Пусть центральный вестибюль был и не совсем по пути, Лайэт решил идти через него – стало любопытно, насколько разжиревшие кошаки способны выпустить когти. Поймают ли наглую крысу? Или выпустят из норок других, послушных и цепных?

– Минуточку вашего внимания, дамы и господа, – радостно крикнул мужчина, приставляя клинок к шее Ирии и выстрелив в воздух. Как только всё внимание было обращено на него, он продолжил: – Всего, однако, минуточку. Вам же не жалко, верно, а? Вы же видите, кто тут у меня? Все хорошо видят? Голову точно не надо отделять от тела и бросать в воздух? Тише, тише, однако. Леди, вовсе не обязательно падать в обморок… Ну вот. Что же вы так, в самом деле. Ну ладно, ладно, с кем не бывает. Ша! Не двигаться. Ей на полу вполне удобно, можете мне поверить. Не хотите? Тогда загляните в эти прекрасные глаза наследника Сигиза Бретона… вы же знаете лорда Бретона, а? Вот так и замрите, пожалуйста.

Какому-то особо подвижному охраннику Лайэт выстрелил в ноги. Судя по тихому скуляжу, попал. Хотел высрелить в пол рядом, ан нет, растерял хватку. Давно ничего огнестрельного в руках не держал, вот и… Хотя, чего уж тут. Будет знать.

Сам удивлялся, почему Джифф никого из Карателей никогда не убивала – глупо же, непредусмотрительно. А она тогда ласково так, по-матерински, улыбнулась и сказала, что убьёшь с её, раз и навсегда отобьёшь у себя желание видеть чью-то смерть, тем более – сотворённую своими руками. И как она только на уговоры отца Райта поддалась, ввязалась во всё эта? В прошлый бунт Столица чуть ли не захлебнулась в крови.

Теперь он понял. Мог убить любого, облегчить себе задачу. Но не стал.

– Дамы и господа, не двигаемся, не оглядываемся. Можно даже не дышать, – с уже наигранным весельем продолжал Лайэт, – а то, знаете ли, колебания воздуха – они такие, могут случайно заставить курок спуститься. Вы что-то хотите мне сказать? А? Конечно, я сумасшедший. А вы видели здесь кого-нибудь нормального? Вот и я тоже.

И язык что-то совсем не хочет униматься. Так и тянет с каждым поговорить, каждого обласкать парой слов. И выстрелить в лицо. Неправильное какое-то желание, из самых тёмных уголков души, сводящее с ума, медленно стачивающее каменную стену самообладания.

Лайэт не запомнил, как пробрался сквозь длинную вереницу лестниц и коридоров, пересёк кухню и покинул её через чёрный ход. Холодный воздух привёл его в чувство, но лучше подействовал скорее не холод – витавший запах гари. Нижний город горел. Совсем как пять лет назад.

– Быстрее, – приказал Ирия и без труда выбрался из захвата остолбеневшего Лайэта.

Ничего больше не оставалось, и он последовал за пацанёнком к стоявшей поодаль карете. Пока молодой лорд забирался внутрь, дезертир оглянулся на здание Центра – вернётся ли сюда ещё, и если да, то кем – заключённым, приговорённым к казни, или в качестве цепного пса нового Верховного канцлера?

Грохот выстрела заставил Лайэта врасплох, взгляд мазнул по распахнутой настежь одинокой двери и стоявшему в проёме охраннику – тому самому, в которого бывший проходчик попал случайно. Спустя четверть секунды мужчина понял, что в него попали. Точно под левое лёгкое, в самое сердце.

Тело рухнуло на ступеньки кареты, и руки пацана проворно затащили его и захлопнули дверцу. Наверное, парень ещё не увидел, куда попала пуля. Не понял, что «напарника» уже не спасти.

Умер. Одним-единственным выстрелом уложили, во дела! Боль-то от шока не чувствуется, ясное дело. Скоро и разум петлять начнёт, заснёт – и не проснётся. Обидно, что больше не увидит кошачьи глаза Джифф, не коснётся украдкой её длинных шёлковых волос… будто бы влюблённый школяр, ей-ей. Вроде здоровый мужик, мог бы подойти и сказать в лицо. Мог бы. Только поздно уже.

И умирать как-то расхотелось совсем. А ведь вроде готов был. Ещё как готов! И как теперь?..

– Долго ещё трупом притворяться будешь? – абсолютно серьёзно спросил Ирия.

