Кой-что страшит издалека,

Но в этом страхе – наслажденье:

Он веселит воображенье,

Как о волшебном приключенье

Ночная повесть старика.

Д.В.Веневитинов «Жизнь».

Прогуляйся, освежись,

С белым светом подружись!

Что за жисть без приключений –

Просто ужасть, а не жисть!

Леонид Филатов «Про Федота-стрельца».

Настал решающий момент. Если не получится с порталом, то бежать нам с Зариной, собственно, некуда. Выручать дядю Люсика и Шурика? Как, с чьей помощью? Сами по себе мы ничего не значим и почти ни на что не способны, у нас проблемы даже с собственными спасением и выживанием. Узнать бы, что произошло с Маликом, жив ли он. Его отряд уничтожен, но о легендарном командире не сказали ни слова, и это обнадеживало. Тогда встает вопрос: где найти спасшегося от царберов друга? Сможем ли мы, тоже скрывающиеся, то, что не удалось целой армии?

Не зная, что делать, лучше ничего не делать. Мы просто шли по направлению к темному дому, а то, что творилось в моей голове, я оставлял при себе. Не стоило тревожить Зарину, она верила в меня. Моя задача – для начала довести нас до «плохого места» и при этом остаться «а» – живыми и, очень желательно, «б» – здоровыми. Были еще «в», «г» и весь прочий алфавит, причем неоднократно, но главным оставалось «а», и я заботился об этом в первую очередь.

Если перемещение домой не удастся, придется где-то переждать волну событий, поглядеть на нее стороны и появиться в нужном месте в нужное время, когда она отхлынет. По-моему, если предполагаемый портал не сработает, путь у нас остается один – к Юлиану в стаю. Больше отсидеться негде, везде ждет встреча с преследователями или, что может оказаться еще хуже, с новым врагом. Воображения не хватало представить, что происходит за рекой. Очередная Дикая империя? Что может быть хуже того, что было? Только полная анархия, когда каждый свободен делать все, что захочет. Когда нет ограничений – свободными в конце концов остаются только самые жестокие, остальные наслаждаются свободой лишь до встречи с кем-то из них. И так до полного истребления человечества в погоне им за полной свободой индивидуумов. Кто не учил историю или не делал из нее выводов, может думать по-другому, но это до тих пор, пока свободный от предрассудков и ограничений сосед не даст по голове.

Здесь я соглашусь с оппонентами: возможность получить по голове – это тоже свобода. Все же, мне, например, предпочтительнее свобода с ограничением не получать по голове от завистливого лентяя-соседа или случайного прохожего, предпочитающего не работать, а брать готовое. Точнее, отбирать у того, кто работает. В этом плане мне милее человеконенавистнические и притом очень обществолюбивые законы Аллы, которые говорят: человек свободен делать все, что повышает жизнеспособность общества, к которому он принадлежит, и обязан жестко ответить, если сделал что-то во вред. В этом плане Алле, чтоб ей пусто было, хвала. Другое дело, что законы, какими бы замечательными ни были, исполняют и контролируют конкретные люди, а с ними во все времена у всех обществ почему-то беда. Но я предпочел бы получить по голове от общества за осознанное или, что, конечно, обидно, случайное прегрешение, чем от каждого встречного непонятно за что.

И обиднее всего было оказаться врагом общества, в котором порядок (пусть он и обеспечивался с намеренными перекосами в сознании) все же не дает разгуляться кровавой вольнице, и оказаться на стороне тех, кто несет местной цивилизации пресловутую свободу бить друг друга по голове, пока самый коварный не построит новую вертикаль власти – со своими, естественно, прибабахами, вроде Аллиных ангелов с чертями и неоспоримой догмой, что «мужчина – это функция». Мне хотелось, чтобы хорошо было всем, но для изменения выстроенной системы на другую требуется захватить власть, а для этого – уничтожать противников власти, способной насадить нужные ей новые нормы. То есть, таких, как я сам.

