— Согласен, это чудовищно. Но я бы все равно с радостью показал тебе этот дворец. Канделябр в банкетном зале свисает из драконьих лап. Это изумительно.

— Какая возмутительная трата, — изрек Дэвид, правда, попытался представить сей канделябр.

— Но необычная. — Мёрдо посмотрел Дэвиду в глаза. — Может, следует снести дворец? Ведь его вообще не должны были строить.

— Может, и следует.

— Говорит мужчина, который сегодня спас короля от падения, прекрасно зная, какой он расточительный человек.

— Он плохо выглядел, — оправдываясь, сказал Дэвид. — Я увидел, как он пошатнулся, и без раздумий отреагировал. Я бы сделал то же самое для любого присутствующего.

— Знаю. — Мёрдо улыбнулся.

Дэвиду не приглянулось, что за его поведением столь тщательно наблюдали, и он решил сменить тему:

— Расскажи о капитане Синклере. Он фаворит короля?

— Он интересный человек, — ответил Мёрдо. — В окружение короля он попал недавно и пока не занял высокий пост, зато он все слышит. Ему хочется довериться, ему хочется нравиться. Люди дают ему информацию, чтоб заслужить его расположение.

Дэвид вспомнил миловидного мужчину в мундире с озорным взглядом и красивыми усами. Дэвид понял, что Мёрдо имел в виду. Даже мужчина, не разделявший их предпочтений, залюбовался бы уверенным мужественным энергичным Синклером. Он относился к тому типу мужчин, к которому тянуло и мужчин, и женщин.

— Расскажи о том, что он слышал, — попросил Дэвид, в голосе прозвучал намек на вызов. — То, о чем я могу не знать.

— Полагаешь, он бы поделился со мной? — Улыбка заиграла у Мёрдо на губах.

— Кое-чем — да. Иначе откуда бы тебе знать о его осведомленности? Кроме того, вы вроде бы дружны, и он наверняка тебе доверяет, раз передал тебе данное королем поручение.

— Ты говоришь о бале пэров? А может, я сам попросил Синклера передать поручение мне? — Мёрдо улыбнулся, но лицо осталось непроницаемым.

Дэвиду никак не удавалось определиться, какого Мёрдо он предпочитал: того, что давал уклончивые смущающие ответы, или того, что смотрел нежным беспечным взглядом. Оба пробуждали неуютные ощущения.

— Ну ладно, — прервав думы Дэвида, сказал Мёрдо. — Вот тебе кое-что из рассказанного. Ты слышал о лорде Лондондерри?

— О том, что он мертв? Да.

Весть о кончине министра иностранных дел только достигла Шотландии. Он покончил жизнь самоубийством примерно в то же время, когда король отбыл в Шотландию.

— Еще я слышал, что это самоубийство, — выдержав паузу, добавил Дэвид.

Подтверждая правильность сего высказывания, Мёрдо наклонил голову.

— Он перерезал себе горло перочинным ножом.

— Господи... — Дэвид вздрогнул.

— О, Синклер рассказал мне еще кое-что. — Он подался ближе к Дэвиду и очень тихо проговорил: — Незадолго до того, как король отправился в Шотландию, Лондондерри ходил с ним повидаться. Он бредил. Сказал королю, что скрывается от правосудия, что его обвиняют в тех же преступлениях, что и епископа Клогерского. Он лобзал королю руку и в одну минуту молил о прощении, а в следующую — пустословил как безумец.

Борясь с приступом тошноты, Дэвид сглотнул. Арест епископа Клогерского, пойманного в публичном доме в компрометирующей ситуации с солдатом гренадерского полка, стал крупнейшим скандалом за последние годы. В особенности после того, как епископ нарушил условия освобождения и сбежал. Это поразило общественное воображение. Люди говорили об этом деле так, словно содомия ответственна за все беды мира. Словно действия двух мужчин в личных покоях каким-то образом просачивались через окна, через трещины в стенах и заражали всех этим пороком.

Но стоило ли изумляться людскому мышлению? В конце концов, Дэвиду с детства внушали то же самое. И он в это верил. Его убедили, что тяга к этому акту и вожделение мужчин, — это признак слабой грешной натуры. Нечто такое, что следует пресекать любой ценой.

Это изменилось? Он сам изменился?

