– Но драконы есть и сейчас. Другие…

– Вот именно, что другие, – я закатила глаза, поражаясь его неосведомлённости. – Всё племя подобных Азуину – древних изначальных драконов – ушло. Вот так же, как он, в артефакты, в Тёмный мир или ещё куда. А те, что есть – это побочные ветви. Дракены, конечно, похожи на тех, первых змеев, но мельче и далеко не такие сильные. Опять же, гнездятся они далеко от наших городов и поселений, так что от них почти нет проблем. Ну, овец таскают иногда. Мелочи. А драколюды вообще почти такие же, как мы. Сейчас считается, что даже возможно скрещивание с людьми – магами и обычными.

Вулфрок скривился при этих моих словах.

– Ой, да ладно вам. Ничего такого. По сравнению с теми, кого можно встретить в Тёмном мире, драколюды просто душки, а семьям демонов с магами уже никто сильно не удивляется. Но про это вам лучше специалисты расскажут. Вот, Саниэль Бо – она социологию преподаёт как раз, или Адирэ Кинтиану – она по демонам… вы общались уже, кстати…

– Да, – он снова поджал губы и процедил, – доктор Кинтиану… с волосами… кхм… красными, если не ошибаюсь.

– Она.

– А по драконам? Это же епархия вашего факультета?

– Ну… можно и так сказать. Хотя, как я сказала, их изучают на разных специализациях. У нас с биологической точки зрения. Монстрология, анатомия видов и прочее.

– Монстрология – это же как раз о волшебных силах разных существ, я верно понимаю? – голубые глаза блеснули.

– Да, в общих чертах. Повадки, места обитания, силы, слабости.

– Ясно. И у вас новый преподаватель этого предмета, профессор Мавинус, не так ли?

– Верно. Он перевёлся из столицы в этом году.

– Кхм… из столицы? Любопытно.

– Почему это? – я выпрямилась и прищурилась, пытаясь разгадать, что он имеет в виду.

– Зачем бы преуспевающему учёному переводиться из столицы в провинцию? Что могло его так заинтересовать? Уж не…

– Деньги, – перебила я Вулфрока, – очень круглая сумма. Вам, наверняка, доступна наша бухгалтерия. Так вот, мы гонялись за ним года три и, поверьте, когда он пошёл нам навстречу, предложение было более чем щедрым. Да и Азуин, в конце концов, не просто провинция, а один из престижнейших университетов всего Мира-основы. Тем более, профессору Мавинусу здесь отдали всю кафедру монстроведения.

– Ясно, – он снова взглянул на меня исподлобья. – Вы, мне показалось, принимаете его появление близко к сердцу?

Я постаралась не покраснеть.

– Я?! Ну… да, в какой-то мере. Я декан, а ценные специалисты поднимают и ценность моего факультета, позволяя мне браться за проекты, на которые раньше было сложно рассчитывать.

– Понятно. Сменим тему. Где Вы были в предполагаемую ночь похищения артефакта?

Я поёрзала на стуле.

– Дома. В своём коттедже. Одна. Можно проверить мои замки – время открытия и закрытия зафиксировано, данные хранятся неделю. Ну и камеры на территории колледжа.

– Хорошо. Знали ли Вы, где именно хранится артефакт?

– Конечно, – я взглянула за его спину, на карту Энтуарии в левом нижнем углу стены; стеклянные волны озера Сол разбрасывали мелкие радуги от проникающих в окно лучей, – вон там, за картой. Это не было большим секретом, знаете ли. Особенно, учитывая Ренскую печать…

– Что собою представляет Ренская печать?

– О, это корпус заклинаний, наложенных на материальную основу – здесь это та призма, изображающая озеро – очень сложный, ставящийся сильнейшими мастерами.

– И его нельзя открыть?

– Большинству нельзя. Во-первых, это требует высокого уровня силы – не ниже пятого, как у меня, а то и выше, во-вторых, знаний о таких охранных системах, в-третьих… ну, при открытии печать обжигает… на нематериальном уровне. Немногие владеют защитой от подобного рода воздействия.

– Есть ли такие в университете?

