя на середину дороги, властно поднял руку вверх и резко её опустил. Понятно, требует остановится…. Савушкин всмотрелся в правый рукав его кителя – и вполголоса скомандовал:

– Огонь!

Разведчики мгновенно вскинули оружие и в считанные секунды опорожнили магазины своих пистолетов – из шестерых неизвестных ни один не успел даже поднять свой карабин. Некрасов буркнул:

– Как на стрельбище…

– Из машины! – Скомандовал Савушкин. Разведчики быстро покинули «хорьх» и, без лишней суеты, тут же заняли огневые позиции вокруг машины – сторожко вглядываясь в окружающие горы, контролируя каждый свой сектор наблюдения. Лейтенант, присев на одно колено и держа «вальтер» наизготовку – спросил Савушкина:

– Товарищ капитан, а мы не поторопились?

Капитан отрицательно махнул головой.

– Нет. Глянь на их шевроны.

Котёночкин, не сводя глаз со своего сектора, перевернул ближайшего к нему покойника, одёрнул рукав – и, кивнув, произнёс:

– Тюркистан. И лук со стрелой. Что это?

– Первый восточно-мусульманский полк СС.

– Наши?

– Бывшие наши.

– Ну да. Монголоиды. Похоже, казахи или в этом роде…. Но мы ж теперь вроде как с ними по одну сторону? Хоть они СС, а мы – тодтовцы…

– Их здесь быть не должно. Сейчас их полк режет варшавских детей. Эти шестеро – дезертиры.

Тут в их разговор вмешался Костенко:

– Товарищ капитан, а шо они тут робили, тые казахи? И мы им для чого?

Савушкин усмехнулся.

– Думаю, собирались позаимствовать нашу машину. На «хорьхе» всяко комфортнее до Италии добираться…

– До Италии? – Изумился Костенко.

– Ну это я просто предполагаю. Может, в Швейцарию. Куда они планировали дезертировать – теперь не узнать, покойники – народ неразговорчивый… ладно, сворачиваем с этой дороги. Мы тут наследили…. Володя, глянь по карте, куда можно свернуть? Женя, Витя – добейте бывших соотечественников.

Снайпер и радист молча перезарядили свои пистолеты, раздалось шесть выстрелов – после чего Некрасов буркнул:

– Сделано.

Лейтенант, изучив карту, доложил:

– Товарищ капитан, через километр – поворот налево, в горы. Но там…

– Что там?

Котёночкин пожал плечами.

– Дорога идет к перевалу, но не доходя до него – кончается…

– Тогда не годится. Дальше?

– Через четыре с половиной километра будет Маков. От него есть дорога на Битчу. Тоже через горы, но, по крайней мере, она есть.

– Битча, Битча… Не помнишь, лейтенант, что комиссар Яшик говорил про эту Битчу?

Котёночкин почесал затылок.

– Не, не помню. Вообще не помню этого названия.

Савушкин снисходительно улыбнулся.