Резко встав и заставив Марка тем самым испуганно вздрогнуть, Грегори выхватил из его рук планшет и замахнулся им, чтобы со всей силы кинуть в стену. Киборга привели в ужас не действия доктора, а его спокойный, с налётом рассеянности вид. В последний миг мужчина передумал, взвесил тонкую полупрозрачную пластинку на руке и вернулся обратно в кресло.
– Ну? Чего болтать прекратил? – бесцветным голосом спросил Грег.
– А потом, – киборг сглотнул и опасливо покосился на Вериа, – потом у людей пропала связь и появился неизвестный вирус, справиться с которым не получилось. И люди стали умирать, а цивилизация – деградировать. Это произошло не за один год, конечно же. Потом… потом…
– Зачем ты пришёл?
Марк заёрзал на месте, нервно покусывая внутреннюю часть щеки и продолжая коситься на доктора. То, что казалось ему секунду назад исключительно забавным и безобидным, вдруг превратилось в тяжёлую ношу. Так ли легко попросить о помощи, когда понятия не имеешь, что творится в голове сидящего напротив человека?
– Вирус пришёл из-за Стены. И… наверное, вы уже сами заметили, доктор, как песок подбирается к плодородным почвам Аласто, – он сложил ладони лодочкой и принялся воображать, как они наполняются водой. – Скоро Мёртвые земли проберутся внутрь Дженто, потому что энергоконтур Стены нарушен. И экосистема резервации будет нарушена вместе с ним, всё превратится в бескрайнюю пустошь, что днём выжигает солнце, а ночью замораживает луна. Я пытался объяснить Винсенту, но ему была важна лишь власть. Сиюминутная. Какая разница, что случится через двадцать, пятьдесят, сто лет?
– Так ты специально.
То, что Грегори был нисколько не удивлён, отчасти расстроило киборга, но он решил не давать волю эмоциям и вести свою линию до победного конца. Если доктор сдастся, если согласится помочь, то, вполне возможно, секреты другой резервации будут доступны уже скоро. Может, ему удалось сохранить технологии своей родины? Он спрятал их, чтобы не выдавать себя?
– Да, – печально улыбнулся Марк, поднося ладони к лицу, – я мог бы щёлкнуть пальцами, и весь Центр находился бы сейчас…
– А что делаешь ты?
Механик опешил.
– Простите?..
– Что ты сделал за всё это время, с того дня, как стал свободен от своего создателя? Джентори, так его звали, да? – Грегори повертел планшет в руках, с досадой раздумывая, не раскрошить ли его всё-таки на множество осколков. – Кроме того, что прятался. Ну? Прикрывался благой целью? Со своим контуром спохватился только сейчас? Где всё это было раньше?
– Я… вы не так меня поняли, – натянуто рассмеялся киборг.
От вопросительного взгляда доктора Марку стало не по себе.
– Вы не… Грегори, послушайте же!.. Я не мог следить за всей Стеной разом. В конце концов, я один, а контур протянут на тысячи километров. Боюсь даже представить, сколько нужно таких же как я, гениев, чтобы отслеживать всю это систему. Пожалуйста, если вы…
– Здесь нечего слушать, – отложив планшет в сторону, доктор встал и направился к двери. – Ты хочешь, чтобы я решил проблему. Ждёшь, что я впрягусь во всё это, взмахну рукой и случится чудо?
Взглянув на Марка через плечо, мужчина усмехнулся.
– Чуда не будет.
– Что мне?..
Грегори пожал плечами и молча закрыл за собой дверь.
========== XX ==========
XX
Ветер легко танцевал между пальцев вытянутой руки, впиваясь в тонкую кожу ледяными иглами, забирался под мешковатую рубашку и поднимал её парусом, мягко касался потрескавшихся искусанных губ, ласково перебирал длинные серо-пшеничные пряди. Дрянная чёрная краска сошла на нет, изрядно подпортив волосы и сумев задержаться только на седине. Да и то, с превеликим трудом.
