Выслушав все это, Петров процитировал своего любимого питерского писателя-мариниста на счет того, что линия отношений капитана судна с начальником экспедиции в романе прописана очень ярко (Кто не читал Конецкого - искренне рекомендую).

   Ольга, а заключительную часть романа с воссоединением двух любящих сердец, разлученных на каком-то этапе силой обстоятельств и злых людей, читала, всхлипывая через слово, как раз она, в ответ лишилась дара речи и начала только возмущенно тяжело дышать, готовясь обрушить на проспавшего все самое интересное мерзавца всю тяжесть своего гнева. К счастью Германов тоже любил упомянутого мариниста и разразился хохотом в ответ на эту реплику.

   - Да не обращай ты на него внимания! Опять начитался своего К-го, а других современных авторов за людей не считает! Ну не нашлось тут место для твоих тельняшек и рынд! Сухопутная у них там была держава! Ты лучше скажи, общий посыл достаточно ясен?

   - Ясен-то он ясен, но неужели ты действительно считаешь, что если "собиранием земель" опять займется Москва, то это гарантирует успех?

   - Не знаю, и утверждать такое не берусь. Но вся эта история с объединением вокруг Московского княжества для меня лично была всегда абсолютно загадочна. Религиозно-мистическую сторону пока оставим в покое. Возьмем столь популярные нынче атеистическо-материалистические объяснения. Центральное положение, на пересечении рек, укрытое лесами от татар и прочее. Вам самим-то не смешно? Это что, по дороге в Тверь или Новгород лесов было меньше? Или с водными путями там хуже дела обстоят? А может они уже слишком большими были, и народу там не нравилось строиться? Про остальные города я вообще говорить не буду. Да у нас десяток потенциальных центров притяжения тогда было! А встала Москва! Почему? Случай? Отчасти, возможно. Но, думаю, что было что-то еще. То, что мы не видим и даже не чувствуем, но оно работает. Во всяком случае, работало раньше. Так почему бы не попробовать и сейчас? И об этом говорю я, который, как вы знаете, город этот не люблю и предпочитаю туда не ездить!

   Петров и Ольга задумчиво молчали.

   - А чем, собственно говоря, мы рискуем? - спросил сам себя Петров, - так уж если говорить откровенно, то только деньгами, которые будут потрачены на публикацию этого опуса. Знаешь, он даже репутации твоей не повредит, поскольку тебя и так многие считают очень эксцентричной личностью. Только знаешь, надо бы что-нибудь совсем сумасшедшее туда воткнуть, чтобы все совсем обалдели...

   - Например?

   - А пусть этот твой главный герой будет не местным.

   - Как это?

   - Ну, этим... путешественником с другой планеты. Или вот! Вообще человеком из другого времени! Как у Марка Твена! Народ совсем обалдеет, и на аналогии с нашей ситуацией никто и внимания обращать не будет. А наши в Киеве они поймут...

   Так и сделали. Роман Германов слегка переработал и опубликовал в местном издательстве. Не так уж и накладно получилось, а потом и вообще кое-какая прибыль появилась. Как ни странно, публике понравилось, появились вполне доброжелательные рецензии, читатели стали ждать от Германова новых книг. Вот только "наши" в Киеве пользу из него извлечь не успели...

   Глава шестая.

   Каждый заговор заранее обречен на провал. Фактически это только вопрос времени и активности его участников. Как только численность заговорщиков достигает определенной критической величины можно быть уверенным, что о нем прознает власть и ее органы. В ряде случаев, правда, заговорщики успевают выступить прежде, чем власть почешется и начнет реагировать на их действия. А дальше - как повезет. История знает кучу таких зигзагов.

   Заговор "Восемнадцатого марта" оказался одним из самых таинственных в истории Новой Киевской Руси. Дело даже не в том, что в силу ряда причин следствие предпочитало глубоко не копать, ограничившись не только в обвинительном заключении, но даже в намного обычно более подробных докладах "наверх" общей фабулой: заговор был направлен против существующей власти, был широко разветвлен, а в число заговорщиков входили как минимум три члена кабинета министров и масса других менее высокопоставленных лиц. Заговорами в этот период европейской истории удивить кого-либо было трудно. Да и в Киеве только недавно окончательно подвели итоги заговора военных. А в Питере вообще, по сообщениям властей, один заговор плавно перетекал в другой и шли нескончаемые судебные процессы. Но этот заговор был каким-то странным.

   Во-первых, было не совсем понятно, чего именно хотели заговорщики. Недовольство действующей властью присутствовало, и разговоры о ее смене велись. Но что дальше? Будущие портфели никто не делил, и к власти не рвался. В чьих, собственно говоря, интересах, и с какой целью должна была произойти эта смена? Четкого, однозначного ответа на этот вопрос следствие не получило. И не потому, что подошло к делу нерадиво, и не в силу необычной стойкости заговорщиков, а потому, что они просто не могли ответить на этот вопрос однозначно. Один говорил одно, другой - другое. Как-то все было очень размыто, нечетко.

   Следствие отнесло этот результат на счет того, что среди заговорщиков преобладала интеллигенция, которая, как давно уже решили для себя военные и полицейские, обычно сама не знает, чего хочет. И это была его первая ошибка.

   Вторая проистекала из того факта, что следствию так и не удалось установить, кто и когда собственно создал заговор, и разобраться в его организационной структуре. Выстроенные следователями цепочки запутывались и обрывались, не вели в сторону ярко выраженного организационного центра. Да и не было, похоже, такого центра у заговорщиков. Не было и традиционной схемы с тройками, пятерками, районными руководителями-резидентами. Это опять пришлось списать на интеллигентов, которые и строем толком ходить не умеют.

   Были, конечно, в киевской контрразведке люди, которым такие примитивные результаты не нравились, но так уж повелось, что они копали, как правило, в направлении Запада, искали везде то ли британский, то ли французский след, а здесь ничего подобного не просматривалось.

   Вообще все было как-то бессмысленно, аморфно и рыхло. Как только заговорщики власть брать собирались?

   К счастью для себя следствие так и не докопалось до понимания того, что брать ее они - во всяком случае, в ближайшее время - вовсе и не собирались. Целью заговора было возрождение Великой России, а вот как, когда, в какой форме - на этот счет никаких четких установок у них не было. И вовсе не потому, что они не понимали значения четкой организации и планирования. Заговорщики просто мыслили очень широко, допускали самые различные варианты общественного развития и переустройства на просторах бывшей Империи и не считали правильным связывать себя каким-то жестким планом.