Заворот мозгов. Чтобы установить правильный порядок, нужно устранить врагов порядка, которые могут навредить порядку: логический круг замкнулся. Правы были древние: «хочешь изменить мир – начни с себя».

Наверное, не о власти и смене порядка надо думать, а о любви и том счастье, которое я могу дать ближнему. Иначе – да, кроме как самоубиться, другого выхода для того, чтобы люди не пострадали, не видно. Получается, менять надо людей, а не порядок, и тогда – со временем – изменится и порядок.

С ума сойти. Это же ответ на вопрос, мучивший меня на собрании «трех царей». Вместо баррикад – «возлюби ближнего», вместо убийств непокорных и неугодных – работа над собой.

Гм. Это трудно. Это долго. Но не невозможно, как верно утверждает местная философия. Вывод для меня неутешителен. Плохой порядок лучше любого беспорядка, а я вместе с Маликом и другими «чертями» – основной дестабилизирующий элемент, враг порядка. Кровавые законы, установленные сотни лет назад, покарали за это время единиц, а борьба с этими законами, на которую я мог бы поднять и повести людей под лозунгом свободы и равноправия (то есть, как всегда в таких случаях), затронет всех, пройдет через каждую семью, разделит отцов и детей, заставит брата идти на брата. Разве такое «счастье» я хочу принести этому миру?

Значит, Малик неправ. Революция – не панацея, а, наоборот, шаг в пропасть. Странно, как трудно было разглядеть эту пропасть. Так же не видят ее остальные. Кровь и любовь – любимая рифма поэтов. Это две крайности. Их соответствующие синонимы – быстро и долго, легко и трудно, очевидно (как кажется на первый взгляд) и туманно вплоть до необъяснимого.

Пример. Большевики боролись с церковью и, практически, победили ее, когда едва ли не подчистую вырезали священников и разрушили храмы. Большевики действовали террором, а церковь призывала к любви. Итог: большевизм в том виде не просуществовал даже один век, и оставшиеся бронзовые Ленины на площадях, как правило, указывают теперь руками в чудесное «завтра» – на сияющие новоотстроенные храмы. В вечной паре кровь-любовь победила, вопреки логике, слабая и беззащитная любовь. Впрочем… слабая ли – если победила?

Не хочу сказать, что большевики категорически неправы, вовсе нет, просто они, как Малик и как я совсем недавно, допускали, что посторонняя сила способна сделать несчастливых счастливыми. Мне симпатичны цели большевиков, я подпишусь почти под каждым словом их теоретических целей, но их средства…

Цель не оправдывает средства, теперь это для меня аксиома. Когда встречу Малика (до боли в сердце не хотелось говорить «если»), попробую объяснить ему все, что понял сам. Поймет ли – не знаю, но я приложу все силы. Плохой порядок однажды рухнет под действием внешних или внутренних обстоятельств, как рухнули все древние империи и социальные эксперименты. Правильный порядок эволюционно образуется там, где живут правильные люди, а не там, где одни неправильные люди заставляют жить правильно других неправильных, причем неправильными средствами. И если люди перестают быть правильными, то любой правильный порядок обращается в посмешище. Дело не в порядке. Дело в людях. Люди – это мы все, то есть я и прочие «я» вокруг меня. Каждому нужно жить правильно, не принуждая к этому соседей, и любой порядок станет сносным, а внешние условия однажды изменят его – уберут гниль и труху и заменят их на свежее и нужное. «Хочешь изменить мир – начни с себя» – теперь буду повторять это как мантру и сделаю смыслом жизни.

Я хочу изменить мир. Любой хочет. И любой представляет, что сделал бы, если бы стал царем. А я больше не хочу быть царем. Плохим царем быть не смогу, а хорошим не получится, хорошие цари долго не живут. Или рушат свои царства. Кажется, единственное, кем я могу быть, чтобы принести миру пользу – это хорошим человеком. Любящим и, по возможности, любимым. Отцом, правильно воспитывающим детей. Ответственным за семью верным мужем. Искренним другом и усердным работником. Хорошим сыном. Отзывчивым родственником. Справедливым начальником или трудолюбивым подчиненным.