Впрочем, далеко бежать не пришлось, а стоило Семирамиду Петровичу пересечь один из проулков, как выясняется, соединяющего эту изнанку жизни, с её парадной частью, проспектом, как у Семирамида Петровича всё в душе успокоилось и полегчало при виде света огней и прогуливающихся по мостовой людей. А вот раньше он не испытывал таких восторженных чувств при встрече с самыми обыкновенными людьми. Видимо Семирамид Петрович в один момент пресытился людьми, а тут такое, на время удивительное дело, ну или может всё познаётся в сравнении. Но так или иначе, а Семирамид Петрович вновь смог вынуть руки из карманов, куда он их поместил в целях сбережения и сохранения их содержимого, и дальше уже мог пойти размашисто руками. Правда, он не спешит с этим делом. Возможно, хочет попривыкнуть, или же там рукам теплее.
За всем этим делом, Семирамид Петрович, направившись в одну из сторон, вновь коснулся своим вниманием одной из мучавших его мыслей, которая чуть ранее и стала источником его тупиковых отношений с действительностью. – Горчичное зерно, – задумчиво пробормотал Семирамид Петрович, – что же всё-таки оно может значить? – задался вопросом всё тот же Семирамид Петрович. – Что я знаю о зерне? То, что оно служит для того, чтобы его сеять. Но в нашем случае зерно не может быть обычным сельскохозяйственным предметом назначения, а зерно, и тем более горчичное, определённо несёт в себе символическую нагрузку. Точно! – догадался Семирамид Петрович. – Оно сеет в человеке сомнения. Но в чём? – вопросил себя Семирамид Петрович, остановившись у витрины магазина, из которого на него смотрела различного вида мотоциклетная техника.
И тут Семирамид Петрович вдруг вспомнил, как он, прогуливаясь по одному из торговых центров, решил заглянуть в подобного рода специализированный магазин. Где его на входе и встретил в техническом исполнении робот, который поприветствовал его самым обычным для робота способом: Добро пожаловать, человек, в мир машин и технической мысли.
И как сейчас только догадалось и отчётливо услышалось Семирамиду Петровичу, то тот робот из магазина, говорил точь-в-точь, как Леонтич, робот из его фантазий. Но Семирамид Петрович не был бы самим собой, человеком всё подвергающим сомнению, – тогда горчичное зерно было посеяно на весьма благодатную почву, – если бы тут же не подверг критическому анализу это своё рассуждение.
– А может робот из магазина, говорил голосом Леонтича. Что логичней и верней. – Рассудил с горечью Семирамид Петрович, как сейчас им же за себя и выяснилось, большого противника научно-технического прогресса. И, пожалуй, проживай он во времена инквизиции, то он бы был в первых рядах инквизиторов, которые бы были прогрессивны только в одном, в своих взглядах на методы добытия признательных показаний со стороны всех этих, столь далеко забегающих в своих мыслях людей.
– Так вот откуда ко мне эта мысль про прогресс в голову затесалась! – ещё раз догадался Семирамид Петрович, сопоставив свой поход в тот магазин по продаже мотоциклетной техники и встречу по выходу из подъезда своего дома, с этим неказистым и никогда у Семирамида Петровича не вызывавшего симпатию, Леонтичем, и не понятно за какие заслуги поселившийся в их клубный дом, только для избранных.
– Надо от неё уже избавиться. – Пришёл к решению Семирамид Петрович, и как человек не последнего ума и в чём-то грамотный, собрался путём перевода своего внимания, позабыть эту уже доставшую его мысль. Для чего он со всем вниманием посмотрел от себя во вне. Но там ничего такого особенного им не было замечено, и тогда Семирамид Петрович возвращается к сегодняшним событиям в клубе и выделяет из всего случившегося обручальное кольцо, представленное Ноем, как краеугольный камень.
– Хм, интересно. – Пускается в размышления Семирамид Петрович. – А что же всё-таки имел в виду Ной, когда в таком качестве нам это кольцо представлял? – задался вопросом Семирамид Петрович. – Если провести свои ассоциативные параллели, где всякий краеугольный камень есть своё основание для какого-нибудь сооружения, и принять во внимание то, с какой геометрической фигурой часто связано это кольцо, – а это точно не круг (он рассматривается в философской проекции), а скорей треугольник, – то можно предположить, какого рода сооружение собирается построить Ной. Но зачем? И что за фокус он хочет перед нами продемонстрировать? – вновь задавшись вопросами, Семирамид Петрович за всем этим делом и не заметил, как добрался до подъезда собственного дома.