Уже четверть часа Логрэд стоял на холме, подставив измождённое лицо тёплому солнцу и ветрам долины. Небо здесь казалось ему иным, нежели в Столице, – высоким и кристально-прозрачным, не запачканным дымом пожарищ, не притянутым к земле гарпуном-шпилем. Встав на цыпочки, проходчик вдохнул полной грудью холодный воздух и тихо, почти беззвучно, рассмеялся. Наконец в его голове царил полнейший штиль, пусть и вызванный искусственно.
Стоило открыть глаза, он сразу заметил движение, и натренированные рефлексы потребовали схватиться за шпагу и приготовиться к бою. Научиться справляться с ними ещё только предстояло. Рэд подумал, что может себе позволить взяться за невидимый клинок и нацелить его в сердце поднимающегося по холму доктора. Грегори оценил эффектный выпад ехидным хмыканьем, сложил пальцы пистолетом и незамедлительно выстрелил, на что парень картинно взмахнул руками и упал в траву.
– Развлекаешься? – сухо поинтересовался Вериа, протягивая проходчику руку.
Приняв помощь, Логрэд мгновенно оказался на ногах и принялся вглядываться в далёкие горы, находившиеся не намного ближе линии горизонта. Там, за ними, заканчивается северный Предел, морозный и суровый Эол. Заброшенная база находилась почти в самом его сердце, но от внимания её спасало подземное расположение и малая престижность земель. Кто в здравом уме захочет тащиться в заснеженную глушь?
– Вам не кажется, что здесь пусто?
Занятый раскуриванием трубки доктор запоздало кивнул.
– Не знаю, чем руководствовались создатели твоей резервации, но на моей родине им хотелось, чтобы мы сами решали, чем заполнить эту пустоту.
– Простите, что я ранил вас… и те слова…
Грегори удивлённо приподнял бровь и выпустил клуб дыма. Постоянного чувства вины для полного выздоровления не хватало, да уж. Целый ворох несчастий, а разбираться с ними кому? Хоть с этой он определённо может помочь прямо сейчас, не прибегая к помощи хитроумных технологий. Достаточно слов.
– Приятно, конечно, что ты просишь прощения. Ша, – остановил попытку воспротивиться Вериа, – мне не нужны угрызения проснувшейся совести. У неё будет ещё множество поводов полакомиться твоей тушкой, так что слушай. Внимательно. Я знаю, что слов «это не твоя вина» и «ты был не в себе» может быть мало. Более того, их совершенно точно будет мало. Если бы я был в обиде на тебя, то не стал бы заморачиваться и вернул тебе память одним махом, и меня бы не волновало, сойдёшь ты с ума или нет. Да и говорить подобные слова я тебе не стал бы.
Нет, не привык он всё-таки к таким речам. Что-то есть в них ненастоящее, такое, во что может поверить только наивный патетичный мальчишка. Но какой бы была жизнь без всех этих красивых слов, сказанных в нужный момент?
– Всю оставшуюся жизнь ты будешь нести в себе этот яд, но если вдруг подумаешь, что больше не в силах его вынести – вспомни, почему ты ещё в своём уме. Договорились?
– И это… всё? – недоверчиво спросил Рэд.
И взгляд такой недоумевающий, по-детски обиженный. Чего он ожидал? Требования положить свою жизнь, выполняя невообразимо секретную миссию? Больно нужна ему, доктору, чья-то жизнь. Со своей не совсем понятно, что теперь делать, а тут кто-то ещё повесить столь сложную задачу на него хочет.
– Нет, – серьёзно сказал Грег. – С тебя ещё стихи. Красивые.
Проходчик моргнул и на его лице появилась робкая улыбка. Заложив руки за спину, он повернулся спиной к доктору и неуверенно пожевал нижнюю губу. Что считать красивыми стихами? То, о чём думаешь с грустью, а не злостью? Что идёт из самой глубины?
Мне снится дом.
В нём
Парус алый –
На матери плечах усталых
Цветная шаль.
Только начав, Логрэд уже стал исподтишка поглядывать на Вериа, наблюдать за его реакцией. Ему вдруг захотелось, чтобы понравилось. Чтобы зацепило. Чтобы нашло отклик. Получится ли?
Мне снится дом.
В нём
Сказочные птицы –
То книги чудные страницы,
Что я читал.
Мне снится дом.
В нём
Тёплое удушье
Перины и больших подушек,
И холод покрывал.
