Глава шестнадцатая

   Благополучно отметив десятилетие своего губернаторства в Казани, Померанцев был уверен, что будет занимать эту должность уже до самого выхода в отставку. Он теперь со всем основанием принадлежал к числу губернаторов-тяжеловесов, часто консультировал своих младших коллег, а голос его был весом на заседаниях Госсовета, где губернаторы составляли большинство.

   Жизнь вошла в определенную колею. Образовались привычки. Все чаще приходилось вспоминать о здоровье и делать вещи, скорее полезные, чем приятные. Регулярные поездки на курорт, причем лучше где-нибудь в сентябре, когда жара уже отпускала, стали необходимостью.

   В этот раз с погодой в Крыму им с Верой повезло. Пансионат в окрестностях Ялты был не из дешевых, но они могли себе это позволить. Да и публика собралась любопытная. Так что было с кем поговорить и в обеденном зале, и прогуливаясь по тенистым аллеям и вдыхая невероятные южные ароматы. Померанцев совсем было уже настроился на трехнедельный покой - не то, чтобы дома, в Казани его ежеминутно дергали со всякими делами, но к службе он привык относиться добросовестно и не оставлять без внимания серьезные происшествия, памятуя о том, что внимание начальства - верный залог добросовестности подчиненных, - как вдруг на третий день отдыха утром в обеденный зал явился офицер фельдъегерской службы со срочным пакетом для него.

   Публики в зале было немного, поскольку многие предпочитали завтракать у себя в номерах - сервис в пансионате был на высоте. Однако на памяти Померанцева, отдыхавшего здесь уже третий или четвертый раз, такого ранее не случалось, так что они с Верой гарантированно оказывались в центре всеобщего внимания.

   - Велено дождаться ответа, - предупредил его офицер и отошел в сторону, где девушка-официантка сразу же предложили ему присесть за свободный стол и выпить чашку кофе.

   Померанцев с недоумением разорвал конверт, подозревая, что речь идет о предстоящем через месяц заседании Госсовета, и теперь придется провести пару дней в местной администрации, изучая толстенную пачку документов к нему, на которые необходимо будет дать немедленное заключение. Однако в конверте было приглашение прибыть на следующий день на аудиенцию к Верховному гетману, который отдыхал на своей вилле километрах в 50 от Ялты. Тема разговора указана не была. И что все это значит? Предположение, что Верховному вдруг захотелось узнать в подробностях, а как там у нас в Казани дела обстоят, было из разряда невероятных. У него было достаточно способов сделать это намного более эффективно, не прибегая к помощи самого заинтересованного в положительном облике губернии человека. Другое дело, что, как знал Померанцев, Верховный взял за правило проводить в Крыму значительную часть года, появляясь в Киеве лишь в случае необходимости участия в официальных мероприятиях. Так что вполне возможно, речь шла вообще не о текущих делах.

   Он повернулся к офицеру. Тот явно никуда не спешил. С ним откровенно кокетничали уже две официантки. К кофе он уже получил солидную тарелку с бутербродами, а тут и третья официантка появилась со свежей выпечкой. Все же контингент в пансионате для них был староват, а тут молодой красавец подпоручик, да еще, как уже выяснилось, тоже местный.

   Но дело могло быть срочным.

   - Поручик, можете передать, что буду непременно. Надеюсь, прием неофициальный и полный парад не требуется?

   - Да, повседневный костюм. И просили передать, что за два часа до встречи Вам подадут автомобиль сюда, к пансионату.

   И офицер быстренько доел начатый бутерброд, допил кофе, улыбнулся девушкам, попрощался и заспешил на выход. Девушки разочарованно повздыхали ему вслед, осуждающе посмотрели на Померанцева - и куда спешит человек, у нас тут серьезные дела, возможно, намечались - и отправились на кухню обмениваться впечатлениями. Все же жизнь в пансионате была скучноватой.

   Померанцева полученное приглашение особо не взволновало. Но вот Веру ему пришлось успокаивать весь остаток дня. Ей почудилось, что все это как-то связано с отголосками минувших неприятностей, и хотя Померанцев раз за разом заверял ее, что опасаться теперь нечего, поскольку ни к чему подобному он за последние 10 лет даже и не приближался и ни к каким авантюрам и в будущем не желает иметь отношения, она продолжала оставаться как натянутая струна и только собрав все свое самообладание удержалась от слез, понимая, что мужу на следующий день предстоит в любом случае серьезный разговор и женская истерика - не лучший способ к нему подготовиться. Настроение жены Померанцев прекрасно чувствовал, полночи проворочался без сна, только ненадолго забывшись под утро.

   Так что на следующий день, легко позавтракав, он к 10 часам подошел к воротам пансионата. К его глубокому удивлению за ним прислали солидный черный лимузин представительского класса, снабженный к тому же номерами с государственными символами. Мало того, стоило им отъехать, как перед лимузином появился полицейский на мотоцикле. И в переполненной Ялте, и затем на приморском шоссе он лихо расчищал проезд лимузину, и на месте они оказались больше, чем за час, до назначенного времени.

   В этой резиденции Померанцеву раньше бывать не приходилось, но во времена своего гетманства ему случалось посещать тогдашнего главу государства в неофициальной обстановке. Нельзя сказать, чтобы он жил уж очень скромно, но по сравнению с хоромами нынешнего Верховного его дом иначе как лачугой бедняка и назвать нельзя было. Померанцев, которому случалось бывать и в резиденциях глав государств за границей, знал, что там иной раз они как бы подразделялись на две части: официально- протокольную - часто роскошную, и собственно жилую, которая оборудовалась и обставлялась уже в зависимости от вкусов хозяина. И вот эта вторая часть в ряде случаев была довольно скромной. Не всем нравится и дома сидеть в кресле с гербами.

   В данном случае его явно привели на собственную половину Верховного, но и здесь царил помпезно-дворцовый стиль, а государственная символика и здесь была налеплена везде: и где можно, и где явно не стоило.

   Померанцев приготовился к долгому ожиданию, но один из секретарей Верховного бодро поприветствовал его и предложил выпить чашечку чая здесь же, в приемной, поскольку "начнем, скорее всего, пораньше, минут на 20".

   "- Господи, он что же за столько лет так и не научился хотя бы элементарной пунктуальности?" - подумал про себя Померанцев, но все оказалось еще хуже. За первой чашкой последовала вторая, а потом Померанцев на чай уже и смотреть не мог. В результате в кабинет Верховного вместо 12 - или 11.40 по версии его секретаря - он вошел в два часа пополудни. Больше всего его при этом напрягала не дурацкая потеря времени - все же отпуск, спешить некуда, и не напряжение, прошедшее после первого часа ожидания, а невозможность позвонить и успокоить Веру, которой он твердо обещал отзвониться сразу после встречи. Еще подумает невесть что.