Раньше, услышав, как люди насмехались над содомитами и мужеложцами, он испытывал лишь стыд и самоотвращение. Однако в последнее время — после разразившегося скандала с епископом — он ловил себя на том, что злился, когда слышал подобные суждения. Злился, что люди считали, будто они вправе знать, что творится за чужими закрытыми дверями. Злился, что они хотели рвать людей на части, даже винили ситуацию в стране. Они полагали, что мужчины, совершавшие эти акты, обезумели из-за разврата и похоти.

Они якобы знали, что чувствует мужчина в такой ситуации...

— Ты в порядке?

Дэвид, вздрогнув, заметил, что на него с обеспокоенным видом глядел Мёрдо.

— Да... Я в порядке. Ужасное дело. Я имею в виду Лондондерри.

Мёрдо нахмурился.

— Не следовало вот так все разбалтывать. Временами я забываю, что ты отличаешься от людей, с которыми я обычно общаюсь.

Речь шла об аристократах. Об аристократах и политиках. О людях, наделенных властью и влиянием.

— А твои друзья не находят это возмутительным?

— Я не считаю этих людей друзьями. И нет, для них это наивкуснейшая сплетня.

Интересно, к какому выводу пришел Мёрдо? Что Дэвид безнадежно наивен?

— Слушай, тебе очень хочется допить эль?

Неожиданная смена темы застала Дэвида врасплох.

— Нет, не очень.

— Тогда, может, уйдем? — Мёрдо покосился на Дэвида. — Если ты не против, я бы с удовольствием взглянул на твою квартиру.

Дэвид не колебался ни секунды. Он поставил кружку и слез с табурета.

— Ладно. Идти всего несколько минут.

Мёрдо мигом расплылся в удивленной улыбке.

— Хорошо, — произнес он так, будто согласие стало для него неожиданностью. — Хорошо, это хорошо.

Привлекая внимание трактирщика, Мёрдо поднял руку. Мужчина, вытирая руки о фартук, мгновенно подошел к ним.

— Принести вам что-нибудь еще, господа?

— Нет, спасибо.

Мёрдо вытащил из кармана пригоршню монет и высыпал в мясистую ладонь мужчины, даже не пересчитав. Видимо, этой суммы оказалось более чем достаточно. Трактирщик пробормотал благодарность, и что он надеялся на их скорое возвращение.

Они надели шляпы и, покинув уютную таверну, вышли в холодную туманную ночь.

— Нам сюда. — Дэвид повернул в сторону холма. — На Касл-хилл.

— Позволь, вначале я переговорю с кучером. Вернусь через минуту.

Мёрдо побрел к ожидавшей карете и перекинулся парой слов с сидевшим на козлах мужчиной.

Как только он зашагал к Дэвиду, лошади тронулись с места, и карета загрохотала по улочке.

— Куда он направился? — спросил Дэвид. — Боюсь, тебе нельзя остаться со мной. У меня всего одна постель, а рано утром придет служанка. Идти пешком по Куин-стрит в таком наряде тоже нельзя. — Он указал на изысканные элегантные одежды Мёрдо. — На тебя нападут.

— Не переживай, — весело улыбнувшись, ответил Мёрдо. — Я отослал его на несколько часов. Он за мной вернется.

Дэвид расслабился.

— В таком случае следуй за мной.

Вслед за Дэвидом Мёрдо взобрался по истертым каменным ступеням в тупике. Не проронив ни звука, Дэвид отпер входную дверь, после чего они очутились в абсолютно темной квартире.

Уже привыкший передвигаться во мраке, Дэвид затворил дверь, вслепую нащупав задвижки и замочные скважины.

— Иди за мной. — Обойдя Мёрдо, он зашагал по коридору. — Эллен подготовила камин в гостиной. Скоро станет светло.

— Где ты, черт возьми? — донесся в ответ веселый голос, а потом, отыскав Дэвида, Мёрдо опустил ему на плечо теплую тяжелую руку.

Дэвид, повернув голову, сумел различить очертания Мёрдо, темный силуэт посреди теней.

— Прости. Дай мне руку. — Дэвид взял его за руку и улыбнулся, когда Мёрдо переплел их пальцы.

До гостиной идти всего несколько шагов. Дэвид потянул Мёрдо за собой, миновал дверь и побрел вглубь комнаты, где осторожно пихнул его в кресло. Мёрдо, потеряв равновесие, удивленно вскрикнул и, смеясь, упал в кресло.