Где его вдруг охватила странного состава тревога, вынудившая его оглянуться по сторонам, в поиске…А вот кого, то он даже сам себе не хочет в этом признаться, а вот нам отлично догадывается. И верность этой догадке придаёт вдруг расстроившийся вид Семирамида Петровича, в чьём приоритете видимо находилась встреча здесь с тем, с кем он не больно-то хотел встретиться (вот такой мысленный оксюморон). А так как эта встреча здесь не произошла, то есть своя вероятность того, что теперь он на эту встречу может натолкнуться уже у себя дома. А вот к чему она там может его привести, то Семирамид Петрович с тяжёлой душой догадывается.
Хотя Семирамид Петрович уже частично подготовлен к этой неприятной для него встречи с прогрессом в виде мнимого робота Леонтича, решившего таким ловким способом втереться в доверие к Марте и посредством неё отомстить ему за всё то хорошее, которое он мог бы, но не сделал для него, и он готов проявить хладнокровие, чтобы подловить Леонтича на его не машинной сущности.
И вот Семирамид Петрович доезжает на лифте до своего высокого этажа, где находится его квартира и у него сразу возникает мысль насчёт лифта. – Если там, в квартире, всё же окажется этот Леонтич под видом робота, то нужно будет его спросить: А ты, как сюда к нам добрался, на лифте или своими ногами? А если он скажет, что ногами, то тут-то я его и подловлю на этом. Не робот ты Леонтич, а человек, раз больше полагаешься на человека, чем доверяешь техники. А если он скажет, что он потому-то и не воспользовался лифтом, что преотлично знает, как на её безопасности экономят эти подлые люди, а в частности лифтёр Леонтич, («Так вот он каким образом поселился в нашем доме, в дворницкую! – догадался Семирамид Петрович») и оттого не всем машинам можно доверить свою жизнь (ясно на кого он тут намекает), то тогда чем это парировать?! – вновь напрягся Семирамид Петрович, подходя к дверям своей квартиры.
Где он не стал сразу нажимать звонок, а его вдруг ухом притянуло к двери, и он замер на некоторое время, прислушиваясь. И видимо такой манёвр ему ничего не дал, раз Семирамид Петрович вынул из кармана ключи и задумчиво на них посмотрел. Затем он бросил взгляд в сторону дверного замка, и видно было, что он так и не может решиться, каким способом проникнуть внутрь квартиры. Ну а почему для него это сейчас имело такое большое значение, то это было связано со всё теми же мыслями о прогрессе, своём неприятии его и само собой о роботе Леонтиче, которые опять взяли его в свои жёсткие тиски.
Если, к примеру, воспользоваться ключами, и притом очень тихо, то можно практически незаметно для находящихся внутри квартиры людей открыть дверь и вовнутрь проникнуть. А там действовать уже исходя из складывающейся обстановки. А вот это-то и затрудняет принять этот вариант захода внутрь квартиры. Вдруг Семирамида Петровича там встретит своим лицом к своему лицу та самая обстановка и беспорядочное положение вещей нательной одежды Марты и ещё там кого-то, которую он больше всего опасался и тревожился вот так глаза в глаза увидеть. Ведь тогда он и не знает, как себя, приличествуя этому, непредвиденному некоторыми лицами случаю, повести.
Не говорить же в самом деле: «Здрасте, я как вижу, вы меня сейчас совершенно не ждали увидеть, вот и не собрались с вещами». А бить в лицо, а тем более, пинать под зад своей Марте, он не приучен. Так что остаётся один вариант, – с глубокомысленным и растерянным видом замолчать, с укором смотря на Марту и на этого типа, стоящего на одной ноге и в своей неловкости натягивающего брючину, за что ему станет вдвойне неловко себя чувствовать, – который, конечно, поставит всех в крайне затруднительное положение, но это совсем не выход из этой, так сложившейся ситуации.