– Ректор Тахони, проректор Рогинис естественно, из остальных семи проректоров, думаю, пятеро точно. Из преподавателей – не уверена. Это очень, очень серьёзное и редкое умение.

– Кто-нибудь не университетский может владеть подобным?

– Некоторые королевские маги наверняка, другие ученые, точно не знаю. Ну и демоны, конечно.

– Демоны?

– Да. В Тёмном мире это частая особенность.

– Умение…

– Нет, именно особенность. Мы тут такому учимся, а у многих из тамошних это врождённое.

– Значит, демон…

– Я так думаю.

– И зачем это демону? Кража?

– Да мне-то откуда знать?! Это же демоны.

– Никаких предположений?

Я громко вздохнула.

– Ну, навредить Азуину: у нас с ними не самые добрососедские отношения. Силу змея получить… чёрт их разберёт.

– Хорошо, я понял. На сегодня на этом всё. Если мне понадобятся уточнения, Вас вызовут дополнительно. Постарайтесь не отлучаться из города без особой необходимости, – он снова уставился в документы перед собой, резко перестав обращать на меня какое-либо внимание.

Молча поднявшись, я бросила последний взгляд на ещё обращённую ко мне карточку с небольшой, лаково блестящей фигуркой изумрудного цвета, снятой на фоне простой белой стены. Дракон, казалось, подмигивает мне своим круглым жёлтым глазом. Кивнув на прощание, я покинула комнату.

Смешивая субстрат в опытной теплице утром следующего дня, я нет-нет да и возвращалась мыслями к краже. Главная новость семестра, а то и года, особенно, если Азуина не отыщут.

По спине пробежал холодок. Если дракона не вернут, тем более, если сумеют выпустить из этой незначительной оболочки… дьявол, что же будет тогда? Как сила отреагирует на столь грандиозные возмущения в её поле? А вдруг и сам пленник будет «не в духе», мягко говоря?

Мы все принимаем как за истину, что дракон закрылся в скульптуре добровольно. Но что, если это не так? Что, если его заперли, заключили насильно? Слишком много лет прошло, чтобы имеющиеся сведения можно было назвать неоспоримыми. Да и вообще я всегда сомневалась в предлагаемых объяснениях. С чего бы монстру запираться, ограничивать себя, если его-то тогда всё устраивало? Нам говорят, «договорились», «пришли к соглашению», но это всё – просто слова. Никаких тебе документов. Никакой, к примеру, каменной стелы с рунами договора и следами когтей (ну или как там драконы расписываются).

С другой стороны, не так уж сильно я интересовалась символами университета, чтобы изучить все источники. Может, где-то что-то и есть.

А если, всё-таки, насильно?

Вот чёрт!

Он же в состоянии разнести полстраны, если злость застит ему глаза.

Стоп! Стоп. Драконы же мудрые? Мудрые. Даже дракены, поговаривают, очень приятные собеседники, вдумчивые и обстоятельные, если соизволяют снизойти до обычных смертных. Так что драконы тем более. Но сохранил ли Азуин эту мудрость в заключении? Может, у него драконий альцгеймер.

Я хихикнула. Покачала головой: и чего только в неё не приходит. Отерев рукой стекающий со лба пот – агмараты росли только в настоящей парилке – я отошла от миксера. Дальше субстрат пойдёт по распределительному конвейеру без моего контроля.

Я оглядела теплицу. Это было небольшое помещение – ну, по сравнению с промышленными парниками, выращивающими сырьё на продажу. Впрочем, оно вмещало всё, что было нужно для первичных исследований: настольные и подвесные контейнеры, смесители, насосы, транспортёры, сложную систему полива, вентиляторы и обогреватели, новенький пульт управления, кучу датчиков и стеллажей с бесчисленными колбочками, баночками, пробирками и прочим, с которыми я колдовала над новыми питательными смесями. В отдельной прохладной комнатушке за стеной – несколько микроскопов, картотека, холодильник с образцами, компьютер (правда, без голографического монитора, как в моём кабинете) и, самое ценное, журналы со всеми описаниями экспериментов.