Из дворика влево и вправо вели сводчатые ходы с обитыми металлом тяжелыми дверями, отворявшимися с помощью системы блоков, и поднятыми решетками с прутьями толщиной в мою руку.
Дальнейший путь напоминал блуждания по лабиринту. Царберы, доставившие нас сюда, отчитались о нашей доставке и остались перед третьей стеной. Там Зарина спешилась, меня сняли с коня и развязали, нас придирчиво обыскали. Дальше в сопровождении шести абсолютно безэмоциональных, похожих на роботов стражников мы шли пешком. В пути нас еще трижды передавали с рук на руки – каждое подразделение отвечало за свой участок. Отрекомендовывали нас следующим образом:
– Приглашенцы Чапа Еленин и святая сестра Зарина – по требованию Ее Величества.
Слово «приглашенцы» позабавило, хотя настроение юморению никак не способствовало. Помнится, когда конвой размещал нас, пойманных в первый раз, в башне Ярославы, наш статус звучал как «гости Верховной царицы». После побега и второй поимки статус сменился. И все же приглашенцы – не пленники. Это радовало.
После прохождения третьего ряда стен конвоиры снова сменились. С этими последними принявшими нас шестью охранниками мы прошли через скрытый среди стен изысканный цветущий сад и остановились у двустворчатой двери в каменное строение, которое могло оказаться как дворцом, так и башней, и просто красиво отделанной частью стены. С той точки, где, окруженные чудесными деревьями и цветами, мы стояли, определить это было невозможно.
Здесь нас еще раз обыскали. Наверное, чтобы исключить возможность подкупа стражников, которые могли передать нам что-то в пути.
Мы вступали в святая святых крепости. Несколько мраморных ступенек вели в просторный зал, освещенный сквозь многочисленные, покрытые витражами, узорчатые окна. Оказывается, стекла здесь все же используют. До сих пор вместо нормальных окон мне встречались лишь пустые проемы разной величины – климат позволял не закрываться на ночь или в непогоду. Правда, в местной школе говорили, что при морозах (иными словами, при температуре, которую здесь наивно считают морозами) нужно получить на складе ставни, но до этого не дошло.
Кроме сада, другими признаками богатства и роскоши крепость перед вотчинными башнями не выделялась – если не считать размеров. После небольших помещений башен и даже залов и учебных «уйдиторий» сестыря зал, в который нас привели, поражал размерами. Но не обстановкой. Здесь царили те же минимализм и практичность, не было ничего знакомого по царским дворцам, знакомым мне по кино и фотографиям из прежней жизни – ни архитектурных изысков и лепнины, ни шикарных люстр, ни вычурной мебели. Пол – каменный, без украшений и особой обработки, стены и сводчатые потолки – тоже. Для освещения использовались настенные факелы, но сейчас они не горели – хватало света из окон. Высокорасположенные большие окна ничуть не напоминали повсеместные бойницы, и сначала я даже удивился: как помешанная на безопасности правительница допустила такое безобразие? Стекла – явно не стрело-копье-непробиваемые, до такого здешний прогресс еще не дошел. Впрочем, витражи, изображавшие цветной геометрический орнамент, скорее всего, выполняли роль тонировки: снаружи не видно, что происходит внутри, кто где находится и куда стрелять, если кто-то с губительными целями все же доберется до стен приемного зала.
На резном деревянном троне – единственном предмете мебели в гигантском помещении – восседала властительница страны: высокая, статная, не смотревшаяся мелкой даже среди шести громадных царберов-церберов, злыми псами ждавшими команды «фас» слева и справа. Из тех, что следовали с нами, в зал нас ввели двое, остальные остались за дверью.