Мужчина резко сел, охнул от протяжной ноющей боли в груди и осторожно ощупал себя.

Жив. Цел. Карман на груди пробит, а вот дальше – цел-целёхонек. Чего нельзя сказать о пластиковой карточке и портсигаре. И паре рёбер. Приемлемая цена за жизнь непутёвого проходчика, и хороший урок, чтобы впредь ценил её больше.

– Из чего этот портсигар сделан? – осоловело спросил он.

Серебристый шпиль Центра, окружённый подсвечиваемыми луной завихрениями дыма, выглядел поэтично. Джифф была готова плюнуть на всё, притащить кресло на балкон и вытянуть на нём ноги вместе с бокалом хорошего вина. Только вот где сейчас найти вино? Даже на солдатскую кружку вместо хрустального бокала можно согласиться, но глотать дрянной самогон вместо байского вина – увольте. Оставалось украдкой любоваться завораживающе-зловещим видом и принимать многочисленные донесения.

Винсент верил, что ситуацию лучше всего видно из гущи событий. Ещё во времена, когда священник был, ни много ни мало, предводителем наёмничьего отряда, он успешно доказывал свою теорию. Разумеется, его точку зрения леди Нивес не разделяла от слова совсем, не понимая, как, находясь в первых рядах и сражаясь, можно отслеживать ситуацию на поле боя. Куда удобнее для неё было командовать из штаба, где есть план местности и необходимое количество координаторов с коммуникаторами.

Захватить ключевые точки в Нижнем городе не составило труда. Теперь нужно было удержать их, пока пробравшийся внутрь Марк не проберётся в комнату управления в Центре. Слишком многое висело на предательском «если», но надеяться на лучших исход ничего не мешало – в противном случае было достаточное количество запасных планов.

Если Марк сумеет выставить силовое поле над Верхним городом, проходчики, верные архистратигу, не смогут помешать людям Нивес в Нижнем. Если Марк заблокирует Центр, можно будет выпускать Шакалов на поместья светлых господ. Если к тому времени Джифф сможет переложить большую часть своих обязанностей на других людей…

Руки чесались выхватить шпагу и принять участие в происходящем. Но – рано. Её выход на сцену планировался позднее, когда предстоит нейтрализовать де Шати или же прикрывать отход в случае провала.

В отражении окна женщина видела себя, но чужую, ненастоящую. На белом мундире настоял отец Райт, и Джифф в конце концов всё-таки сдалась, и только сейчас поняла, что священник в чём-то прав, и для «своих» она действительно равна нулевому рангу и является противовесом архистратигу. Непрактично, марко – как раз для командира, которому не место посреди кровавого месива, копоти и гари. Во что превратится эта снежно-белая ткань к утру? Страшно подумать.

– Ирия и Лайэт успешно выбрались из Центра, мэм, – сообщил черноволосый юноша, бесшумно возникнув рядом.

Повезло этому пареньку, всего на год раньше Логрэда стал проходчиком. Был бы сейчас, как все Наи, с этакими метками Извечных, скирговами чипами, и стоял бы по другую сторону баррикад. Не осознанно, просто потому, что приказали. Ох, только бы Марк сумел выжечь эти железки в мозгах без вреда для самих мозгов.

– Спасибо. На тебе теперь сообщения от группы «Север». Жду подтверждения закрытия ворот. Выполнять.

Он коротко кивнул, стукнул каблуками и также бесшумно ушёл.

Прислонившись лбом к прохладному стеклу, женщина прерывисто вздохнула. Столько лет была сильной, держала себя в руках, преодолевала любые препятствия. Одно скиргово слово, Грегори. Одно бы скиргово слово, Извечные его подери.

– Мэм. Вас девочка, – кашлянули за спиной.

А это уже пожилой мужчина. Списанный, выкинутый на задворки эольского гарнизона. Он ещё повоюет, ещё проявит себя. Быть может, даже в эту ночь.

– Мири? – она надела наушник и сама не заметила, как потеплел голос. – Что-то не так? Нет, мы ещё не нашли Рэда. Не переживай, всё с ним будет хорошо. Ложись спать. Пожалуйста, Мири!.. Что? Какую историю? Рейки рассказал тебе? Конечно, послушаю. Но чуть позже, ладно? Попроси его рассказать ещё что-нибудь.

– Северные ворота забаррикадированы, мэм, – вновь бесшумно появился юноша.