Вид у царицы был уже привычно, как в прежние встречи, донельзя усталый и даже, я бы сказал, больной. Или невыспавшийся – словно ее только что разбудили и вытащили из постели. Парадный доспех блестел позолотой, зубастая корона сверкала на изящном шлеме, руки и ноги облегали прикрытые металлическими пластинами сапоги и полуперчатки. Слева к трону прислонился отстегнутый меч в ножнах – сидеть с ним на троне с подлокотниками было невозможно. Меч – прямой и длинный, и мне показалось, что он должен быть стальным, как оружие святых сестер. Окажись он бронзовым, при такой длине царице его не поднять – иначе меч будет неэффективным, это я как бывший кузнец говорю. Инкрустированные золотом широкие ножны могли скрывать как толстый бронзовый клинок, так и тонкое стальное лезвие, а чтобы узнать правду, нужно вытащить его из ножен или чтобы меч в ножнах приподняли у меня на глазах, желательно – одной рукой. Если учесть, сколько внимания уделялось тому, чтобы с правительницей ничего не случилось, то меч просто обязан оказаться стальным, причем, наверняка, булатным. Также не удивлюсь, если под латами обнаружится еще и кольчуга. Хорошо, что свою кольчугу я спрятал с вещами Малика, иначе на меня повесили бы убийство какой-нибудь святой сестры. Тогда «приглашенец» сменилось бы на другое, гораздо более нехорошее слово.
Зарина преклонила колено и опустила голову, я сделал так же.
– Поднимитесь, – раздалось властно. – Зарина Варфоломеина, твои мотивы нам известны, поступки рассмотрены, и прегрешения прощены; тебе не будет наказания. От тебя требуется только сотрудничество. Расскажи о своем спутнике.
Зарина бросила на меня быстрый взгляд.
– Это Чапа, – сказала она, – бывший невестор Тамары Варфоломеиной, моей сводной сестры. Он из долины за горами, его историю – как он преследовал стаю человолков, а затем жил с ними – знают, наверное, все. Мы познакомились в невестории.
Она умолкла. Вранье – не ее конек. Тяжелый взгляд царицы не давал Зарине поднять лицо, а правительница словно бы знала правду, на губах висела тень не очень-то скрываемой усмешки.
– Почему ты сбежала с ним?
Побег – это нарушение закона, то есть преступление, за которое должны убить на месте. Вместо этого нас долго ловили, привезли в крепость и начали с того, что объявили о прощении одного из нас. Интуиция всколыхнулась: все не так плохо, как думалось. Царице от нас что-то нужно, иначе мы давно отдыхали от собственных голов. Нужно не сболтнуть лишнего и готовиться к торгу.
Словно гора с плеч упала. Я даже зажмурился, чтобы взгляд не выдал внутреннего ликования. Не знаю, поняла ли Зарина, что происходит. Наверное, нет – ее голос оставался глухим, тон – бесчувственно ровным, бездушным:
– Я полюбила его. Это была единственная возможность быть вместе.
Прежде одного этого заявления хватило бы для смертельного приговора. Царицу же ответ будто бы успокоил. Она задала уточняющий вопрос:
– Если перед тобой встанет выбор: короткая и тяжелая жизнь с Чапой или долгая без него – что выберешь?
– С Чапой, – не раздумывая, объявила Зарина.
И в тот же миг ей тоже полегчало. Она сказала главное, и стало все равно, что будет дальше. Любовь можно прекратить физически, но ее нельзя убить.
Царица все поняла.
– Надеюсь, у тебя будет такая возможность. Сейчас это в руках твоего друга. Ваши судьбы, жизни и будущее счастье зависят от того, насколько он дорожит отношениями и чувствами, о которых ты поведала. Можешь отдыхать; когда понадобится – тебя позовут. – Повелительный жест приказал Зарине удалиться, и двое царберов тут же шагнули к ней, чтобы сопроводить на выход. – Тебе предоставят комнату, и ты останешься в крепости в статусе гостя до тех пор, пока твой друг не проявит себя лучшим или худшим образом. В последнем случае мне придется еще раз задать вопросы, с которых я начала разговор. Надеюсь, твой любимый человек сделает правильный выбор и приложит все силы, чтобы ваше счастье состоялось. Обещаю, что в этом случае прошлое будет забыто, и тебе, единственной наследнице доблестной Варфоломеи, удастся возродить славную фамилию.
Обо мне говорили в третьем лице, но меня это не задевало. Сейчас начнется торг. Мне предложат что-то, я для вида покапризничаю, набью себе цену, выторгую наилучшие условия и затем, естественно, соглашусь. Потому что выбора нет. Жаль, что царица это понимает. Значит, предложенное мне будет тяжелым и опасным. Скорее всего, опять, как в свое время царисса Ася по поводу пропавшей дочки, предложат сделать что-то выходящее за рамки местных норм. Это говорило о том, что царица в курсе моих похождений за рекой и, возможно, не только о них. Зато награда…
